Память

На рукоять легла рука,
а пальцы цепко сжали,
и Силы хлынула река
из закалённой стали…

Он помнил всё. Жар пламени, ставшей частью характера, тяжесть ударов молота – подаривших силу и сформировавших облик, закалку в душистом масле – давшую гибкость и прочность. Упоение талантливого кузнеца, трудившегося радостно и трепетно, и поделившегося неутомимостью. Но по-настоящему одушевила его, созданного для боя, отвага первого хозяина в безудержной ярости сечи и первая кровь врага, испитая в ней. Хотя, врагом для него являлся любой, кто противостоял хозяину. Да здравствует хозяин! Клинок ластился как кот, чуть не мурлыча, к чистящей руке, он звенел в упражнениях, восславляя грядущие победы, и везде присутствовал возле хозяина, верным псом охраняя его покой – в гуще ли пира, на ложе ли любви… Но нет радости выше ощущения рассекаемой плоти недруга, питающего жерла кровостоков, разваливаясь надвое! Это невозможно понять – это надо прочувствовать. Помнил он и падение из обессилевшей руки хозяина, поражённого стрелой в спину в круговороте уничтожаемых врагов, и жилистые пальцы степняка-варвара, поднимая его, восхищённо цокающего языком. А после, сладкий вкус крови врага, не справившегося с трофеем, рванувшим в сторону с линии удара и впившимся в ногу. И долгие столетья реинкарнаций со сменой хозяев, одухотворяющих его, и схваток, одухотворяемых им. Как оживляет ощущение мастерского прикосновения, как радует оно! Боец талантливым каллиграфом выводит вязь неопровержимых для противников аргументов остриём пера, коим является меч. Но это лишь на поверхности. Истинный смысл жизни оружия постижим немногими, по настоящему достойными хозяевами, подлинными Мастерами жизни и смерти. Теми, кто способен повелевать как собственными страстями, так и потребностями клинка. Обычный человек, взявший хорошее оружие, охватывается жаждой разрушения. Такое уж предназначение оружия, его суть. Даже великие виртуозы меча порой оказываются в бою ведомыми им. Кто сказал, что оружие мертво и бесстрастно?! Оно живо и подспудно внушает обладателям собственные чувства, искусно выдавая за их стремления. Оно вдвойне вампир, ибо пьёт кровь одного и слабость другого, вливая в хозяина свою жажду и силу, противостоять которым может только Мастер с большой буквы, способный повелевать своими и чужими желаниями. Мастер, знающий цену всякой жизни – и поэтому являющийся Мастером жизни. Мастер, принимающий собственную смерть в любой момент как данность – и поэтому являющийся Мастером смерти. 
Наконец многочисленные инкарнации сменил вечный сон на древнем поле боя. Сталь видела яростные сны и мечтала, иссушенная жаждой крови, а нереализованная сила хранила её от разрушения. Ох, как долго она копила ярость, насытить которую – наполнить бездну удовольствием! А нужно всего лишь живую руку, ласкающую после столетий грёз! Грёз, которые в полной мере унаследует новоявленный владелец…

В век научно-технического прогресса он считался чудаком. Для всех он был учёным-археологом, – это текст. Подтекст же воспринимался лишь единицами достойных единомышленников, способными понять и оценить стремления и образ жизни «чудака», за толстыми стёклами очков которого улыбались мудрые глаза, в критических ситуациях обретавшие орлиную способность видеть намерения противников на стадиях созревания. Никто из коллег, друзей и даже очень близких людей не ведал, что преграды и блоки в сознании, подобные имеющимся у них, давно искоренены «археологом» в себе самом, обретшим сверхчеловеческую силу Духа. Люди видели только то, что лежало на поверхности, давая повод слыть «чудаковатым»: утренние пробежки, несерьёзные для человека более чем шестидесятилетнего возраста, медитации в аскетически обставленной квартире, стремление к одиночеству после гибели жены, материальную непритязательность… За глаза они называли его «йогнутым». Однако уважали за доброту, человечность и даже жертвенность, которая заканчивалась поразительно удачливо для обладателя. Очкарика-учёного, постоянно заступающегося за слабых и обиженных, ни разу никто не тронул даже пальцем, когда для самых физически подготовленных заступников подобные акты часто заканчивались трагически. Но единственное, что узнавали тут окружающие – поразительное везение. Хотя, так оно и выглядело на поверхности…

Закончив аспирантуру по археологии, он мечтал о всемирной славе. Лавры Шлиссмана не давали покоя. Он мечтал раскопать собственную Трою. Будучи крепышом с детства, он чересчур серьёзно воспринимал внешний антураж силы. Но чего стоит она в руках внутренне слабого человека?! Не более чем оружие в руках труса, заменяющее смелость – до первого достойного сопротивления. Всю жизнь он старательно избегал потасовок с равными, не упуская момента покуражиться над более доступной жертвой. Как забавно потешаться над хлипким и безответным коллегой-очкариком, к тому же не превосходящим «степенью»! Счастливо избежав армии, он по-детски завидовал представителям силовых структур, носящим оружие. Вот оружие обрести бы, держать в руках и чувствовать тайное своё могущество, представляя, чего можно добиться с его помощью. Смерти бояться все: что президент, что миллиардёр – все готовы отдать последнее под её угрозой.

Неожиданно, впервые за множество столетий, клинок почувствовал вблизи себя человека, потенциального хозяина. Даже нескольких человек, из которых кто-то обязательно станет пищей, а кто-то – кормильцем. И когда один из них приблизился, Дух оружия, переполненный силой, сдвинул меч.

Крепко сбитый «кандидат» удивлённо остановился, когда слежавшийся веками пятачок грунта на месте разрушенного древнего города неожиданно шевельнулся. Археолог моментально припал на колени, достал инструмент и начал раскоп. Вскоре, сняв более чем полуметровый слой, человек узрел глядящую из тьмы веков сталь, расчистив которую, поразился не то, что сохранности – новизне найденного клинка, будто только что извлечённого из кузнечного горна. Он сжал пальцами оплетённую золотом рукоять и поднял находку. Удивительно, что рука идеально вписалась в переплёт, а баланс лезвия потряс: меч ощущался не просто частью тела, но даже частью сознания! Да куда там частью! Вливающейся извне повелевающей силой, которую нашедший воспринял как собственную!

Дух оружия, ощутив слабость обладателя, воспрял, подавляя волю и проецируя собственную жажду, становящуюся для жертвы личной потребностью. И человек с опустевшими глазами, набычась и рассекая клинком воздух, двинулся к ближайшей группе сородичей.

Внимание археологов, раскапывающих поле древнего сражения, было привлечено быстро приближающимся коллегой, издающим подобие боевых кличей и размахивающим мечом. Сначала это было похоже на шутку, но закатившиеся зрачки нападающего впечатлили даже не слабонервных, которые бросились врассыпную. Слабонервные же впали в ступор на пути надвигающейся мясорубки. Спустя секунды, сталь сверкающей дугой обрушилась на ближайшего учёного.
Неожиданно для себя и своего обладателя клинок прошёл мимо цели, потом вниз и по-окружности вверх, где плечевой и локтевой суставы атакующего переломились резкой болью, а кисть неестественно вывернулась на излом, в то время как тело, по инерции двигавшееся вперёд, споткнулось о подставленную ногу и рухнуло вниз, истошно взвыв. Выпавший меч был перехвачен в полёте ловкой рукой, в которой рванулся, словно живой. Бесполезно. Удержав взбесившееся оружие, худощавый мужчина в «непробиваемых» очках, спокойно дотронулся до лезвия, которое зло дёрнулось, норовя поранить.
Человек мгновенно ощутил сущность, напрягшейся стали, затем усмехнулся, покачав головой, и быстрым движением вогнал меч глубоко в землю.
Будущий экспонат музея дрожал не менее часа…