Детектив по профессорски Глава 6. Побег

Кости кинув в дальний бег
Из-за сильной страсти.
Помни, что любой побег
Крупное несчастье.


 Никодим  с удовольствием оглядел выбранное местечко. Все оказалось много симпатичнее, чем в объявлении, высмотренном в  столице Шкиперии Тиране.
Вдоль берега сверкающего пруда, поднимаясь над ним к дому, шли широкие в три шага ступени,  выложенные желтоватыми плитами, формы произвольной  и потому интересной. Пруд украшало собой семейство лебедей белых до неправдоподобия. Берегом рядом со ступенями шли в горку камыши и цветы. Он пошел по этим ступеням к снятому им на три  летних месяца  дому. Дом,  покрытый оранжевой черепицей, основательно устроился на огромных валунах накрытых  ярко зелёной плащаницей хорошо ухоженной травы. Чуть поодаль с другой стороны пруда  через ручей, вбегающий в пруд,  к дому шел мостик, сложенный из сочно коричневых деревянных балок. Красочность места   радовала и привлекала.  Но Никодим решил остановиться именно здесь ещё и потому, что сюда из долины нет автомобильной дороги. Главный транспорт ослики с переметной сумой. Эта экзотика и привлекает сюда туристов. Но они с Владиславом и без этого обошлись,  притащились с  рюкзаками  почти ослиного веса.  Так секретнее.
Вот они как бы два студента уселись на пороге снятого на год дома и неспешно любовались красотой. Первым нарушил волшебство Владислав. Вечное еврейское чувство опасности.
– Моя интуиция громко говорит мне: «Здесь опасно демонстрировать, что денег у тебя куры не клюют».  Здешние куры шуры– муры и особо курочки склюют до последнего зернышка.
Эту сентенцию Владислава Никодим принял без спора. Только усмехнулся внутренне.  Они тут под видом студентов археологов и басневедов. Какие же куры начнут клевать студенческие деньги. Нищая Албания дешевая страна. В Швейцарии такое шале стоило б в сто раз дороже. Или в двести.

ДЕНЬ ЕЩЁ не скрыл свои краски особенно заметные здесь, где цвели разнообразные цветы и плавали пурпурные в   закатном  свете лебеди. Если бы ни конспирация они купил бы это чудесное место, а так оно обошлось в сто евро в месяц Хозяева могли б и тысячу брать кабы да если бы провели в дом водопровод и канализацию и подключились к электросети. Последнее, впрочем очень дорого. В деревне тоже влезшая  на гору в незапамятные времена  не было электричества. Такова пока что страна Шкиперия империя Шкипера Энвера Ходжи.  Вполне благополучно ушедшего к предкам собственными ногами, без помощи ненавидевшего его народа олбанов
Телефона в Деревне  Сурай не было и мобильник тоже не срабатывал. И это очень хорошо. Хвост, если сможет притащиться за ним и сюда,  окажется оторванным от центра. Ну или как там можно место  управления налётами на них.
 
Войдя в гулкую пустоту одинокого дома, они  аккуратно сбросили с себя  стокилограммовый груз полный  еды и  электронной всячины  Уже вечерело и звезды осторожно  стали появляться на слабо освещенном небе. Первой засверкала бесстыдная Венера, а уж потом Бетельгейзе и Сириус. В полусумраке грязь в доме не бросилась в глаза, зато бросилась в ноги. Они расчистили место для спальников и пошли во двор разводить костер и готовить суп по таёжному.
Никодим, недовольный собственным варевом буркнул:
– Утром пойдем покупать козье молоко и сыр. Сказали  и хлеб здесь пекут отменный.
– Сначала уберемся хотя бы в гостиной, – наставительно обронил Влад.
Никодим повертел кудрявой головой, оглядел ночь,  сохранившую своё волшебство несмотря на дрянную пищу  и весело посетовал на судьбу:
– Да, разбаловали нас профессорским комфортом, а я ещё помню как я в детстве воду из колодца доставал и в лесок по нужде бегал.
   Влад ничего не ответил. В его черной голове вертелись совсем некстати черные мысли.  Кто знает, сколько продлится их искусственная молодость.  А результаты нигде не опубликованы. Внукам и погордиться будет нечем.

   Неспокойные мысли разбудили его едва рассвело. Он приподнял голову и почти у самого лица увидел мумию крысы.
Он вскочил. То что ночью  они приняли за разбросанные тряпки и деревяшки, которые можно было распихать в стороны просто ногами оказалось…
  – Ну жуки хозяева разбросали перед уходом яд и теперь дохлятина высохшая так, что даже не пахнет. Вставай Ник, генерально убираться  придётся.
– Куда?– не продрав глаза спросил профессор Остров. Но вскочил на ноги одним движением как студент или солдат.
– Пока никуда. Пока здесь убираться.
  Трупы лабораторных животных Никодим не напугали, хоть они не белые, а серые и черные.  Он спокойно осмотрел пространство салона в поисках метлы и совка, желательно большого железного.
 Удачно так оказалось до пропасти сто шагов, ну или чуть больше. Туда они и скинули павших воинов крысиного короля.  А заодно и насладились роскошным видом с горы на дальнее море и ближние тропы и лесные проталы в сером множестве скал.
  По завершении последней ходки Никодим предложил:
 – Пошли вон по тем уступам спустимся, авось ягоды найдем и грибы.
– Пошли, но в другую сторону. Мой желудок не простит мне русского «авось». Сыр молоко и хлеб найдем там наверняка, а ягоды, извини это баловство на сытый желудок.
– Эх, нет в тебе романтизма.
– Зато есть здравый смысл, – оставил  за собой последнее слово Влад и скорым шагом направил себя в деревню. Аж волосы его иссиня черные типа хиппи  встречным ветром заносило назад.

   Вернулись они сытые и медлительные как удавы.
– Жаль ничего нельзя купить впрок. Холодильника то нет.
– Уж небо осенью дышало,  – пробормотал в ответ Влад.
– Август в Сибири заморозками густ, а здесь разве что заморочками.
Надо дров заготовить побольше. Не люблю мерзнуть.
 – Не можем мы покупать дрова. Это не по студенчески. Пила есть топоры есть. Ты ж усмотрел как к лесу спуститься.
– За ягодами.
– Ага, а заодно и за дровами. Развлеченье на неделю или больше. Делать то тут нечего. Отсиживаемся, скрываемся. Тоскливое занятие.
 – Поиск нас Влад,  требуют затрат. Вот и пусть захлебнутся в не мерянных затратах. Для того и сидим здесь.
Никодим с наслаждением вспомнил как они ушли от ушлых людей Рудаковского.
Они ушли  ногами через Альпы.  Никодим ухмыльнулся. Ну конечно везде, где они снимали деньги их засекали. Если б они сняли все их бы тут же и прихватили, но они сняли только половину. Купили джип от Феррари и покатили по Италии.  Кутили, купили альпинистское снаряжение  и дорогущий  мобикомр с  подробнейшей картой мира, картой  отзывающейся на любой клик справками о данном месте и даже  фотографиями.  Вот такое новейшее Сочинение Гугла  и  Айби.  С этим и закатились ,  да закатились в Альпы. Там продали тачку за полцены и поддельные паспорта, и двинулись в горы. Рудаковский должен быть счастлив лучшей проверки на глубину и прочность омоложения не придумать. Вот тут и трюк. В Альпах ,от имени которых и пошли альпы нисты, они как бы погибли.

 Влад  думал о другом при этом он жал левой рукой генератор , заряжающий не то аккумулятор ни то конденсатор внутри мобикомпа. Его посетили идеи, которые он спешил записать.
 – Что может быть страньше работы на компьютере при свечах, – заметил на его усилия Никодим.
 Владислав промолчал. Страсть сделавшая его ученым не давала ему покоя и устраняла из этого мира в мир наблюдений и абстракций. Замыслы и вымыслы рождались с такой силой, что он просто не слышал ничего. Вот уже два месяца страсть его не имела выхода и  только теперь он перестал сдерживаться. 

  Никодим это понял и продолжал молча смотреть на луну и смутные силуэты мира,  в который судьба погрузила его.  Для него жизнь это увлекательное приключение. Его в научный транс могли вести только эксперименты и наблюдения, но какие тут могут быть эксперименты. А наблюдения уводили интуицию в такие стороны, о которых он давно не задумывался. Можно было бы назвать эти стороны географическими, или геологическими. Сам того не осознавая он мечтал и радовался возможности обследовать геологию окрестности, а заодно собирать ягоды, грибы, камни и незнакомые растения.
  Вот так и вышло что для него текло время приключений, а для Владислава томительное время выжидания. По мере накопления  замыслов и статей его мучения росли. Всего лишь через три недели он заявил
– Всё, Ника, я уматываю к себе домой.
– В Израиловке тебя мгновенно найдут, крохотная страна да и именно тебя там  и станут искать во первых строках послания тебя на каторгу.
– Искали уже и без толку и  будут  так же бестолково искать профессора Гринбойма, а не восемнадцатилетнего мальчишку коим я и выгляжу. Искать будут еврея, а я с успехом сойду за православного паломника.
Никодим покрутил головой  и сообразил:
– А может и верно так лучше. Ищут пару гениев, а такие непарные сапоги просто никому не нужны.  Так что ты двигай, а я остаюсь .Мне здесь нравится и я остаюсь. Логично?
– Ладно, но помни, в Израиле я тебя жду для продолжения наших дел. Моссад не выдаст –  свинья не съест.

Ночью они и расстались. Ночью. Только отчаянные сорванцы не боялись сорваться в пропасть, двигаясь по извилистой горной дороге змеёй ускользающей  в Тирану.
А таковые, если и были, то давно живут не здесь, не желали тухнуть  в затухающей жизни горной деревушки и давно ушли в Белый Свет.

Никодим остался один. Одиночество его совсем не тяготило. Писать было о чём и было на чем. Раньше то всё гонка да спешка, а теперь желанный покой. Мощная тарелка  в селении  за хорошие деньги хозяину селенья, давала доступ к каналам космической связи и сверхбыстрому интернету. Какая уж тут скука.
А время известными путями двинулось к зиме.
Красивые листья ажурным узором покрыли прибрежную часть пруда. Осенний холод спустился с горы легкими утренними туманами и еле заметными заморозками. Это у моря сентябрь бархатный сезон, а здесь он становился колюче шерстяным. Благо Владислав уходя оставил свой спальник, а кровать, хоть и изъеденная временем, но теплая потому что не железная а деревянная и широкая как душа русской женщины регулярно посещавшей ночные мечты Никодима.

Однажды ближе к полудню  Никодим услышал новый голос,  деревне этой тем более не присущий, что голосил он по-женски и по-английски. Молодые женщины в этой деревне к  зиме не оставались. Снег засыпав ослиные  тропы  превращал деревню в одинокий остров в снежном  море. А эта прибыла зачем то как раз перед первыми снегами. Эту Мэри Батл, он тут  же обозвал Машей Бутылкиной.  Одна из двухсот разведчиков она прибыла в это одно из тысячи подозрительных мест проверить и его на всякий случай.  И сама  Маша не из выдающихся,  а именно из всяких. Так он думал пока она ни появилась прямо в его  крепости.
–  Мадам, разве я звал вас сюда ?–  обратился к ней обозлённый Никодим.  Позволить этой засланке увидеть содержимое его  дома никак нельзя.
–  Но вы же не оставите погибать бедную девушку  волею собственной глупости и любопытства застрявшей  здесь
–  Очень даже оставлю, если в живых оставлю. Вы меня раздражаете и мешаете работать.
–  Да какая же здесь может быть работа?
–    Для работы души это самое лучше место.  А вы
вносите смятение и вожделения ненужные  мне здесь совершенно.
–  А может наоборот, я и буду твоей музой,  мальчик?
–  Ты будешь моей обузой, девочка. Бегом  в деревню пока не стемнело.
После этих слов Никодим  вошел в дом и запер за собой дверь.
Гринбойму хорошо,  убыл в свой Израиль,  как бы почву для их работы готовить. Жена у него там к тому же. На хрена двадцатилетнему парню сорокалетняя жена? Ну да там же ещё и трое детей. В общем  ему  хорошо, уверен, что Моссад его защитит и еврейский Бог не выдаст.
 А тут эта Маша нахально облазила всё вокруг дома, ничего интересного конечно  не нашла и лишь в темноте  двинулась в деревню по козьей тропке.
Мэри действительно чувствовала себя полной дурой, которую хоть урой  Ледяной ветер с гор подгонял её нарастающее огорчение и злость. Так она чувствовала, даже  войдя под крышу неказистого дома старушки с невнятным именем Шорйа, В конце концов  Мэри– Маша закрылась в своей комнате и отправила депешу простого и неясного содержания.
«Подозрения имеют смысл, продолжаю проверку» Только после этого она съела плитку питатина и легла спать всё ещё не истратив злость. Ни один мужчина с ней так не обходился. Она же определённо красавица наделённая всесильной сексапильностью. Гомик он, или импотент все равно, схавает каки много, виновен по определению, даже если он не Тот из Тех.
Назавтра началась вьюга несущая льдинки  временно  растаявших снежинок. Высунув нос  Маша задумалась и никуда не пошла. Эдак можно и не вернуться.
Что делать её терпение дало трещину и расползлось по ненужным мыслям. Додумывать  эти мысли она отправилась в комнату к старухе Шорйе. Там она с аппетитом  расплакалась.
–  Не любит? – спросила  сострадательная и любопытная  старушка.
–  Неет, –  сквозь слёзы подтвердила Мери. Её легенда так и гласила. Несчастная  любовь! Но плакать на сей раз хотелось взаправду и этот процесс,  обогащаясь деталями, продолжался до полуночи.
 Интересный вывод сделала бабуля хозяйка. «Этой сучке требуется породистый кобель»
Местные мужики пригодного возраста этот вывод усилили домыслом: «Она нам даст» Спор возник лишь о порядке очередности.
Энвер Бестар решил, что имеет право сильного быть первым. Уже в тот же вечер он направился к Шорйе, предварительно попросив её удалится из дома. Ну, скажем, пойти в гости к такой же одинокой Марче.
Мери как раз пыталась шифровано признаться, что ей тут нужен помощник вполне мужского рода. Он тут же явился как по волшебству, но не умея ни слова сказать по-английски, стал объяснять своё предложение жилистыми крестьянскими руками.
–  Эй ты, мужлан неотесанный, –  попыталась словесным ударом остановить его несчастная Мэри. Но слова не остановили его, да он их и не понимал. Пришлось ей применить к наглецу специальную выучку. Избитый жених на одну ночь  выкатился на снег в растерянности и в ярости. Его побила женщина? Его побила женщина!
Об этом даже горы заговорили.
Никодим запросто освоивший местное наречие и потому легко  наблюдавший всю эту безумную активность сам себе заявил:
–  Ничего другого  не остаётся  кроме как сесть  на круизный корабль возвращающийся в Израиль. Там уж наверняка друг мой приготовил нам тепленькие места. Но как уйти, чтоб эта назойливая засланка не заметила мой уход.
 Эта мысль грызла его два дня, а на третий он решился и сам  отправился к Машке, простите  Мэри.
–  Вы правы Мэри, хоть я и отшельник и почти монах, но обойти вас стороной оказался не в силах. Приглашаю вас к себе. У меня романтичнее.
Мэри почувствовала подвох и ответила утекаемо.
– Милый, я так рада, но не сегодня. Сегодня у меня очень уж женский день.
Никодим догадался, что она свяжется с центром, а это провал замысла, а значит надо действовать напористо.
– А это и к лучшему, мы останемся в границах чистой романтики. Времени у нас много, а разнообразия мало. К тому же Сильвестр на носу, то бишь Новый Год. Сядем и продумаем как мы его проведем. Ну пожалуйста. Пойми я такой трус, что вторично пригласить тебя не решусь. Мне и так кажется, что тебя отец мой подослал. А сам я тебе нисколько не интересен.
– Очень даже интересен и соблазнителен. Такие романтические красавцы редки как алмазы, но у меня сильные принципы и они могут помешать  нам насладится друг другом.
«Вот хитрая сука, подумал Никодим, отворачивая лицо у двери.
–  Я всегда думал, ждать это женская доля, ан и мне она достаётся. Одна надежда, что ждать придется недолго.
– Я уверена, что недолго.
Вернувшись к себе Никодим решил вообще ничего не ждать. Ночь лунная и на небе ни облачка  и бури ушли спать. Он написал записку:
«Мэри,  я не надолго. Куплю тебе достойный подарок и вернусь да бурана. Располагайся у меня как дома. Моё бунгало все же симпатичнее чем у Сори ».
После этого надеясь на свою юную ловкость с рюкзачком за спиной он скользнул вниз не по дороге, а со всей крутизны, используя  русло знакомого   ручья. Он отнюдь не летел вниз очертя голову, но лохань сама скользила по ночной изморози    довольно таки неспешно скользила.  А потом все же выбросила его, налетев на корягу.
– Вот тебе и ускоренный спуск, старый  идиот, – сквозь зубы сообщил он сам себе и побрел  вниз пешком. На пути и далее  торчали  снесенные сюда весенними паводками коряги. Их назойливое мелькание перед глазами напомнило о костре и неизбежности остановки на перекус. Он попытался оттянуть эту остановку и уйти подальше от своих следов.
– Собак по моему следу вряд ли пустят. Где их взять? Но все же дальше спрячешься целее будешь, – сказал он себе и попробовал есть приготовленные котлеты с лепешками  прямо на ходу. Это неплохо получилось.
Вдали, наконец-то появилась голубая полоса моря. На море даже предвестников зимы нет и в помине.
– Но по-моему это не Тирана, – сказал он сам себе, наблюдая симпатичный курортный городок.  Так и не проглотив ни капли горячего он вошел в этот городок. Стало жарко.
– Страна вечного лета, – буркнул он сам себе и сбросив с себя все, что модно было б сбросить  без стыда, и вальяжной походкой плейбоя двинулся вслед за группой явно туристического толка. Группа Обрывки русской речи окончательно притянули его к группе. Карта Гугла ясно говорила о круизных кораблях , кои не минуют Израиль.  Чрезмерное любопытство к центру трёх религий объяснимо. К тому же эта страна всегда на слуху. Байка гласит, что некий китаец слушая регулярные новости про Израиль,  решил, что эта страна размером с Францию хотя бы.  И был крайне удивлен, что там народу меньше чем в Пекине.

Никодим  бросил в урну рюкзачок с недоеденными запасами, положил пиджак со всеми его богатствами на каменный приморский парапет и   закатал рукава шерстяной рубахи. Внешне  он  превратился в мускулистого юнца. Забросив пиджак через плечо Никодим тихо прилип к  русскоязычной туристической группе, а точнее к симпатичной женщине в голубом платье, струящемся муаровым переливом снизу и эффектно декольтированном сверху. Груди её волнующе колыхались в такт шагам  Интуиция довольно громко подсказала ему, что она ищет приключения на свою хорошенькую головку. Тронув плечом её упругую завлекающую грудь, Никодим извинился.
– Ой простите мне мою неловкость.
– Такой молодой и уже такие ловкие мужские уловки, –  кокетливо ответила женщина.
– Ну не такой уж молодой,– покраснев как в юности, проворковал Никодим, явственно чувствуя сексапильные флюиды.
– Хотите сказать, что за совращение малолетних меня не посадят, – очень уж откровенно намекнула женщина.
– Лена, вы угадали моё острое желание быть совращенным вами.
– Откуда вы знаете моё имя? – вскинула зелёные глаза Лена Пономарева, точнее сказать молодая бизнес леди Елена Владимировна.
– Слухами корабль полнится.
– Так вы с нашего круиза.
Никодим вздохнул. По его убеждениям круизить хорошо летом, а сейчас ОСЕНЬ и море недовольное похолоданием штормит. Несмотря на это сомнение он ответил так:
– Если вы хотите, то да.
Дама, обольщенная его складной фигурой и чем-то чему  не точное название половой призыв, ответила на это одним лишь восторгом.
– Изумительно.
На самом деле у неё  вряд ли осознаваемое возникло желание родить ребенка от такого гения. При  её уме она могла бы и догадаться, но не сразу и не  на публике тоже с большим интересом разглядывавшей симпатичного молодого человека с ярким блеском в серых глазах.
Никодим тоже забыл о своей роли и жалком положении человека вне родины и без документов. Душа летала, он радовался вдвойне. На поверхности сверкала радость общения с желанной женщиной, а в глубине радость ученого достигшего невероятной цели. Он на самом деле молод и мудр одновременно. Забыл старость не забыв ничего важного. Он развернул знамена своей эрудиции двинувшись на крепость, которая охотно сдалась.
–  Мы с вами как две бомовские  “запутанные” частицы. Вроде бы каждая сама по себе, но мы  целостны. Только наблюдатели живут иллюзией о нашей отдельности.
Двое из наблюдателей фыркнули обижено, но промолчали, полагая, что изящная Елена изящно же пошлет выпендривающегося нахала, но дама оказалась весьма образованной и ответила соответственно, так что дурашкам и не понять:
– Это вы про  платоновский экран, на котором отображаются лишь “проекции” реальных сущностей.
– Очень похоже на то что я думаю, но думаю я о вас как о части меня.  Это не самоуверенность, а, простите, навязчивое ощущение. Один мой друг процитировал всеобщего праотца Авраама. Мол жена его как часть его тела. Вот и я вопреки здравому смыслу чувствую нечто похожее. Не примите это за наглость.
– Принимаю скорее за оригинальность. Многие беседовали со мной любезно, чаще не от души, а от кармана, но никто не беседовал так оригинально.
Беседуя таким непринужденным образом они двигались под предводительством гида, но его болтовню не слышали. Страсть добросовестно туманила голову обоим.
Кривая туристического маршрута  в неизбежном своём конце завела их на пристань. Таможенник скучным взглядом проводил группу, не обнаружив предметов его интереса, то  есть багажа. Увы в этом красивом месте не нашлось времени на шопинг. Проблема возникла лишь когда пришло время подняться на корабль. Все сдавали свои посадочные бирки. Никодим, не сильно задумавшись сделал мину типа «ну хочу эту женщину» и протянул стодолларовую бумажку, чем вполне успешно загипнотизировал матроса украинца. Случайные пассажиры  это хороший доход  и капитану. 
Лена, увлечённая его мужской сущностью вроде бы даже и не заметила гипнотической проделки спутника. Женщины, особенно молодые и вообще очень чувствительны  к генетическому богатству секс партнера, а Никодим как ни смотри на него –  гений и красавец.
На корабле толпу проголодавшихся пассажиров ждал роскошный обед. Но Никодиму он перепал не сразу, сначала ему пришлось ознакомиться с постелью в шикарной каюте Пономаревой. Вышли они опьяненные любовью довольно скоро. Есть все же хотелось. Их речи за столом потекли еле слышно.
Никодим незаметно волновался. Оказалось зря.
Присутствие незарегистрированного едока никто не заметил. Никакого ограничения ни  в объёме поедаемой пищи, ни во времени приема таковой  на этом корабле не было, а за шампанское Никодим щедро расплатился достаточно опьяненный Еленой.
Насытившись корабельной кухней они опять скрылись в каюте. Никодим не спеша приступать к самому сладкому блюду, изрёк:
– Не я придумал, что Елена должна быть прекрасной. Я лишь подтверждаю эту закономерность.
 Лена несладко улыбнулась, вспомнив не к месту, что она старше этого вольного студента лет на пятнадцать. Отрицать свою прекрасность она не стала а лишь сказала:
– Надолго ли?
Разгоряченный Никодим решительно прошептал:
– Навсегда.
Она с удивлением посмотрела на мускулистого юнца и спросила:
– Неужели и замуж меня возьмешь.
– Взял бы, да некуда. Хрустального терема нет и не предвидится.
Лена вспыхнула потрясённая неожиданной надеждой
– Ника,  это пустяки. Терем я тебе обеспечу.
– Это не по-мужски. Я сам к тебе явлюсь, как только смогу на белом коне. То есть Мерседесе, или,  даже на яхте.  Как говорил Теодор Рузвельт «Совершенно необразованный человек может разве что обчистить товарный вагон, тогда как выпускник университета может украсть целую железную дорогу».  Примерно так и я. Тупым трудом миллиарда не заработаешь, но я  как образуюсь, смогу его украсть у толстосумов.  А пока приходится скрываться.  Так что пока я в мужья не гожусь.
– А в любовники?
– Ну это тебе видней.
– Ладно, я беру тебя к себе на работу без обязательств на мне жениться.
– Если ты намекаешь на работу в постели, то гусары у женщин денег не берут. А вот жениться на тебе  мне бы очень хотелось. Не часто встречаются женщины сразу и умные и красивые и при этом не стервы. Но право на тебе жениться я должен отвоевать у своей нескладной жизни.
– Пока отвоюешь я ведь могу и состариться.
– А вот тут я могу смело гарантировать, что нет, не состаришься.
– Значит ты быстро управишься?
– Это многое значит.
Никодим замолчал,  мучимый желанием открыться и ясно понимая как это опасно.  Они шли по палубе, уже раскачиваемой предвестником осеннего шторма и неожиданно споткнулись об капитана. Рослый мужик запорожского вида глянул сурово и скомандовал:
– Вам молодой человек придётся пойти со мной.
– Извини, дорогая, – повернув голову к Лене, почти без трепета в голосе сказал Никодим. Юношеская отвага, подкрепленная старческой мудростью удержала его от паники. Ну высадит на берег в ближайшей гавани. Может передать в руки органов, но они вряд ли имеют на этом корабле силу и скрытую камеру для  врагов народа. В таком настроении он и последовал за капитаном в его кабинет. Не обращая внимания на следующего в кильватере нахала, капитан уселся в своё кресло и не предлагая сесть пророкотал:
– У нас, слава Богу, здесь не военное судно, но оно коммерческое. Вы улавливаете мою мысль?
–О, да, – быстро сказал Никодим и вынул скомканную кучу купюр. Капитан оценил достоинство купюр и продолжил молчаливо смотреть на Никодима. Тот не выдержал и спросил:
– Это сделает моё пребывание на вашем корабле коммерчески допустимым?
– Ладно, в Касабланке я тебя не высажу, но в Ашдоде твои права исчерпаются.  В Россию я тебя не повезу, мне сложности жизни не нужны.
Капитан хотел что-то добавить,  но не успел.
– Согласен, – быстро сказал Никодим, уже осведомленный Владиславом. В Израиле всего два  настоящих порта и есть. Ашдод и Хайфа.
– Уйдешь там гулять и не возвращайся, вот  и покончим с миром.
Лене это решение не понравилось.
– Впервые в Жизни, мне попался такой и так быстро…
– Но ты же не хочешь, чтоб меня пристукнули или посадили на длинную цепь как Полкана.
Разговор на этом увял и до самого Израиля они почти не разговаривали. Даже в постели наступило затишье. Но на набережной Ашдода Лена вдруг расплакалась.
– Ты странный парень, Коля, но я тебя люблю и почему то верю тебе,  потому наверно, что нелепо. Уж не помню, кто это такую чушь сказал.
– Прости, Лена, я должен бежать. Сам, правда ещё толком не знаю куда.