Склока на дороге

Ночь укрыла дорогу плотно, как шерстяное покрывало и уже порядком мешала идти. Булыжники, выбоины и всякий мусор отбрасывали причудливые тени при слабом лунном свете, заковыристые, как узоры кофейной гущи на дне чашки. При желании, в них можно было даже усмотреть какие-то образы и знамения, но путнику не было никакого дела до образов. Он слишком устал и эта дорога, которую он топтал уже восьмой час, осточертела ему вместе со всеми своими знамениями.
До ближайшей деревеньки шагать еще час, не меньше,  - думалось ему. А ноги уже вколотились в живот по самые лодыжки, и ступни одеревенели настолько, что только диву даешься, почему от каждого шага не трескается и не проваливается твердая  земля. Холщовая сумка била по ногам, но это было уже привычное зло, тем более, вот уже сутки, как в ней ничего нельзя было найти кроме пары хлебных крошек и огрызка яблока, который был припасен в качестве подношения Полуденному Русаку. Но Полуденный Русак, местная легенда, был легендарным сверх меры, а потому так и не предстал взору путника, который не всерьез, конечно, но надеялся, что призрачный косой перебежит ему в полдень дорогу, в каком случае предписывалось швырнуть ему в след со всем почтением яблочный огрызок, дабы в конце пути ожидало богатство и удача. Поверье, конечно, насквозь фантастическое, подумал бы путник, если бы знал такие длинные слова. Да, а других поверий в таких глухих деревеньках и не бывает.
Путник мерял постылую дорогу ровными шагами на несгибающихся ногах, устремив безразличный взор вперед, периодически отмечая очередные ориентиры, свидетельствующие о том, что деревенька уже близка. Вот и еще один участок окаянной дороги пройден, а там в дали уже виднелся  последний поворот, за которым рукой было подать до конечной точки изнурительного пути.
Дойдя до поворота, путник вдруг остановился, привлеченный странным писком. Доносился писк откуда-то из под засохшего еще при царе Горохе дерева, которое вырисовывалось на пасмурном ночном небе причудливым зловещим силуэтом. В ветвях дерева путник заметил воронье гнездо. Судя по всему, истошный писк издавал птенец, выпавший из гнезда по неопытности. Путник, рассудил, что раз уж все равно остановился, то почему бы и не помочь божьему созданию, авось и воздастся каким-нибудь невеликим благом, например бесплатной трапезой в деревне, которая уже виднелась вдалеке темным пятном и редкими огоньками.
Писк, что характерно, внезапно прекратился, путник забеспокоился и двинулся к дереву, пристально всматриваясь в переплетения пожухлой травы, надеясь высмотреть там птенца, который, сатана его задави, не издавал более ни звука. 
Тут что-то легко хрустнуло под левым сапогом путника, и тот ощутил внутренним чутьем, что птенца, таки нашел, однако же, это ему уже ничем не поможет.
Раздраженный такой неудачей в богоугодном деле, путник шепотом огласил окрестное пространство бранными словами и, плюнув на окаянное дерево, которое и спалить давно было пора, двинулся в прежнем направлении. Однако, не успев сделать и шаг, остановился, недоумевая.
Земля дрожала. Не так, чтобы очень сильно, но обычная незыблемость земной тверди исчезла без следа. Путник испуганно покосился по сторонам и увидел, что там, где все еще лежала маленькая жертва его невнимательности, из под земли клубится красноватый парок. 
Путник ошалело уставился на невиданное доселе явление природы, а тем временем пар приобрел густой бардовый оттенок и через мгновение на этом месте показалась некая фигура.
Путник попытался было перекреститься, но от ужаса не мог пошевелить и пальцем, а не то что совершать рукой ритуальные пассы. Тем временем фигура, столь зловеще возникшая прямо из-под земли, молча и несколько развязано стояла там же, откуда вылезла.
 - Ну что, убогий, долго будем стоять, челюстью пыль подметать? – лениво изрекла наконец фигура, слегка подсветив себя красноватым светом.
Путник испуганно ахнул. Перед ним стоял натуральным бес, с рогами, ноги заканчивались раздвоенными копытцами, а на палец богомерзкая тварь расхлябано наматывала хвост с кисточкой на конце.
 - Изыди, демон,  -  еле слышно пролепетал путник, снова попытавшись перекреститься, однако по таинственной причине, забыв, как это вообще следует делать.
 - Сам изыди, убогий, - хмыкнул бес, сплюнув на дорогу. – Хотя, это я так, никуда тебе уже не деться, - хохотнул он. – Кончай глазами хлопать, нынче тебе в аду ночевать, равно как и дневать, да что там,  веки вечные варится да жарится будешь, думать надо было, прежде чем сатанинское дерево кровью да слюной окроплять, да еще и на первом повороте,  да еще и за час до рассвета.
 - Я не.. – начал, было, путник, да тут же осекся, ибо вспомнил, как плевал в сердцах на дерево, да и от птенца этого, чтоб ему пусто было, брызнуло, поди кровушкой, когда он его подошвой сапога нашел.
Бес тем временем, стоял, подлец со скучающим видом, разглядывая путника.
 - Щупловат будешь,  - изрек он, сплюнув чем-то вроде дымящейся серы. – Печь тобой не затопишь, битков не нажаришь, одни кости, да и теми не потешишься.. Ну да ничего, на безрыбье, как говорится.. Двигай давай, мне тут с тобой беседы водить никакого интереса нет. Хватайся за хвост, и понесемся в чертоги пламенные.
Путника же, вследствие панического страха, начала вдруг пронимать нешуточная злость.
 - Я-то тебя за хвост схвачу, образина этакая, да только оборву твой хвост пакостный под самый корень - проскрипел он, все еще щелкая челюстью, не от страха, а уже, скорее, по привычке. – я, раб божий, честный да безгрешный, не затащишь ты меня никуда, я вот сейчас..
 - Нет, ну где вас таких делают, несмышленых, - флегматично пробурчал черт, ковыряясь в зубах рогом, предварительно свинченным с макушки. – Хвост он мне оторвет, видите ли. Человечишко поганый, червяк двуногий..
 - На себя посмотри, копытное..
 - Так.. – черт видимо потерял остатки терпения, нахлобучил кое-как рог, отчего тот теперь торчал вниз, царапая ему плечо. – Сейчас я тебя, убогий, скручу, пикнуть не успеешь..
Только черт двинулся к путнику, только путник начал, не соображая ничего, пятится, обходя при этом постылое дерево, виноватое во всех его бедах, как вдруг с неба ударил голубой луч.
Черт остановился и принялся в изумлении чесать затылок, путник по-прежнему пятился за дерево, ничего, ясное дело, не понимая.
А на дороге, богатой в эту ночь событиями, объявилась тем временем еще одна фигура, ослепительно белого сияния и с могучими крыльями за спиной.
 - Совсем соседи с верху обнаглели, спасу нет от святош.. – пробурчал черт. – Чего сунулся, индюк белокрылый? Не видишь, душу перевожу, нашу, заметь, душу, законно нажитую.
 Ангел несколько раздраженно шевельнул левым крылом, прикидывая, а не влепить ли задиристому черту по свиному рыльцу. Однако же, успокоился и молвил величественно:
 - Душа сия Господу нашему надлежит, Господь всех жаждет спасти, ибо всемилостив он, а ты, выползень собачий, дуй отсюда со всех копыт, пока рога не потерял.. -  тут, поняв, что заговаривается, ангел осекся на секунду и продолжил уже по уставу:
 - Не след вам душу раба Нашего в бездну адскую волочить, ибо не по умыслу он древнее дерево потревожил, врата в обитель сатанинскую отворил..
 - Вот-вот, - послышался из-за дерева голос осмелевшего путника, который, при появлении защитника воспылал духом, - сами виноваты, бесы поганые, нечего деревья дьявольские по всем дорогам рассаживать..
 - Не зли меня убогий, - рявкнул черт. – А ты, поганка бледная, убирайся к себе в бурьянах босиком ходить да на струнах брынчать, потому как наша это душа и все. Мои вон уже и вертела наточили, и жаровни маслом полили, что же им теперь кошек на кладбище отлавливать, да убивцев повешенных с виселиц воровать?
Из-за дерева послышался сдавленный стон.
- Сей раб божий богоугодное дело хотел свершить, тварь божью от смерти неминуемой спасти, а кроме того, по жизни своей шел всегда дорогою верною, заветы божьи соблюдал неукоснительно, а коли случались с ним соблазны, как со всяким, так не увязал он в них, наша это душа, будет нам с тобой разговоры праздные вести.
- Ах ты, немочь ты, бледная, селезень кудрявый, - надрывался черт. – Что ж ты сейчас нам на голову свалился, когда я его уже почти в землю утащил, умирать ему, поди, еще не скоро было бы, что ж это вы так озаботились? Первый раз, что ли, мы души раньше срока умыкаем, или наоборот, порезвиться на землю раз в сто лет выпихиваем? Подождали бы себе до  того, как срок ему отпущенный выйдет, тогда бы и забрали, а? Ведь не убудет с вас нисколечко, да и нам потеха.. – бес уже вовсю вертел хвостом, прибавив в пакостные глаза умоляющего блеска.
Путник за деревом трясся в холодном поту, понимая, что ангелы, они, видать, тоже не ахти, какие порядочные, могут и махнуть рукой на чертовы проделки.
- Ты, отродье бесовское, не ведаешь то, что одним Нам на небе известно, - гордо промолвил ангел. – Умереть сему рабу предстоит не позднее, чем через три минуты, ибо ветка, что над головой у него растет, свалится да проломит череп раба божьего, вот тогда-то и заберу я его в палаты райские, предстанет он перед ликом Господа нашего и вкусит яств небесных из рук Матери Божьей..
Путник ошеломленно глянул вверх и узрел высоко над головой пакостную ветку с две руки толщиной. Спорщики, тем временем, продолжали вяло препираться, однако же, по всему было ясно, что ни с чем уйдет сегодня бес. Путник, было, обрадовался, но, вспомнив о ветке и о смерти неминуемой, затосковал. И тут вскинул голову вверх, вновь обозрел указанную ангелом ветку и, неуверенно ухмыльнувшись, начал отходить от дерева мелкими шажками.
Черт же, в это время, последний раз плюнул под босы ноги ангелу и, развернувшись, захромал в сторону дьявольской щели, от которой вновь повалил багровый пар. Выкрикнув на прощанье несколько богомерзких ругательств, черт сиганул в дыру и тут же ни ее, ни красного дыма как ни бывало.
Прекрасноликий ангел победно ухмыльнулся, трепыхнул крыльями и воззвал к спасенной душе.
- О человек, раб божий, за благочестие твое при жизни и отвагу перед лицом посланника дьявольского перенесешься ты со мной сей же момент в обитель райскую, где вечность будет..
Треск падающей ветки заглушил дальнейшие слова ангела, который, договорив, умолк, ожидая, когда из-за дерева покажется душа, освобожденная веткой от бренного тела.
После нескольких минут терпеливого бдения ангел уже начал раздраженно постукивать босой ступней по пыльной дороге, когда слева послышался голос.
- Ты уж прости, ангел небесный, а только ответь, что, рогатый-то, окончательно сгинул?
Ангел изумленно обозрел путника, застенчиво высунувшегося из-за соседнего дерева, а никак не из-за того, где ему надлежало умереть от упавшей ветки.
- Вот ведь негодный раб, - пробормотал он, - а мои уже, поди, и лиру ему клеем обмазали, и в хламиду перцу подсыпали, а крылья я сам лично подрезал..
Раздраженно сплюнув ароматной амброзией, ангел взмыл ввысь и улетел на небо, так ничего и не ответив путнику.

На горизонте алел рассвет. Усталый, перепуганный, но донельзя довольный судьбой путник входил, наконец в деревню.