Поездка в Александров

          Поезд долго тормозил и, наконец, остановился. Диктор объявила о прибытии в город Александров. Константин сошёл на платформу. Вопреки ожиданию она оказалась очищенной от снега, а местами даже сухой. Константин помнил, что обычно в холодное время года эта платформа была покрыта льдом, и передвигаться по ней следовало с большой осторожностью, чтобы не упасть. Ну, а сейчас, видимо, тёплая погода, постоявшая в последние дни, сделала своё дело, и снег растаял.
          Быстро Константин дошёл до конца платформы и увидел встречавших его тётю Дашу, пожилую женщину со скорбным морщинистым лицом, и сестру Антонину со своим другом. После сдержанного приветствия все вышли на привокзальную площадь. Здесь мокрый снег лежал толстым слоем. Дороги были покрыты водой. Люди и машины передвигались в разных направлениях, выбирая наиболее безопасный маршрут.
          Константин давно не был в Александрове, а сейчас приехал в связи с печальным событием: умерла его бабушка, и сегодня должны были состояться похороны. Бабушке было 98 лет и все близкие ей люди давно были готовы к её уходу, но всё равно ощущалось грустное настроение.
          Антонина сказала, что ей нужно зайти в храм, чтобы договориться с батюшкой об отпевании, и пошла через площадь по узкой тропинке, протоптанной в снегу. Остальные последовали за ней.
      -  Похоже, что у вас ничего не меняется! Как не убирался здесь снег раньше, так он и теперь не убирается, - проговорил Константин.
       - А ты посмотри, какой у нас храм построили! Совсем недавно открыли! Посвящён святому Серафиму Саровскому, - воскликнула сестра.
          Оторвав взгляд от тропинки и посмотрев вперёд, Константин увидел изумительный храм, которого не было здесь ранее. Был канун Пасхи. В церковь выстроилась длинная очередь, состоящая, в основном, из женщин и детей с куличами и яйцами. Лица у людей были радостно-торжественные. Всё гармонировало с их праздничным настроением: и красота храма, и тёплое весеннее солнце, сиявшее с чистого синего неба, и то, что очередь продвигалась быстро, без задержек.
          Антонина  вошла в храм, попросив подождать её.
       -  Насколько мне помнится, на этом месте раньше была столовая, - произнёс Константин.
      -  Столовая эта была устроена в помещении разрушенной церкви, - ответила тётя Даша. – И вот теперь храм восстановили. Строительство закончили совсем недавно. Это – храм святого Серафима Саровского. А вон там, видишь? В часовне - скульптура самого святого, молящегося на камне.
           Константин стал рассматривать церковь. Она была небольшая трёхглавая и построена в русском стиле. Не совсем обычным было то, что её луковичные главы  вместе с барабанами были тёмно-коричневого цвета. Такого же цвета была и высокая пирамидальная крыша. Тёмный верх контрастировал со светлым низом храма, с кружевным, сверкающим на солнце золотом обрамлением кровли. Было много декоративных деталей: аркатурный пояс на барабане центральной главы, килевидные кокошники, арки и колонны. Кровля над входами и над слуховыми окошками была сведена в бочку, и это придавало строению сходство со сказочным теремом.
           Константин не был верующим, но интересовался вопросами религии.
      -    Почему же храм посвящён Серафиму Саровскому? – спросил он. – Ведь, как мне помнится, и родился он не здесь, а в Курске, и умер далеко отсюда.
      -  Дело в том, думаю, - поспешила ответить глубоко верующая тётя Даша, -  что эта церковь была построена через год после признания Серафима Саровского в 1903 году святым, и она была в числе первых на Руси церквей, освящённых во имя его. Кроме того, ты же знаешь, что здесь неподалёку находится Троицко-Сергиевская Лавра,  а именно в ней впервые были напечатаны «Сказания о жизни и подвигах отца Серафима» и его «Духовные наставления». И произошло это более полутора веков назад.
           Уладив дела с батюшкой, Антонина подвела всех к своей машине, посадила за руль друга, попросив его ехать к цветочному магазину, а сама поместилась на заднем сиденье рядом с Константином. Ей хотелось поговорить с братом, которого она давно не видела.
      -   А у меня есть для тебя небольшой сюрприз, - сказала она, протягивая Константину пачку фотографий. – Помнишь, лет двадцать назад я с подругой Наташей отдыхала у тебя на Нарочи? Мы тогда здорово повеселились! А недавно я обнаружила фотоплёнку тех лет, о которой совсем забыла, и вот сделала снимки. Мы на них совсем молодые, и ты так хорошо получился! Качество, конечно, плохое, но ведь прошло столько лет!
           Константин принялся рассматривать фото, и вдруг из далёкого прошлого на него пахнуло теплом и безотчётной радостью: с одного из снимков смотрело смеющееся лицо красивой девушки со светлой косой, спускающейся с плеча. Это была  Наташа, и когда-то Константин был в неё влюблён. И он помнил, что коса у неё была золотистой, и что когда-то она приходила на вокзал в Москве, чтобы проводить его, и подарила ему пластинку с записью музыки Моцарта. У Константина не было слуха, но пластинка эта до сих пор хранится у него в тайном местечке, о котором не подозревает жена.
      -    Надо же! А я и не знал, что ты меня снимаешь! – воскликнул он. – Спасибо! Ну, а с Наташей у тебя сохранилась связь?
      -    Да. Мы иногда перезваниваемся. Правда, очень редко. Наташа работает, учит детей музыке. Живёт одна. Муж умер.
      -    Ну, вот, когда будешь с ней разговаривать в следующий раз, передай ей, пожалуйста, от меня привет.
           Тем временем, машина подкатила к цветочному магазину. Это был одноэтажный каменный домик, недавно построенный на краю Площади. Площадью в Александрове принято называть Советскую площадь, как главную, на которой находятся здание районного суда и памятник Ленину, а также располагается трибуна для представителей власти во время праздничных шествий. Почему-то памятник до сих пор не снесли. «Видимо, без вождя пролетариата площадь будет выглядеть совсем убогой», - подумал Константин.
           В  магазине покупателей встретила черноглазая девушка, говорившая с сильным акцентом.
      -  Она из Азербайджана, - пояснила Антонина.  Однако, розы, которые здесь продавались, привезены были совсем не из Азербайджана, а из Африки. По всей вероятности, среди местных жительниц никого не нашлось, кто бы смог выполнять эту работу, хотя многие из них  за невозможностью найти подходящую работу в Александрове вынуждены были ездить на заработки в Москву за сто километров от дома.
           В ожидании выноса тела у морга стояло довольно много народу. Константин поздоровался с  родственниками, перекинулся с  каждым из них несколькими фразами. Антонина принялась знакомить брата с некоторыми из незнакомых ему людей.
     -    Вон та полная, казалось бы, цветущая женщина - соседка бабушки Нина Сергеевна, беженка из Баку, - говорила она. – В советское время работала там сначала преподавателем в школе, а затем продвинулась по партийной линии и занимала какой-то высокий пост при Алиеве. Но после распада Союза к ней однажды пришёл знакомый азербайджанский мальчик и сказал, что, если её семья не уедет, то их всех убьют. Ей пришлось бросить квартиру и вещи и срочно бежать. Больную мать несли на носилках. По дороге она умерла. Здесь Нина Сергеевна на то, что ей удалось сохранить, купила двухкомнатную квартиру и вот теперь живёт воспоминаниями о прошлой жизни.
    -    Взгляни вон на ту старую измождённую женщину, - продолжала Антонина. – Это школьная подруга тёти Даши. Когда-то она вышла замуж за украинца и уехала на Украину, родила сына. Теперь муж умер, сын спивается, сама больна астмой. Жить было не на что, и она вернулась на родину,  добивается получения российского гражданства. Работает уборщицей и копит деньги на комнату. А пока тётя Даша её приютила. Ну, а тот пожилой мужчина с бородкой – племянник тёти Леры. Помнишь тётю Леру? Она умерла лет пять назад.
          Константин помнил тётю Леру. Люди, не похожие на других, обычно запоминаются. Константин познакомился с тётей Лерой, когда она была уже в преклонном возрасте, но, тем не менее, имела прямую осанку и манеры великосветской дамы. В молодости она была балериной и танцевала в одном из московских театров. Ещё до войны  она вместе с мужем, у которого было неожиданное имя Митрофан, эмигрировала во Францию. После смерти Сталина они вернулись в СССР, однако  жить в Москве им не разрешили. Поэтому они снимали комнату у бабушки. Бабушка и  тётя Лера очень были дружны и всячески помогали друг другу.
          Антонина продолжала рассказывать о присутствующих. Всё это были люди с негладкими судьбами. Константин слушал рассеянно. Старые фотографии пробудили в нём воспоминания о давно ушедшей юности, о светлых днях, наполненных ожиданием чего-то радостного и чудесного. Тогда, после отличного окончания рыбного института, он приехал в Белоруссию на озеро Нарочь, чтобы работать инспектором. Он не мог остаться в Москве и заняться научной деятельностью, как ему предлагали, так как был не в состоянии долго просиживать над литературой из-за слабого зрения. Как давно это было! Но воспоминания придвинули те далёкие дни к настоящему. Из мглы времени проступил образ мужественного, скромного и неподкупного молодого человека, одиноко живущего в лесу на берегу озера и отдающего свои силы охране его рыбных богатств.
          Почему же он тогда не попытался даже намекнуть Наташе о своих чувствах? Струсил? Да, нет! Просто не считал себя подходящим для неё человеком. Она связывала своё будущее с музыкой. Ей была нужна Москва, а не глухое озеро.
          Антонина прервала  монолог, а он свои размышления, поскольку всех пригласили на церемонию прощания. Кладбище находилось на краю города за монастырём. Траурная процессия, состоявшая из автобуса и нескольких легковых машин, выехала на главную улицу города. Мимо поплыли знакомые Константину с детства места. Сверкнул золотой главой недавно отреставрированный храм Рождества Христова. Удивил своим обновлённым обликом дом купца Первушина. Константин привык к тому, что облупленные стены этого строения всегда были закрыты строительными лесами. Теперь  же он видел покрытый светлой краской двухэтажный нарядный особняк, украшенный ампирной лепниной и полуколоннами с коринфскими капителями.
      -   Это Художественный музей, - пояснила Антонина. – Между прочим, довольно интересный. В нём есть картины Маковского, Шемякина, Андрияки.
          Но Константин не поддержал разговор. Он увидел слева ещё замёрзший водоём с несколькими рыболовами, не побоявшимися ради вожделенной добычи выйти на тающий лёд, и  на возвышении - монастырь. Вид Свято-Успенского монастыря всегда его завораживал: могучие крепостные стены с четырьмя угловыми башнями и подымающиеся из-за стен глава Троицкого собора и шатёр древней колокольни. Именно на этом месте когда-то располагалась Александровская слобода Ивана Грозного. Именно здесь он устраивал пытки людей и убил своего сына. Константин помнил, как бабушка показывала ему на кроны старых деревьев, растущих на территории монастыря. Их ветви были скрючены и хаотично извивались. «Это оттого, - верила бабушка, - что деревья эти впитали в себя страдания замученных здесь людей». 
          Кладбище было завалено снегом, поэтому отпевание происходило при въезде на него, прямо на дороге. Высокий молодой батюшка быстро сыпал слова, глядя в Священное Писание, которое он держал перед собой. Люди стояли с зажжёнными свечами в руках, верующие время от времени крестились. Как ни вслушивался Константин в слова батюшки, ничего не смог разобрать.
          Константин не собирался оставаться в Александрове на ночь. Поэтому после поминок он отправился на вокзал. Решил пойти пешком, чтобы прогуляться по городу. Ему нравилось видеть сохранившиеся здесь кое-где между новостройками уголки старины: деревянные дома с резными наличниками, построенные в незапамятные времена кирпичные здания, у которых рыжеватые и бордовые оттенки кирпичей красиво сочетались с голубоватыми стволами росших рядом громадных тополей. Виды эти приносили в душу умиротворение. Постепенно затихала скорбь утраты.
         Сидя на платформе в ожидании поезда, он ещё раз просмотрел фотографии, подаренные ему Антониной. И опять его охватило чувство безотчётной радости. «А не позвонить ли мне Наташе по приезде в Москву? – подумал он. – Может быть, она согласится даже встретиться?»  Телефон её он взял у Антонины при прощании, на всякий случай.
          Когда Константин добрался до своей гостиницы, часы показывали около одиннадцати часов вечера. Звонить Наташе было уже поздно, и он решил отложить этот звонок и возможное свидание до завтрашнего дня. Первое, что он увидел, войдя в номер – большое зеркало напротив входной двери и своё отражение в нём. На него смотрел невысокий круглолицый мужчина, лысый и с животиком, совсем не похожий на юношу со старых снимков. « Да, видик у меня не презентабельный, - подумал он. – Для меня мои года – уж точно не богатство!» - перефразировал он слова известной песни,  невесело улыбнулся своему отражению и внезапно вздрогнул: во рту спереди у него отсутствовали два зуба! Ведь собирался же он пойти к зубному врачу! Да проволынил! 
          Лирические мысли мгновенно покинули несостоявшегося романтика, и им на смену пришли совершенно другие. Он вспомнил, что дома его ждут  пчёлы, куры и куча неотложных хозяйственных дел. Константин достал мобильный телефон и набрал номер жены:
     -    Дорогая! Завтра утром я еду на вокзал. Надеюсь к вечеру быть дома! Целую тебя! Жди!