Рассказы

               
                Умут

"Знаешь, Сергей, а я секс не люблю. Я хорошая женщина? Я только мужа люблю. У меня пятеро детей от него".
"Умут, у хорошей женщины есть муж и любовник", - в тон ей шучу я.
"Ой, что ты, Сергей! Я боюсь - меня муж убьёт".
"Не ври, Умут, нет у тебя никакого мужа. Нет у тебя в доме мужских вещей - я же видел. Ни зубной щётки, ни бритвы, ни тапочек. Нет в твоём доме мужчины. Поэтому ты меня и приглашаешь поправлять всякие мелочи, с которыми женщины не справляются. Муж бы тебе это всё и наладил, и починил. Нет у тебя мужа! Заведи себе любовника и радуйся жизни", - продолжаю шутить я.
"Нет, Сергей. Аллах мне этого не простит - я мусульманка", - уже серьёзно отвечает мне Умут.
"Плохой у тебя Бог, Умутай. Аллах - он всех любит и всех прощает. И он любит тех, кто умеет любить".
"Сергей, у меня муж в селе, и он много работает".
"Умут, хороший муж не оставил бы тебя выживать в этом городе. Я же вижу, как ты крутишься тут одна и много работаешь".
"А я люблю работать, Сергей. Я уже два месяца без выходных и допоздна. Когда я высплюсь?"
"Умут, с мужчиной ты бы выспалась сладко. А так ты бежишь и прячешься от жизни в работу. Она тебе заменяет всё. И любовь, и общение, и оргазмы".
"Я не знаю, что это такое. И с мужем не чувствовала. У меня только муж. Я ни с кем не была, кроме него. Я родила ему пять детей. Я хорошая женщина?", - опять спрашивает она. Я соглашаюсь:
"Хорошая, хорошая. Давай сейчас проверим. Поцелуй меня и обними, как умеешь".
"Ой, Сергей, весело с тобой. Но меня Аллах не простит. Что я ему скажу?"
"Скажешь, что встретила меня и полюбила. Он поймёт. Он и не такие вещи допускает и молчит. Значит, он всё одобряет, что творят люди. Не бойся, целуй", - Умут закрывает глаза и подставляет мне щёку.
"Нет, Умут, так не пойдёт. Не я тебя буду целовать - ты поцелуй".
"Я не могу. Мне нельзя. Я - мусульманка".
"Кто это сказал?"
"В Коране написано".
"Не ври - всё тебе можно. Коран люди писали с Библии. А Библию с Торы. А Тору пророкам Бог как-то навеял. А пророки все - люди и в основном мужчины. И, может быть, ты всё неправильно поняла? Запугали тебя только напрасно?" Молчит Умутка, задел я её за живое. Не смеётся теперь. Не хочет сомневаться в жизни своей.
"Я читал Коран. Там про женщин хорошо  всё написано и уважительно. Коран не запрещает любить. Не бойся, я ничего больше тебе не сделаю. Целуй", - Умут робко целует.
"Вот, молодец! Аллах тебя не убил? А теперь я тебя поцелую. Держись", - Умут слабо отстраняется, но закрывает глаза. Я обнимаю её и целую.
"Хорошо?", - спрашиваю я.
"Ой, Сергей, хорошо! Вон ты какой! Никогда бы не подумала, что с тобой буду я целоваться. Когда я тебя впервые увидела, подумала, что ты строгий мужчина".

Мы с Умутай знакомы уже два года. Однажды я обесточил всю школу. В столовой были проблемы, и я ремонтировал там что-то. Тут и появилась перед щитовой Умут.
"У меня швейные машинки не работают. Когда будет свет?", - спросила она, улыбаясь, но требовательно.
"Через пол часа", - ответил я.
"Вы наш электрик?", - спросила она.
"Ну, можно так сказать", - ответил я, - "А что, вы без машинок чем-нибудь другим не можете заняться?"
"Могу, поэтому хотела спросить, как долго не будет света".
"Знаете, постойте рядом со мной, и сами увидите, как долго".
"Ой, мне надо работать. Клиенты сегодня придут".
"Во сколько?"
"Вечером".
"Успеете. Сейчас всё сделаю и включу. А пока развлекайте меня беседой. Расскажите о своей счастливой и несчастной жизни". Умут смеётся.
"Какой вы интересный". Но не уходит работать. Стоит и смотрит, что я делаю.
"Подержите фонарик", - прошу я её, - "а то, мне не видно". Она светит мне и спрашивает:
"Куда?"  Я показываю. Я чувствую к ней необъяснимое притяжение. И не хочу, чтобы она уходила.
"Вообще-то говоря, нам по технике безопасности нельзя работать по одному", - вру я ей.  "Поэтому хорошо, что вы пришли. Если меня ударит током, и я умру, то вы меня оттащите от щита и оживите. Сделаете мне массаж сердца и искусственное дыхание. Умеете? Рот в рот. На 5-6 надавливаний на грудину один вдох, то есть ваше одно вдувание в меня. Но на меня нужно будет сесть верхом", - пугаю я её.
"Нет, пожалуйста, не умирайте. Кто мне тогда подключит электросчётчик?", - ответила практичная женщина.
"Другие электрики есть".
"Они дорого просят",
"А я что, дёшево беру?"
"Не знаю, но мы договоримся. Ещё мне нужно проводку перенести. От прежних арендаторов осталась. Мне надо по-другому сделать".
"Хорошо, сейчас посмотрю. Где ваш цех?"
"Ну, тогда я подожду и покажу", - остаётся со мной Умут.
"А как вас зовут?"
"Умутай, Умут".
"А меня, Сергей".
"Вот, хорошо, Сергей". Чёрт, как странно она на меня действует, - я хочу её обнять.
Мы пошли смотреть, что ей нужно сделать, но в цене не сошлись. Она не согласилась на моё скромное предложение, и в качестве оплаты предложила  сшить одеяло или матрас по цене, по моим понятиям, в три раза дороже, чем есть в магазинах.
"Умут", - сказал я ей, - "я за свою работу отвечаю и даю гарантию. Если я это буду делать, то и акт приёмки энергосбыт  подпишет без проблем. А твои дорогие одеяла я заказывать не буду. Ты жадная, любишь деньги, а не людей. Всех денег не заработать, что крутятся вокруг нас. Я с такими не работаю. Ищи себе дешёвого электрика, но тебе всё придётся переделывать после него. И обойдётся тебе всё это дороже, чем, если бы ты наняла меня. Я тебе назвал минимальные цены. Позвони по рекламе электрикам и спроси. А одеяла твои мне не понравились - грубая работа".
"Так это только заготовки, Сергей. Ты не видел ещё всех моих работ".
"Знаешь, Умут, я люблю, чтобы всё и изнутри было хорошо сделано, даже если это и не видно. Незачем своими руками плодить уродство, его и так в мире много. Такой мой принцип. Многие люди видят, что у меня в щитовой твориться? Практически никто. Так я сплю спокойно. Знаю, что там полный порядок и красота электрическая". На этом мы и расстались.

Затем, однажды, встретив меня, она сказала:
"Зря я не согласилась с тобой. Мне всё пришлось переделывать после того электрика".
Но и я был не прав. Когда я посмотрел всё, что выпускал её цех, я просто был очарован её художественным талантом, энергией и красотой  духа, воплощённых в прекрасных работах. Великолепные были изделия. С каким вкусом подобраны рисунки, цвета и формы! Это талант самобытный. Мастерица! Но это было позже. Встречался я с Умут только тогда, когда отключал всю школу, а это было очень редко. Она прибегала и спрашивала, надолго ли эта вырубка света. Я отвечал. Мы общались.

"Знаешь, Сергей, ко мне мужчины все липнут. И говорят, что я плохая и злая. Я всем им отказываю. Я красивая?"
"Красивая. Если на тебя одеть национальный костюм - вылитая Ай-Чурек или Каныкей. И можешь смело выходить на сцену. Выбирай сама, кто тебе больше нравится".
"А ты их откуда знаешь?"
"Я много чего знаю".
"Ты такой интересный, мне весело с тобой разговаривать. У меня хорошие волосы? Отдал бы ты мне свои", - завидует она мне.
"Ты их плохо промыла. Смени шампунь. Возьми какой-нибудь другой, например, три в одном, или два в одном с кондиционером и ополаскивателем, или с бальзамом. Тогда будут мягкие и воздушные".
"А у меня "Procter and Gamble" ".
"Да выброси ты его. Все эти "Head and Shoulders" и "Wash and Go" созданы специально для перхоти, а не против неё. Пока моешь волосы ими, перхоти нет. Как только перестаёшь, так она сразу же появляется. Китайские купи - они хорошие". Она распускает волосы.
"А так лучше?"
"Ты так не делай, Умут. Когда женщина перед мужчиной распускает волосы, то она заигрывает с ним или приглашает его в постель".
"Ой, я не знала".
"Слушай, а тебя что, муж ничему не научил?" Смеется Умут.
"Я родила ему пять детей", - в который раз повторяет она свою молитву, - "кроме мужа у меня никого не было. Нам нельзя".
"Кому это "вам"?" Мусульманам, женщинам? Да когда это было - дети у тебя уже взрослые. А муж у тебя в деревне с девушками живёт, но не с тобой".
"Ну, и пусть".
"Какой у тебя Бог отвратительный. Значит, твоему мужу можно, а тебе нельзя? Знаешь, Умут, Аллах Всемогущий и Милосердный, слава ему, Аллах Акбар! Мы для него все дети его. Все, повторяю, и не мусульмане тоже. А он нас всех создал с разными верованиями. Но он един и один, а только веры разные. Твоя вера не хорошая, не добрая. Твою жизнь она уродует. Запрещает любить мужчин. Сама себя уговариваешь, что любишь мужа, и прячешься за работу. Мне-то не ври, я не Аллах. Ты чего теряешься? Предстанешь перед Аллахом, и вспомнить будет нечего".
"Зато он меня примет. Я честная женщина".
"Аллах всех принимает".
"Я мужа люблю".
"Вот, заладила. Если бы любила, то жили бы вместе".
"А ты чего не гуляешь?"
"Я невесту люблю. Если бы не любил, то гулял бы".
"А где она?"
"Далеко".
"Ну, вот видишь, у меня то же самое. Осенью мы с мужем встречаемся".
"Почему не сейчас? Почему он не приезжает?"
"Полевые работы. Я к нему поеду".
"Слушай, Умут. Я хотел спросить, а как супруги в юрте занимаются любовью? Там же нет перегородок. На глазах у детей и стариков?" Рассмеялась Умут ещё громче.
"Там пологи есть, закрывается всё".
"Так всё же слышно".
"А мы молча".
"Ага, сдерживаете сладострастные стоны, и рты друг другу закрываете". Ещё пуще смеётся Умутка.
"Ну, уж если совсем невмоготу, то в поле уходим".
"Ага, в ровную степь, где со всех сторон всё видно, и все знают, зачем вы пошли".
"Весело с тобой, Сергей".
"Да …, любовь в юрте - это что-то. Никакого интима. Или ничего, или на глазах у всех".
"А что делать, Сергей? Нужно ведь жить".
"Так ты не живёшь, а только работаешь. Ты - трудоголик".
"Я работать люблю. А когда работаю, то песни пою".
"Я хотел бы послушать".
"Какой ты интересный, Сергей".
"Я говорю серьёзно. Я не шучу. Когда споёшь?"
"Ой, Сергей, я сейчас занята, мне не до этого".
"Ладно, когда освободишься, позови. Я люблю песни, особенно  жалостливые, про несчастную жизнь и любовь. Тогда у меня душа переворачивается, и я плачу. Споёшь мне такую?"
"Ты такой смешной, никогда бы не подумала".
"А ты ещё меня голым не видела. Это ещё смешнее".
"Вот ещё чего надумал".
"А ты представь. Сидишь ты на полу и собираешь свои одеяла. Песню поёшь, а я лежу голый в юрте, и слёзы у меня катятся по щекам. Какая картина?"
"Ну, ты даешь, Сергей. Совсем меня рассмешил. Ладно, я пошла. Некогда мне. Нужно работать".
"А зачем, Умут? Нет в жизни смысла, кроме любви. А ты никого не любишь".
"Не правда. Я детей люблю и мужа".
"Ха-ха! Позволь мне тебе не поверить. Без оргазма не любят. А ты никогда не кончала".
"Это правда. Может быть, я виновата и холодная женщина?"
"Нет. Ты очень горячая и страстная. Муж у тебя - идиот. Но не проснулась в тебе ещё женщина. А ты - дикая кошка в постели. Я же вижу. Но ты ещё это не знаешь. Но, может быть, тебе ещё повезёт".
"А мне это не надо. Я секс не люблю".
"Полюбишь ещё. Жизнь она длинная штука. Вспомнишь потом про меня".
"Я тебя никогда не забуду, Сергей. Я даже скучаю по тебе. Весело с тобой".
"Вот видишь, так что, не всё потеряно у тебя. Будут у тебя ноченьки, будут соловьи, Умут".
"Я буду скучать без тебя. Зачем ты уезжаешь?"
"К невесте, я же говорил. Я люблю её. Я буду приезжать летом и зимой. Дочка у меня здесь остаётся. Я люблю Кыргызстан. Считай, что я уехал на заработки и скоро вернусь".
"Ну, это же неправда".
"Зато тебе так легче будет".
"Какой же ты, молодец, Сергей. Всё ты умеешь и понимаешь, и в бизнесе тоже".
"Не всё. Я родить не умею".
"Ну, невеста тебе родит. Она молодая?"
"Да".
"У неё дети есть?"
"Нет".
"Ну, родит ещё".
"Я надеюсь".
"Давай, Сергей, в Москве продай мне одеяла и подушки. Бизнес делать будем с тобой. Я много нашью. Людей найму ещё. Деньги мне присылай, и я тебе буду всё отправлять. Я тебе покажу, что мы ещё делаем. Ты не всё ещё видел".
"Хорошо, договорились".
"По честному?"
"А я когда обманывал? Это ты всё пытаешься мне не платить за мою работу. А я себя уважаю, раз наняла меня, то плати. И не рассчитывай на дружбу и женские чары свои. Любая работа на стороне должна быть оплачиваемой, кроме добровольной работы в семье, у друзей и в благотворительных целях. У нас тобой не такие отношения".
"Хорошо, Сергей".
"Я ещё цены проверю, не дуришь ли ты меня".
"Проверь, но я тебе дешевле отдам. Давай, давай, Сергей".
"Нет, Умут, так серьёзные дела не делают. Надо в Москве открывать свой магазин и цех. Мы на одной транспортировке и таможенных заморочках разоримся. И твоих швей нужно регулярно посылать в командировки, и должны они жить там по очереди. Я думаю, так дешевле. Люди будут видеть, что уникальные национальные изделия шьют у них на глазах. Не нанятые москвичи, а приезжие националы. Так мы сможем держать марку и цены. Но и ты должна регулярно появляться в Москве, как хозяйка этого цеха".
"Ой, меня муж убьёт и не отпустит".
"Слушай, подруга, где твой муж и где ты? Ты в городе без него, а он -  там, в селе без тебя. Ему, какая разница, если ты по пол года в году поживёшь в Москве?"
"А где я там буду жить?"
"На первых порах у меня на квартире. Я же еду сейчас там обосновываться и обустраиваться. Потом нужно будет искать жильё для тебя и твоих мастериц. А мужу можешь сказать, что я твой любовник. Познакомь меня с мужем, я с ним поговорю. Может, ревновать больше не будет. Поорёт, да успокоится. А может, вздохнёт с облегчением. А то он, наверное, чувствует себя виноватым, что ты верность ему хранишь. И не убьёт он тебя, не посмеет. Это всё выдумки твои и фантазии".
"Это не возможно. Никуда я не поеду. Муж меня убьёт".
"Зачем ему тебя убивать? Ты это напридумала, так себя оправдываешь. Я у него спрошу, хочет ли он тебя убить, и он скажет, что я сумасшедший.  Да никогда он тебя не убьёт. Да и пальцем он тебя ни разу не тронул. Так что, не выдумывай про мужа. И не будем мы спать вместе, не расстраивайся и не переживай. Я невесту люблю. Пусть муж твой поревнует. А мы дела будем делать вместе. Пусть обзавидуется, если любит тебя".
"Нет, Сергей, ты покупай у меня товар и торгуй".
"Ты хитрая самая что ли? А страховка груза, риск от провала - это всё ты на меня повесишь? А если в дороге машина сгорит, то плакали мои денежки, а ты не при чём? Так не пойдёт. Риск, как и прибыль нужно делить между нами. Убытки и дивиденды. Тебе это знакомо?"
"Нет, Сергей. Мои заботы - производство. Твои - торговля".
"Я не хочу разделять производство и сбыт. Я не перекупщик твой, а представитель фирмы. Маркетинг и производство нельзя разрывать. Поэтому в магазине сразу определишь спрос на свою продукцию. Что идёт, а что нужно снять с производства".
"Ладно, Сергей. Налаживай связи в Москве и побыстрей".
"Ну, пока. Опять ты со мной за работу сгущёнкой рассчитываешься, хренова бизнесвумен?"
"Так денег нет у меня".
"Вот я об этом же. Я невесте хотел позвонить. Сгущёнкой я буду звонить? Дай хоть стольник".
"Нет у меня. Ты очень часто звонишь, Сергей".
"Ладно, продам я сгущёнку твою и позвоню. До свиданья".
"До свиданья, Сергей. Когда придёшь?"
"У меня много дел перед отъездом. Если днём не приду, значит, после работы".
"Давай, заканчивай проводку быстрей, хозяин уже ругается. Купи у меня полотенца, простыни, посуду из Индии".
"Всё-то ты хочешь мне продать, купила бы сама у меня что-нибудь".
"Вот продам одеяла, мне опять материалы нужны".
"Знаешь, Умут, ты работаешь ради работы. Я же - для радости, жизни и счастья. В этом вся разница между нами. Если ты этого не поймёшь, то не будешь моей ты партнёршей. Мы иначе поссоримся".
"Ну, пока, Сергей, до завтра".

На следующий день я укреплял провода на потолке. Под потолком было жарко, и я разделся до пояса.
"Сергей, а ты такой же, как и мой муж", - удивлённо говорит мне Умут.
"А ты что думала, что европейцы не люди?"
"Я мужа голым видела только, когда третьего родила".
"Умут, иди и не мешай мне работать".
"А я тебе мешаю?"
"Да".
"И чем же?"
"Я отвлекаюсь на разговоры и увлекаюсь. Сколько я уже сюда хожу, всё закончить не могу".
"А ты работай и не отвлекайся".
"Так уйди".
"А я тебе не нужна?"
"Нет, я сам справлюсь. Если будешь нужна, то я позову. Ты лучше сшей мне большой матрас для меня и невесты моей, чтобы 8 человек на нём могло поместиться. Мы с ней кувыркаться на нём будем и бороться, как на татами. И подушек разных, валиков, пуфиков. Я смотреть на них буду и тебя вспоминать, и Киргизию - родину мою и отчизну любимую. А ты будешь выглядывать из-за каждой подушки и учиться у нас с невестой, как надо любить, а то ты не умеешь. Такая вот у нас будет теперь групповушка - я, невеста моя и Умуткино привидение".
"Весело с тобой, Сергей. Вот ещё ширдак посмотри".
"Точно, подойдёт. У меня невеста телевизор любит лёжа на полу смотреть на кухне. Я ей постелю".
"Любишь её?"
"Да".
"А я мужа люблю".
"Не ври, ты его боишься. А зачем? А я невесту буду обнимать, и любить, и незримо в подушках твоих ты будешь с нами. Я тебя тоже не забуду. Как ты сильно любила мужа, и жила без него. Спасибо тебе, Умут. Умутка, а роди ты мне двоих".
"Тебе невеста родит".
"Да вот капризничает она что-то в этом вопросе. Психую я по этому поводу. Вот еду разбираться, в чём дело".
"Да, родит, не расстраивайся. Детей любишь?"
"Да. Я люблю их выращивать".
"Я тоже!"
"Так роди мне двоих".
"У меня уже пятеро. Больше я не хочу".
"Или не можешь?"
"Мне хватит. Стара я уже для детей".
"Что? Курочка несушка уже не несётся?" Умутка смеётся и не отвечает на мой не скромный вопрос.
"Меня муж убьёт", - повторяет упрямо.
"Не убьёт. Пятеро уже у него есть, и двое будут от меня. Куда же он денется?"
"Ну, ты шутник, Сергей. Не переживай, невеста тебе родит. Не торопи её - она ещё молодая у тебя".
"Ну, ладно. Успокоила ты меня. Не буду я от тебя ждать детей. Сам рожу с невестой своей".
"Не буду я больше рожать. Я работать люблю и мужа".
"Вот ты меня достала своим мужем! Нет его у тебя. Сто раз я тебе уже говорил. Я у тебя розетки чинил. Там даже нет духа мужского. Ни у тебя, ни у дочек твоих. Нет в доме даже мужских следов, ни вещей, ни запаха. Ничего нет. Одинокие женщины там живут. Но очень деятельные. В квартире чисто мужские недоделки. Не пудри мне мозги своим мужем. А если он всё-таки есть, хочу на него взглянуть. Фотографию покажи".
"Зачем это тебе?"
"Хочу знать, кого это так любит Умут".
"Я, что ли?"
"А тебя не Умут зовут?"
"Меня?"

В следующий раз Умутка промыла волосы "PANTENE Pro-V"и показывает мне.
"Да, уже лучше", - соглашаюсь я.
"Сергей, ты закончишь работу и больше не придёшь ко мне?"
"Почему не приду? Я у тебя одеяла и подушки буду заказывать. Ты только мне тухлые яйца и иголки туда не вшивай. А то мы с невестой  их будем под попу подкладывать и уколемся. Нехорошо получится".
"Я сейчас твой рост измерю, посмотрю, где у тебя попа, туда иголки и  положу. Наколешься - меня будешь вспоминать".
"Я тебя и так не забуду. Умут, не шути с иголками, а то обижусь и не прощу".
"Сергей, ты сегодня будешь работать?"
"Нет, Умут, я устал".
"А почему я не устаю?"
"Но, ты же женщина".
"А чем же я отличаюсь от тебя?"
"Ну, Умут, это же все знают. Женщины выносливее мужчин. И болевой порог у них выше. От боли мужчина сознание теряет, а женщина терпит. Хотя женщина физически слабее мужчины. Дай мужчине мешок в 50 килограмм - он его очень скоро бросит. А женщина свой мешок в 20 килограммов будет весь день таскать и ничего ей не сделается. Только к вечеру скажет, что устала. И в этом вся разница. Это что-то природное. Женщины более живучи, как кошки, а мужчины дохнут. И ничего тут не сделаешь".
"Ладно, Сергей, приходи завтра, а то хозяин уже ругается за твои недоделки".
"А ты пошли его подальше. Не он меня нанял, а ты. Скажи ему, что я очень занят, но скоро всё доделаю. Ну, пока".


Через несколько дней я принёс магнитофон, чтобы записать песни, которые поёт Умут во время работы. Но Умут простудилась, и её голос осип. Запись песен срывалась к моему огорчению.
"Ничего, Сергей, запишем на прощальном ужине", - утешила меня Умут, - "ты ведь будешь делать нам отвальную? Мы для тебя потанцуем с девчонками и споём хором".
"Конечно, я проставлюсь и попрощаюсь с вами. Скоро мне сделают расчёт в Немецком доме за мою шабашку. Я там всю электрику  менял. Тогда я  матрас и ширдак у тебя закажу для себя и невесты моей, если, конечно, мне хорошо заплатят. Что будете пить и есть?" Умут назвала свои любимые напитки и еду. На том мы и порешили.
"А у тебя горло пройдёт к тому времени? А то я записи не успею переделать, если что-то не получится. Вообще-то нужно сделать пробную запись для начала, чтобы на банкете не оконфузиться. Давай, запишем твоё письмо мне и невесте моей, чтобы она не ревновала. Я слушать его буду и тебя вспоминать, и твой голос. Ты мне его продиктуй, потом прочтёшь перед микрофоном".
Мы и записали это письмо. Умут диктовала, а я стенографировал, ничего не исправляя. Но на магнитофон мы его не успели переписать.

                Письмо Умут для невесты Сергея
Сергей большой шутник. Сергей каждый день приходит в цех, чтобы смотреть на Умутку, поболтать и посмеяться. Нам хорошо. Смеёмся. Да. Ну, тогда… Чё ты там написал? Тогда работа плохо идёт. Мы смеёмся до слёз. Сергей ничего не делает по электричеству, чтобы придти опять нахохотаться. Если Сергей закончит всё электричество, тогда он сюда не придёт.
Сергей, когда уедет в Москву, будет читать и вспоминать меня. Видишь, хорошо меня будет вспоминать. Что есть хорошо в Бишкеке. Умутка есть, не даёт дотрагиваться до себя, и Сергея не трогает, любит мужа, мусульманка, эгоистка, вредная, красивая. Но не знает, что такое любить мужчину, не знает, как заниматься любовью. И только думает за работу и работает. Думает, как деньги найти, как детей поставить на ноги. Я себя люблю и всё. Я люблю фантазировать, шить, что-то необычное, новое делать.
Он всегда нас смешит. Нам весело работать с ним. Мы не можем работать с ним. Мы смеёмся до слёз.
Умут любит петь, танцевать. Она любит смеяться, поболтать, шутить. Плохо, что она эгоистка, мусульманка. Она хочет посидеть в кафе и станцевать Сергею восточный танец. Но у нас с ним нет времени. Кафе закрывают в 10 часов вечера. Когда Сергей получит паспорт, мы пойдём в кафе, пивка попьём, поедим шашлык. Я ему потанцую восточный танец. Когда он поедет в Москву, будет меня вспоминать, какая я маленькая, шустрая, весёлая.
А сейчас я принесла сливочное масло, чтобы Сергей не работал. Сейчас жарко, и он пойдёт быстрей домой, чтобы масло не растаяло. И придёт завтра, а сегодня он не будет работать. Он будет писать про Умутку. И электричество сделает завтра, а может быть никогда, потому что я хочу, чтобы он приходил всегда.
Он придёт, мы посмеёмся, поболтаем, и он уйдёт. Мы хорошие друзья, между нами ничего нет. Мы друзья по работе. А Сергею нравится моя работа, мои наволочки, подушки. Он хочет у меня много купить, как деньги будут. На день рождения его я ему подарю наволочки, чтобы он меня не забыл. Этими наволочками он должен не забывать Кыргызстан, про Умутай и про мой цех. И ему будет всегда охота вернуться в Кыргызстан и увидеть Умутку, и Иссык-Куль. Я на магнитофон ему песни напишу. Я и по-русски знаю.

На следующий день Умутай встретила меня, улыбаясь:
"Долго жить будешь, Сергей. Мы только что о тебе говорили. Обещал придти и не идёт, а ты уже здесь".
"Скучает по вас эдже", - говорят мне девушки.
"Умутка, ты что влюбилась? - спрашиваю я.
"Нет, мне скучно без тебя. Мы с тобой много хохотаемся, т.е. хохочем, смеёмся и шутим. Весело нам с тобой".
"Умут, когда вы приходите, не работает, оживляется, много говорит и смеётся. Точно, она влюбилась", - поддерживают меня девушки.
"Нет, нет. Я просто скучаю. Мы только дружим. Мы очень рады, что ты с нашей компанией соединился", - оправдывается Умут.
"Влюбилась, влюбилась, аж щёки зарделись. Смотри, как ты покраснела", - подзадориваю я её, - "Знаешь, Умут, по друзьям не скучают. Они всегда в душе. И сколько бы времени ни прошло с момента расставания, встречаясь с ними, чувствуешь себя так, как будто бы расстался с ними только вчера. И разговор продолжается, как будто бы он и не прерывался. Признайся, что ты влюбилась. Скучают тогда, когда любят. Так что, ты попалась. Попалась. Тили-тили тесто, жених и невеста". Все смеются и Умут тоже.
"Ладно, Сергей, делай всё быстро. Когда закончишь работу?"
"Никогда не закончу. Ты мне мешаешь и отвлекаешь постоянно. Ты лучше бы, когда я прихожу, уходила бы домой. Всем было бы лучше. А так я тоже работать не могу. Умут, мы сегодня песни писать будем?".
"Нет, Сергей, сегодня много работы".
"А у тебя горло прошло?"
"Нет ещё".
"Так ты его полечи, погрей перед сном, сырых яичек попей поутру и горячего молочка на ночь. А ты его лечишь?"
"Лечу, лечу", - смеётся Умут.
"Ладно, я пошёл домой, не буду вам мешать работать".

Наконец, я закончил работу с проводами, уложил их на потолке и привязал вдоль стен. С горлом у Умут стало получше,  и мы договорились о записи её песен вместе с её работницами. Дома я подготовил рассказ об электрике и уже записал его на плёнку. Осталось только дописать песни и их перевод. Мой короткий рассказ, записанный на магнитную ленту, называется

                Электрик по вызову
Я - приходящий электрик Сергей. Меня уже знают клиенты и приглашают для починки электропроводки или для электромонтажных работ. Так я познакомился с Умут, хозяйкой швейного цеха "Ак-Куу". Умутай с девушками шьют национальные изделия: ширдаки, тошоки, наволочки, панно, сумки, сувениры, подушки, одеяла, матрасы в национальном и современном стилях. И они пользуются большим спросом и популярностью.
Я работаю под потолком и закрепляю провода. Умутай с девушками шьют внизу. И Умутай поёт песню о девушке, которая любит парня, но постеснялась ему об этом сказать. А он уехал, и она его ждёт, печалясь о нём.
Может быть, этот юноша я, а девушка - Умут? Но я не знаю об этом. Ведь она мне ничего не сказала.
Водку мы сегодня специально не пьём, чтобы чувства были незамутнёнными, искренними и неискажёнными. Итак, песня Умут о любви.

                Песня Умут

Не мучай ты моё сердце измученное.
Я не сплю по ночам.
Я дарю свою любовь только тебе.

                Припев
Всё время я смотрю на дорогу, когда ты появишься.
Я скучаю по тебе.
Я жду тебя всегда с надеждой, когда ты вернёшься.

Скрыла от тебя свою тоску.
Держала в тайне в своём сердце.
Как я страдала, не сказала тебе.

                Припев               
Всё время я смотрю на дорогу, когда ты появишься.
Я скучаю по тебе.
Я жду тебя всегда с надеждой, когда ты вернёшься.

Я зашёл к Умут попрощаться.
"Когда ты уезжаешь?"
"Завтра".
"Сергей, мы придём тебя провожать".
"Нет, Умут, не приходи на вокзал. Я не люблю слёз".
"А я не буду плакать".
"Нет, Умут, я попрощаюсь с тобой здесь и просто уйду. И так же просто приду когда-нибудь без всяких ахов и вздохов, как будто бы я никуда и не уезжал".
"Девушки, завтра привяжите Умут к чему-нибудь, чтобы она на вокзал не сбежала. Не пускайте её туда. Я хочу остаться в вашей памяти просто приходящим весёлым электриком, а не человеком, разбившем сердце Умут. Помогите нам".
"Хорошо, хорошо. Мы не пустим её на вокзал. Пусть она мужа своего любит".
"Умут, я позвоню тебе, когда устроюсь в Москве. А рассказ о тебе пришлю или передам, когда будет готов. Я должен ещё над ним поработать. Сырой он пока получился. Будешь его читать и вспоминать наши с тобой разговоры. До свидания".
"Ты уже уходишь?"
"Да, так проще". Я резко повернулся и пошёл, не оглядываясь.

Утром в 10 часов зазвонил телефон.
"Ой, Сергей, ты уже уезжаешь?", - хотела запричитать Умутай. Я перебил её.
"Мы вчера попрощались. Я не могу говорить, Умут. Мои помощники выносят вещи, а я проверяю сумку с документами. Не забыл ли я чего-нибудь. Внизу такси уже ждёт. Пока". И положил трубку.
 
Я поработал над рассказом и вместе с поздравлениями к Новому году передал его Умут. 23 февраля Умутай позвонила мне и поздравила с праздником. Сообщила, что дочь вышла замуж, и зять увёз её в Москву. Я спросил:
"А муж приезжал на свадьбу?"
"Конечно, конечно", - ответила мне Умут. Тогда я поинтересовался:
"А читал ли он рассказ?"
"Да ты что, Сергей!" – изумилась Умут, - "я его дома не держу, он у меня на работе. Мы его с девчонками читаем и очень смеёмся. Тебя вспоминаем".

               
               

               
               
               

                Танечка

                Наша Таня громко плачет.
                Уронила в речку мячик.
                Тише, Танечка, не плачь,
                Не утонет в речке мяч.
Жила была девочка Таня. Очень старательная, ответственная и послушная. Дома на неё сваливали много обязанностей, которые она все пыталась исполнить. Но их было очень много. Её ругали, и она не выдерживала. И плакала тайно, иногда явно. Тогда она начинала вредничать и капризничать. Такова была её дозволительная  линия защиты.
Но, в конце концов, она со всем справилась и выучилась на стоматолога, чтобы ни от кого больше не зависеть. Но это была утопия. Зависимость осталась. Приходилось подстраиваться под начальство и коллег. Так она работала в одном Центре, который назывался коротким словом Дом. Она работала ещё в двух местах. Нужны были деньги, а муж был так себе - не очень себя утруждал материальными заботами, и сын - оболтус. И Танечка, как и в детстве, взвалила все заботы на свои хрупкие плечи. И иногда невольно отыгрывалась на пациентах. Когда пациенты просили удалить надоевшие им зубы, она их не удаляла. Когда красивые девушки просили сохранить сильно заболевший зуб, она его удаляла. Иногда пациент просил поставить временную пломбу в разболевшийся зуб на недельку, чтобы он его не беспокоил во время отпуска и командировки, она её не ставила, так как понимала, что протезист всё равно сточит его под пенёк. Она вредничала столько, сколько душе её было угодно. Она в эти моменты была царицей на час, повелительницей змей.

Я озлился, и пишу эту сказку про Танечку. А гнев плохой советчик, так что вносите поправки в мою версию событий.

Ей это очень нравилось. Такая вот власть над людьми.
Но она была и добрая. Рука у неё была лёгкая. Она всё делала безболезненно, нежно и ласково. Но, боясь сделать людям больно, не все кариесные полости вычищала тщательно и до конца, справедливо полагая, что всё равно вы все придёте ко мне за помощью рано или поздно. А какая разница, что во рту остался кариес? Вы же с ним жили и до встречи со мной, Танечкой? В общем, вредничала в рамках своего профессионализма.
Но, вот однажды, у неё появился пациент, назвавшийся писателем рассказов и сказок. И предложил Танечке написать про неё что-нибудь, рассказ или сказку. Танечка удивилась: "Про меня? Я этого не стою".
И подумала: "Про мою трудную жизнь мало кто знает. И она не стоит внимания писателя. Но я с этой жизнью справляюсь сама".
"Вы знаете", - сказал писатель, - "я бы даже поухаживал и приударил за вами, не будь вы замужем и не будь у меня невесты".
"Что вы, что вы, не стоит беспокоиться - мне ничего не нужно. У меня всё есть. Я даже могу сдать кровь, если она кому-нибудь нужна".
Писателю больно это слышать и осознавать такую Танечкину самоотверженность и самоотречение. А напишет ли он сказку о Танечке, будет зависеть от результатов лечения и протезирования. Как знать?
Танечка, почему вы всегда оставляете меня в подвешенном состоянии? У меня всё время чувство, что вы что-то у меня во рту не доделали, не закончили? Это ваша такая тактика, чтобы я оставался вашим вечным клиентом? Вы не хотите со мной расставаться?