Глава 2. Не знала баба хлопот

      Мать начала собираться на работу, наводить макияж, любила, когда мужчины обращали на неё внимание, говорили комплименты о неувядающей молодости, хотя ей уже пятьдесят четвёртый год пошёл, а я, невидяще смотрел на экран монитора, ожидая захлопывания двери.

Наконец мать ушла. В глазок проконтролировал, чтобы зашла в лифт. За нею станется, может внезапно вернуться, якобы что-то забыла взять. Заодно и проверит, что в квартире делается без неё?

Я выключил компьютер, зашёл в кладовую и взял стальной чемоданчик. Открыл замок и уже при свете полюбовался на банкноты. Действительно, появилось желание, всё распотрошить и разбросать по комнате, чтобы всей кожей почувствовать себя владельцем несметного состояния.

Да, для меня это было состояние. Но, разделённое на четыре части, уже не вызывало бы энтузиазма. Занялся подсчитыванием, с записью на листке количеством пачек и достоинством купюр.

Миллион двести сорок пять тысяч евро и двести тысяч долларов. Это приблизительно 49 миллионов рублей по нынешнему, довольно сильно упавшему курсу валют из-за приближающегося дефолта в Греции и кризиса в США.

Кем же был тот старичок? Вёз воровской общак? Взятку губернатору?

По четыре пачки сотенных евро припрятал в коробках из-под лицензионной программы Виндовса и антивирусного Касперского. Лежат на виду среди книг, уже который месяц. Туда уж точно мать не полезет, не её епархия. По несколько купюр разного достоинства положил в кармашек барсетки, чтобы в банке проверить на вшивость. И туда же по пачке сотенных купюр евро и долларов.

Но вот, куда кейс запрятать?

Начал методически обходить квартиру. После вчерашнего дождя заметно посвежело и легче дышалось. Единственное подходящее место — это антресоль, забитая пока сумками и пустыми стеклянными банками, в ожидании закруток нынешнего урожая.

Неудобно всякий раз туда прятать, но другого места лучше не придумать. Так же и мать поленится приставлять складную лестницу.

Предполагал, что купюры могут оказаться с записанными номерами, что весьма маловероятно, это всё равно, как молнии постоянно бить в одно и то же место, но исключать такое нельзя, и надо себя как-то обезопасить, чтобы потом себя не ругать за лень и беспечность. 

После недолгого размышления пришёл к выводу, что легче всего затерять следы в Самаре, там больше банков. На ближайшей АЗС заправил полный бак «пятёрки», и выехал на основную магистраль.

По пути несколько раз преодолевал искушение зайти в банки, мимо которых проезжал, предполагая, что следователю будет нетрудно вычислить маршрут, если будет известно, в каких банках меняли пронумерованные купюры.

В Самаре заехал на противоположную сторону города и уже там начал искать банки. В первом — проверил подлинность купюр, а во втором — обменял на рубли по пачке сотенных евро и долларов.

Получилось около семисот тысяч с мелочью. Можно бы и новую «тойоту» взять, но подожду, пока «пятёрка» не загнётся окончательно, чтобы появился настоящий повод для разлуки. Да и меньше разговоров будет, откуда деньги взял?

Проезжая мимо элитного промтоварного магазина, заколебался, надо ли зайти и сменить гардероб на более полагающийся по нынешнему рангу миллионера? Но, представил, сколько это вызовет разговоров среди близких и друзей, и моих корявых объяснений, отказался. Но, почувствовав голод, без колебаний зашёл в элитный ресторан.

Время обеда, но зал наполовину пуст. Не дожидаясь, пока метрдотель приблизится, сам выбрал место у окна. Детская привычка — смотреть в окно. Сделал заказ официанту.

— Что будете пить?

— Я за рулём.

Понимающе кивнул, и снова спросил, показывая взглядом в сторону бара, где скучали две разнаряженные профурсетки, вяло потягивая из соломинок коктейль, обе, выжидающе смотрели на меня:

— Девушку не желаете, скрасить одиночество?
— Нет. Не надо. Я зашёл просто пообедать.
— Ваше право.

Он, выразительно окинул мой наряд, мол, и не сомневался в исходе разговора, куда уж мне на что-то претендовать?

Принёс солянку, и я приступил к трапезе с ощутимой досадой. К такой закуске для полного счастья явно не хватало сто граммов охлаждённой водки. Нанять водителя? Тогда уж точно, пойду в разнос, ничто сдерживать не будет. К хорошему быстро привыкаешь. А сейчас я просто присматриваюсь, что мне будет доступно, если правильно распоряжусь с создавшейся ситуацией?

Расправился со стейком и овощным салатом, оставил чаевые строго по оплате, не с моим прикидом разбрасываться деньгами, да и официант явно не ожидает щедрой сверхоплаты, и не заслужил.

Проходя по залу, не удержался, шаловливо помахал рукой, оглянувшимся девицам.
Презрительно пожав плечами, отвернулись к бармену, который давал им прикурить. Что за жизнь? Не хотел бы я оказаться на их месте.

Но они, зато не работают на заводе, часами не нюхают станочной гари и паров охлаждающей жидкости, не ругаются с мастером из-за некачественного поставляемого металла, с контролёрами из-за допусков и их превышений. У всех свои заморочки.

Снова долгая дорога домой. Ещё не было ни одной поездки, чтобы на обочине, или прямо на дороге не валялись аварийные автомобили после столкновения. Встречались автобусы, водители которых засыпали за рулём  и выезжали на встречную полосу. И всё из-за желания заработать лишнюю тысячу.

«Пятёрочка» летела, шурша колёсами по асфальту, словно пыталась задобрить хозяина, чтобы он передумал разлучаться. Но меня то и дело легко обставляли «иностранки». Сверстники-водители с презрением окидывали корпус моей старушки, нахально подрезали, а большей частью просто не замечали, уносились в жаркое марево.

Снова начинало нестерпимо парить от раскаленного асфальта. Открытая форточка кое-как спасала положение, но заметно гасила скорость автомобиля.

Заехал к отцу в поликлинику, где он работал терапевтом во вторую смену, и отдал пять пачек тысячными купюрами, остальное оставил себе на мелкие расходы.

— Поделись с Игорем. Пустое. Не бери в голову. В спортлото выиграл. 35%, суки, себе забрали. Когда я проигрывал, они ничего не давали, а как я оказался с кушем, так сразу с протянутой лапой встали.

— Но и это тоже неплохо. Спасибо, Костик. Я давно хотел свою книгу издать. Может быть, в союз писателей примут?

— Да знаю я, что ты уже который год деньги собираешь, поэтому и даю.
— Но, как же ты? Тебе они нужнее. Нашел бы девушку, свадьбу бы сыграл. Может, возьмёшь назад?

Отец нерешительно протянул пачки.

— Оставь, отец. Себя-то я не обидел, в любом случае.
— Да? Тогда, ладно. Первую книгу тебе подпишу.
— Ты же знаешь, я стихи не люблю. В больших количествах они вызывают у меня аллергию.
— Но это же будет моя первая книга!
— Ладно, подписывай. Вас, пиитов, развелось на Руси, как собак нерезаных.
— Гораздо больше, Костик. И это хорошо. Человек должен быть творчески состоятельным. Только твоя мать этого не понимает.

— Она предпочитает курицу в руках, а не соловья в небе.
— Это ты точно сказал. Она очень практичная. Ну, я пойду. Больные ожидают. Спасибо тебе за деньги. Это так неожиданно и приятно. Может быть, и мне начать играть в спортлото?  Как ты думаешь? Одно время я играл. Помнишь?

— Зачем тебе ещё деньги? Я же дал тебе на книгу. Все свои стихи поместишь. На мелованной бумаге.

— Ты прав. Все поместятся. Но я начну новые писать! Это же, как вдохновляет, когда видишь перед собой наглядный результат! Ты мне дал стимул. Начнётся новый этап моего творчества! У меня теперь появится больше свободного времени, я откажусь от совместительства!

— Папа, предупреди Игоря, чтобы о моём выигрыше никому не разбалтывал. Ты же понимаешь, вокруг много завистников. Слух дойдёт до плохих людей. Заявятся ко мне, с предложением поделиться.

— Да-да. Я понимаю. Скажу Игорю. Не в его интересах, чтобы у тебя были проблемы. И для него эти деньги очень кстати.

Отец неожиданно обнял меня, клюнул губами в щеку и, ликующий ушёл в свой кабинет. Пожалуй, ради этой радости стоило присваивать кейс. Уж, наверняка, они не от бедняков ушли, а богатых нужно наказывать. Без зазрения совести лезут в президенты, предлагая 60-часовую рабочую неделю, а сами не покладая рук трудятся в Куршавеле вместе с проститутками. И ведь кто-то же будет за него голосовать!

Домой приехал заметно уставшим, не столько от поездки, сколько от жары. С трудом припарковался у чужого подъезда, колесами заехал на зелёный газон. Принял душ, переоделся в чистое бельё, и в трусах принялся на кухне, с наслаждением пить чай, аппетита не было.

Скоро пришла мать. Она из окна своего кабинета видит, на месте ли моя «пятёрочка?» Выставила на стол бутылку красного вина.

— По какому случаю? — поинтересовался я.

— В шесть часов придёт Верочка. Ты же изъявил желание познакомиться с приличной девушкой. Так вот она из очень хорошей семьи. Мать — директор школы, отец — менеджер в строительной компании, сама учится на третьем курсе юридического факультета.

— На платном?
— Сейчас все на платном.
— Значит, из-под палки, а рефераты из Интернета скачивает.
— Все так делают.
— А в голове что остаётся?
— Это у тебя не останется. Ничем не желаешь заниматься. Ты бы к её приходу оделся прилично.
— Это как? Надеть костюм при такой жаре?

— Костя, не придуряйся. Сам прекрасно знаешь. Хотя бы джинсы с приличной рубашкой можно надеть?
— А мне так больше нравится.
— Дело твоё. Хочешь опозориться, ходи в трусах.
— Это плавки, а не трусы.
— Тебе лучше знать.
— И сколько ей лет?
— Двадцать один.

— Большая разница получается — десять лет. Это уже другое поколение. Мы не сможем найти общего интереса.
— У мужчин и женщин интерес один — выйти замуж, нарожать детей.
— А любовь?
— Ты уже взрослый мужик. Тебе ли говорить о любви? Сколько девчонок прошло через тебя? И всем ты говорил о любви?
— Ну, а как же? Иначе поворачиваются и уходят к тому, кто заливается соловьём.
— Не ёрничай. Я приготовлю твои любимые голубцы.

— А Верочка тоже любит голубцы?
— Естественно. Уж в этом у вас вкусы сходятся.
— Маловато будет.
— Постель добавит.
— А она уже сегодня согласится?
— Как договоритесь. Чай, не школьники.
— Это верно. До шести ещё есть время. Пойду, посплю. Разбудишь.

Прошёл в свою спальную, включил телевизор и лёг на диван. Я и забыл, сегодня же день траура по погибшим вчера на теплоходе «Булгария»! Сволочи! Устроили из Куйбышевской лужи Атлантический океан, и айсберг не понадобился. Зла на них не хватает. И так во всём. Самолёты, как подстреленные, на взлёте падают. Дикторы не успевают траурные дни объявлять. Переключил на музыкальный канал и незаметно уснул.

Проснулся от крика матери:

— Костик, встречай Верочку!

Из кухни доносится аппетитный запах жареного мяса.

Надел джинсы, рубашку с коротким рукавом. Вышел в зал, где уже стояла довольно миленькая рослая девица в современном наряде — мини-юбка и мини-блузка, которые ничего не скрывали, а выставляли на всеобщее обозрение. Стандартный набор городских обольстительниц, включая непомерно развитые груди.
Когда успела?

И с любопытством, оценивающе осматривалась, словно будущая  хозяйка. Что не понравилось. Не рано ли готовишься?

Стол уже накрыт на три персоны, с салфетками и ножами. Даже цветы в вазе и рядом открытая коробка шоколадных конфет.

Она протянула руку, а я задержал её кисть в своей, чтобы проверить, как среагирует? Она же приняла за заигрывание, и поощряющее улыбнулась, мол, не против налаживания контактов.

— Костик, мой руки, и садись за стол! — сказала мама.

— Можно подумать, я в огороде копался?

— Так положено. Вот так всегда, — пожаловалась мать Верочке, — не заставишь помыть руки перед едой.

— Ой, да и мне надо, — вырвалось у Верочки.

— Пойдём, покажу.

— Да, вы, Нина Ивановна, не беспокойтесь, сама найду.

— Какое уж тут беспокойство? — ответила мать и выразительно посмотрела на меня.

Не понял, что она хотела сказать своим взглядом? Скорей всего, сказать, вот, мол, на какие жертвы я иду ради тебя. Вместо того чтобы отдыхать после работы, вынуждена толочься возле плиты, готовить ужин, подавать на стол.

       Да я и сам не понимал, зачем согласился на эту провокацию, которая ни к чему не приведёт. Я прекрасно понимал мать. Ей не нужна лишняя хозяйка в квартире, но и прямо сказать не могла. Делала всё, чтобы отваживать всех моих подруг. Мол, у одной ноги кривые, у второй слишком крупный нос, что за дети будут? У третьей, вообще, дурные манеры, не умеет себя вести за столом — разговаривает с набитым ртом, перебивает.

Да и вся беда в том, что я соглашался с ней, никто не нравился так, чтобы можно было подставить шею под ярмо брака и тянуть лямку до самой смерти.

Да и зачем загоняться, если большинство моих друзей и знакомых живут в гражданском браке, воспитывают детей, а те, кто всё же зарегистрировались, почти все разбежались в разные стороны и создали новые семьи. Стоит ли умножать нелепости? Да и Верочку мать недолго будет терпеть. Даже мне интересно, насколько её хватит? Но проверить невозможно.

— Костик, открывай бутылку! — напомнила мать.

Открыл и разлил в два бокала.

— А я, с вашего позволения, ударю по пиву. Весь день мечтал о холодненьком… Да всё было нельзя. За рулём.

— У тебя какая машина, Костя?

— Старая «пятёрка». Уже двадцать лет ездит. Не успеваю латать.

— А у моего папы — «шевроле».

— Кто ж спорит? Большому кораблю — большое плавание. А я уж как-нибудь, на своей попилю. Ей, главное, вовремя ремонт делать, и она, как новенькая.

— Но в ней же очень тесно! Я как-то ездила с подругой на её дачу, так …

Верочка замолчала, понимая, что застряла на невыгодной теме.

— Ну, за знакомство! — сказал я. — Вам, Верочка, ещё долго учиться?

— Два года.

— А потом? Сейчас юристов пруд пруди.

— Папа обещал после практики, устроить консультантом в свою фирму.

— Вам повезло с папой.

— Ну, вы ешьте, ешьте, — потчевала мама.

— Какие вкусные голубцы!

— Объедение, мамочка! — поддержал я. — Вам, Верочка, надо будет к нам почаще приходить. Для меня одного мать ничего не хочет готовить.

— Ты на заводе питаешься. Я в садике голодной не сижу. Для кого же наготавливать?  Чтобы в мусоропровод выбрасывать? Верочка, что будешь, чай? Кофе?
— Если можно — чай.

Мать принесла из кухни вазу со сдобами: круассаны, пирожное, шоколадные конфеты.

— Ого! — воскликнул я. — Приём достойный королевы! Ты превзошла себя, мамочка! Я начну с пирожного.

— С пивом-то не больно сочетается.

— Зря ты. Прекрасно сочетается. Но, помнится, в детстве пирожное было вкуснее.

— В детстве всё вкуснее.

— Нет, а, правда, почему в детстве всё было очень вкусным? — спросила Верочка. — Все об этом говорят. И я помню.

— Вкусовые рецепторы были новыми, молодыми. А потом всё становилось привычным, приедалось. Ну, вы беседуйте, а я займусь своими делами. Не стану мешать вам.

— Да вы нисколько не мешаете нам. Правда, Костя?

— Маме лучше знать. Вам, Верочка, чай ещё налить? Ну, тогда, может быть,
 ко мне пойдём, чтобы ничто не отвлекало? Присаживайтесь, куда удобнее.

Верочка, поколебавшись, между диваном и компьютерным креслом, выбрала диван, отчего бёдра заголились до самых трусов, если они были. Да, по нервам бьёт. И ножки ничего, если пустить в дело.

— Верочка, сказать тебе правду? — спросил я, присаживаясь рядом и, кладя руку на её горячее бедро.

— Да. Конечно, Костя. Я люблю правду. Это так любопытно!

— Я тоже. Ты была замужем?

продолжение следует: http://proza.ru/2012/06/24/546