Обида

          – Привет, Трофимыч, привет, дорогой. Слава Богу, наконец, увиделись. А то, всё мобильники. Уже и в гости почти не ходим. Всё в «ящик» глядим, да по «скайпу» друг с другом разговариваем. Так что, ты уж, прости, что давно не заходил. –  Это я обратился к приятелю, директору большого строительного треста. Зашёл  просто так, проведать, давно не виделись.
          – Согласен. А потом эти приборы и нас заменят – он ответил, но как-то необычно сухо. Обычно пошутит, засмеётся.
          – Ну, раз не смеешься, значит, дела у тебя неважные. Или я не так понимаю? А то, читаю в газете, где склоняют и трест и тебя – мол, такой-рассякой,  деньги за работу получил, а работу сделал через полгода.
          – Ты знаешь, Матвеевич, наше несчастье в том, что нам на голову валится чрезмерно много информации. Причём, по «ящику» она повторяется многократно. Но это же центральные СМИ, там её хотя бы проверяют предварительно. В наших провинциальных газетах можно писать всё, что угодно, зная, что не снимут, не оторвут от сытной сиськи. Смеёшься?
          Я на людях даже улыбаюсь, но обиду-то затаил, хотя должен был уже  привыкнуть к этим уколам. Но ты понимаешь, вся гнусность той статейки в том, что человек, её писавший, мог бы зайти ко мне, взять интервью, расспросить, как было дело, в конце концов? Но нет, это же был заказ. Заказ от небезызвестной тебе личности. Стояла задача очернить меня, чтобы показать народу, какой плохой, никудышный у нас мэр.
          Гляди. Объявили тендер на замену трамвайных рельсов на улице Проезжей. Никто не желает участвовать в тендере. Что делать? УКС  города приглашает меня и уговаривает, чуть не на коленях, чтобы трест выполнил эту работу. Как ты считаешь, почему? Да потому, что она небольшая, но ответственная. Потому что мы – трест, значит, есть всё, для выполнения этой работы. А в городе, где полно строителей, на неё нет  желающих. Нет, я тебя уверяю! Работы много, а стоимость – копейки. И, конечно, нереальные сроки. УКС меня пригласил к себе тринадцатого октября, а закончить надо до тридцатого. Что же это за работа?
          Надо демонтировать старые рельсы вместе со шпалами. Это значит – надо поставить компрессор и людей с отбойными молотками, чтобы вскрыть асфальтовый слой. Лопатами погрузить его в самосвалы. Вывезти. Как, почему вручную? Так под асфальтом же рельсы со шпалами. Вот. Теперь надо ставить кран и длинномер, чтобы поднять рельсы на шпалах, погрузить на длинномер и вывезти. И так много раз. Когда эта работа будет выполнена, надо удалить старый балластный слой. Да, уже не вручную, маленьким экскаватором, но дочищать, всё равно, вручную. Вывезти старый балласт. Завезти новый балластный слой под шпалы. Утрамбовать его. Смонтированные новые рельсы на шпалах в звенья, уложить на новый, подготовленный  по необходимому уровню балласт. Заасфальтировать между рельсами. А снаружи рельсов сделать благоустройство по полтора метра с каждой стороны – насыпать землю, засеять траву.
          Я тебе для чего  так, достаточно подробно, описываю? Это такая, казалось бы, простая работа. Но ты попробуй балласт плохо утрамбуй, или рельсы уложи так, что будут торчать всего на один лишний сантиметр над асфальтом – каждый автомобилист тебя проклянёт. Вот так!
          Мне говорят – подписывай договор. Не подпишу – говорю – читать буду. Читаю. Спрашиваю.
          – Где рельсы, шпалы, где накладки, болты, гайки? – Переглядываются, говорят, что всё заказано, вот-вот будет.
          – Кто поставщик? –  Они мне называют поставщика, я прямо от них звоню ему и спрашиваю: «Ты можешь сейчас в УКС подъехать? Надо  разрешить все вопросы, от тебя, мол, всё зависит». Он говорит – сейчас буду, минут через десять, пятнадцать.
          Приехал поставщик. Да ты его знаешь. Иван Петрович Куделин, человек, кстати, обязательный. Я «уксовцам» не даю рта открыть, сразу принялся его допытывать. Ну, а он-то говорит правду, в отличие от «уксовцев».
          – Звонил я на завод-изготовитель, наш заказ будет кататься в декабре. Да-да, в декабре! У них на трамвайные рельсы заказов немного, они их собирают и одной партией катают. Когда, какого числа, конкретно – не говорят. Но, в любом случае, к нам в город рельсы придут в январе. А шпалы, накладки и болты с гайками –  в наличии.
          – Ну, вот – говорю – теперь есть ясность. Спасибо, Иван Петрович! – поворачиваюсь к «уксовцам» – что, ребята, хотели меня под монастырь подвести? Поищите другого дурака на эту работу, если найдёте, конечно! Я же знаю, что рельсы придётся гнуть. Но делать это при температурах ниже минус пять градусов запрещено. То есть, если всё будет нормально, мы в весну войдём. И что, от этого кто-то умрёт? Нет. А делать эту работу зимой – значит выбросить государственные деньги коту под хвост.
          Тут приходит начальник УКСа и объясняет мне, что деньги выделены на этот год, именно на эту работу, использовать не по назначению он их не может. Но не использовать эти федеральные средства именно в этом году, тоже не может – башку оторвут. Подписывай, говорит договор.
          – Хорошо, подпишу, но с дополнением к договору об изменении сроков выполнения работ. А реальный срок – апрель месяц. То есть, в апреле готов начать, в апреле и закончу.
          Что ты думаешь? Подписали они со мной и договор и дополнение, чего, вообще-то, не имели права делать. Но жизнь-то сложнее надуманных параграфов! Перечислили мне деньги, чтобы не пропали. В апреле, по хорошей погоде, работа была выполнена в срок, очень качественно. Трамвайщики, по теплу, согнули рельсы, собрали звенья, а всё остальное делал уже мой трест. Пути заасфальтированы. И трава посажена. Но кому-то, а ты знаешь кому, от этого плохо. Вот и появились у нас «борцы за справедливость» и статейки на эту тему. Я, кстати, побывал у главного редактора и потребовал опубликовать опровержение. Тот сразу это сделал – на задней странице, самым мелким шрифтом.
          Тема исчерпана, а осадок, как в том анекдоте, остался.
          Но иногда судьба смеётся над людьми и жестоко мстит. Тот человечек, что писал эту статью, оказался сыном той, небезызвестной тебе личности, затеевшей весь этот сыр-бор. И этот сынок, так старательно описавший разбазаривание государственных денег, не профессиональный журналист, а студент строительного факультета нашего университета. В газете он, видишь ли, подрабатывает, правда, только устроился - это мне главный редактор  сказал.
          Так вот. На следующий год этому писарчуку диплом защищать, а председатель экзаменационной комиссии на строительном факультете – я.  И уже много лет.
          Скажи, смешно!