Николай Крюков и его Последний дюйм

Грани и кадры

25 июня 1915 - 17 апреля 1993 года.
Заслуженный артист РСФСР (1991).

Убедителен всегда. Многолик, но неизменно мужественен, кроме "Одного шанса из тысячи", что ничуть не бросает тени, а лишь отчеркивает разногранность таланта. Один из лучших и наиболее импонирующих "субъектов Запада" в Совкино. А родом – из тверской глухомани! Ворвался в мой мир "Последним дюймом", превзойдя, пожалуй, литературный первоисточник от мистера Дж. Олдриджа. А матерый зек-волчара «Прохор» из "Петровки, 38" по психологизму и эксцентрике не уступит и превознесенным удачам самых обласканных наших "мэтров".
 
Иной раз может показаться: ему не повезло. Владелец одного из самых запоминающихся, точеных и, на актерском сленге, харАктерных «портретов». Тонкий автор галереи «оттисков навек».

Неизменно великолепный в любой роли, даже заштатном эпизоде без слов (пират в «Острове сокровищ», 1982 г., 3 серии). А по статусному счету и прожил-то прилично, да вот заслуженного «заслужил» лишь в 1991-м на «последнем вздохе Советов», притом что, помер через год, уже перед расстрелом Советов в Белом доме.

Ему всю жизнь чего-то не могли простить…
Но вопреки всему неизменно великолепен!
 
Казалось бы, ну что в нем такого? Сдержанно суров, даже статичен и  порядком зануден Бен Эпсли в «Последнем дюйме». Но именно этот неразговорчивый западный мужчина с подводной кинокамерой навсегда покоряет душу советского мальчишки, лезущего из кожи вон только бы заслужить его молчаливое «добро» хотя бы и посредством экранного сынишки Бена...

У Николая Николаевича не было, не могло быть однозначно положительных или отрицательных образов. Он тот, кто по натуре своей не прямолинеен, и в ролевой ипостаси не может быть уплощен. Даже если его утюжат и корнают.
Так в чем же причина ВСЕГО?

Возможно, неизгладимые шрамы войны: оккупация и угон в Германию, - зарубцевались и в творчестве, и в  особенностях игры, а, в конечном счете, и "признательной оценке" высоких инстанций… Пусть их - забудутся, уже забылись. Осталось же главное – имя «Николай Крюков».

Этот феномен мог запросто возглавить партизанский отряд («Дочь Стратиона») и «обернуться» двуличным изменником Двигубским («Один шанс из тысячи»). Не менее ярок жестокий, ледяной, опасный как тигр полковник Моран – правая рука профессора Мориарти («Смертельная схватка», «Охота на тигра»). Равно как коварный, умный и непреклонный враг Московии Ярл Юленшерна («Россия молодая») или самый наразагаданный писатель Франции Гюго ("Ошибка Оноре де Бальзака")...

В чем, в чем, а в негативном амплуа Крюкова задействовали по полной. Правда, и здесь у каждого анти-героя - как бы второе дно, двойная жизнь: лесничий Шпиллят («Парашюты на деревьях») служит фашистам, а помогает нашим разведчикам. А бывало, что и «тройная», как у хитрого оборотня-профессионала Дункеля («По тонкому люду»).

Крюков – бесспорный «маэстро без визитки». Его «потайной сертификат», его неофициальная «охранная грамота» – громадный природный дар с отчетливым «знаком фирмы».

Действительно, даже на фоне весьма «звездных» персон в знаменитой детективной экранизации «за Запад» («Смерть под парусом» по Ч. Сноу) его сыщик-дилетант Иен Пейл не только не теряется, но конкретно переигрывает всех!
Да и могло ли быть иначе?!

Николай Крюков честно работал и терпеливо творил, его же упорно прессовали, не замечая, не воздавая должного, «щелкая по носу» небреженьем. Ну, и что?

Излюбленный крюковский типаж на весь этот «чмыреж» всегда имел хороший дуплет-куплетик: «Какое мне дело до всех до вас, а вам до меня?!»...
И все-таки… Жалко, что мало...

Кадр из фильма "Последний дюйм".