Юрий Фурманов Обман или иллюзорность чувств?

ОБМАН ИЛИ ИЛЛЮЗОРНОСТЬ ЧУВСТВ? 
Прошли годы, десятилетия, но никак не могу забыть образ девушки у моря с божественной фигурой и ласковым взглядом и то, как я позднее подался ее искушению. «Можно оставить недалеко от вас  вещи, обратился к ее маме»» - «Почему недалеко? Оставляйте у нас». Вернулся после купания и сразу обратил внимание, что ласковый взгляд девушки излучал неподдельный интерес к моей особе.. О романе с ней не могло быть и речи. Этому препятствовали ее молодость, мой скорый отъезд и то, что мы все время находились под надзором  ее  мамы, Валерии Петровны.  Неделя прошла быстро, мы обменялись адресами,  и я уехал в Питер (в студенческой среде мы уже тогда пользовались этим названием города). В сентябре  начались занятия, и я уже почти забыл о черноволосой красавице Лизе.
Письмо, пришедшее из украинского городка Новокрамоторска,  вызвало во мне удивление и вместе с тем льстило моему самолюбию. Оно было признанием в любви. «Любимый, - писала мне Лиза, -  я долго не решалась отправить это письмо, написанное после твоего отъезда из Сухуми. Но справится с наваждением твоего образа, которое безраздельно владеет мною и днем и ночью, больше не могу. Чувство, что я должна принадлежать тебе и только тебе не дает мне покоя, чтобы я ни делала, Кажется, что если бы ты даже не позвал меня к себе, а только дал бы знать, что я тебе не безразлична,  пешком прошагала бы до Ленинграда. Умоляю, напиши мне несколько строчек. Я приемлю любое их содержание лишь бы ты хоть на какое-то мгновение был со мной».
Признание в любви, сочетавшиеся с тоской и надеждой на нашу встречу шли ко мне до Нового года. Письма были наполнены переживаниями девушки, испытывающей муки неразделенной первой любви: «Не льщу себя  надеждами на то, чтобы быть вместе и лишь уповаю, чтобы ты изредка мне писал», - умоляла Лиза.
Мне это льстило и постепенно сочувствие к девушке стало перерастать в нечто большее – в самовнушение, что она мне близка и что в принципе после окончания университета мог бы попросить распределение в  новокраматорский филиал какого-то вуза. «Почему бы и нет, - рассуждал я, - девушки из провинции, во-первых, не испорченно,  во-вторых, для семейной жизни не так важно любишь ли ты, а важно, любят ли тебя и в третьих, Лиза – умная, эрудированная девушка и под моим руководительством может стать мудрой и преданной женой. Я стал писать ей теплые письма, излучающих возможность самых тесных взаимоотношений в будущем. Радости Лизы не было предела, и для выражения своих чувств она сочиняла и посвящала мне собственные стихи.
Наступил конец декабря. Зачетная сессия заканчивалась,  и я серьезно задумался над тем, куда ехать на Новый год – к родителям или к Лизе. «И думать нечего, - посоветовал друг, посвященный в мой роман,  - тебя ожидает необыкновенная  и неожиданная встреча Нового года в кругу людей, которые к тебе прекрасно относятся.  Судя по фото, она просто чудо и в романтическом порыве он запел: «мне декабрь кажется маем…». 
Быть может мой неожиданный приезд и стал  для мамы и бабушки радостным сюрпризом, но Лиза встретила меня, как показалось,  не весело и без душевного тепла. Она не бросилась на шею, не остолбенела от неожиданности, не вскрикнула от радости. «Проходи в мою комнату, а вещи можешь оставить здесь в прихожей», - быстро сказала она и тотчас же ушла к себе. Из состояния смущения и недоумения меня вывел дружеский голос ее матери. «Вы для нас желанный гость. И прежде, чем  уединитесь с Лизонькой, расскажите вкратце, как живете, какие планы на каникулы. Посмотрите, какая у нас роскошная елка» и т.п.  Хотел было сказать, что-то приятное в ответ, но вышла Лиза и позвала прогуляться.
Шли молча. Я, ждавший от нее каких-то откровений, был несколько подавлен и кроме общих вопросов и расспросов не пытался выяснить, в чем причина происшедшей метаморфозы. Ее настроение передалось мне: зачем я здесь и почему она избегает моего взгляда.  Обнять ее  не решался, понимая искусственность подобного поступка. Искал и не находил ответа, почему на расстоянии я был для нее родным и близким, а, когда оказался рядом, стал чужим и безразличным. 
Что делать? Единственный поезд в Ленинград уже ушел, да и уйти (скорее бежать), не попрощавшись с мамой, было неловко.  Настроение было скверным, чувствовал себя обманутым и поэтому не было угрызений совести, когда, увидев на столе ее дневник, стал знакомиться с его содержимым. В нем обнаружил полную амбивалентность чувств: «Объяснилась в любви ленинградцу, Посмотрим, что будет»». «Он не проявляет пока ко мне интереса, но, наверное, сердце у него не камень». «Милый Андрюша. Я ушла бы с тобой из дому, но надо ждать окончания школы. Ведь ты поедешь со мной поступать?».  «Из Ленинграда, от Юрия стали, наконец, приходить теплые письма. Но вряд ли что-то у нас получиться».. «Мама категорически против наших встреч, Андрей. Но ты, любимый, потерпи, все скоро изменится»
Ну, вот все и объяснилось. Успокоившись, стал перечитывать ее письма ко мне, которые, прежде чем уйти,  хотел оставить в ее дневнике. Из каких романов она мне впаривала мозги?.  А главное зачем? Ответа на данный вопрос не находил и вскоре забыл об обмане и утраченных иллюзиях.
Прошел год и  вдруг в сентябре получаю письмо от Лизы, полное мольбы о прощении и возобновлении переписки. «Какая наглость, - подумал я. Неужели я похож на святого?.  И тут же настрочил ей ответ с единственной целью, как можно сильнее ее ужалить: «Что случилось? Андрюша – в тюрьме? Ты не поступила в институт? Заела скука в вашей провинции и хочешь продолжить свои интрижки? Для этого надо выбрать иного, менее опытного партнера» и т.п. Последняя открытка была от нее под Новый год с одной записью: «Ты ничего не понял». И сейчас, спустя десятилетия,  вспоминая этот случай, вынужден признать: ничего не понимаю. А вы, читатель?