Острое чувство Родины

Почему птицы постоянно летят с Юга на Север и с Севера на Юг? Может быть они жили там или там, пока Земля не повернулась на другой бок и птицы оказались вдали от родины, и теперь летят туда, и туда. Ищут? 

Почему рыбы и черепахи возвращаются к тому месту, где родились?
 И у них есть чувство родины?

У каждого своя Родина.

Пёс старый и колченогий, когда – то имел хозяина. Став бездомным, прикормленный на школьном дворе, посчитал территорию двора своей территорией. Иногда подаёт голос на проходящих через двор. Иногда покидает свой пост.
В скверике старушка покормила пса и задремала, подставив лицо солнечному теплу. Пёс улегся чуть в стороне, голову положил на лапы и прикрыл глаза.
Мимо скамейки с задремавшей старушкой проходили двое, громко разговаривая и тот, кто говорил, жестикулировал руками.
Вдруг пес очнулся, шерсть на загривке у него поднялась, и он зарычал.
Псу приснился хозяин, и хозяина следовало защищать.

У Аксенова есть размышления о «Чувстве Родины». Размышления эти уже не молодого изгнанника напоминают узника, запертого в четырёх стенах, и он (узник) постоянно напоминает себе, чтобы не забыть, твердит, что существует свобода.
Сдаётся мне, что много людей могли бы поведать о собственном чувстве Родины, или о ненависти к ней, но в большинстве случаев это будет повесть о тоске по Родине.
Подобного рода исповеди зачастую ошеломляющие, могут не вызвать ответного ощущения, поскольку речь идёт не о твоей судьбе.
Отработав сезон в Заполярье, задержался я до снега, и когда залив сковало льдом, отправился в гости к ненцам. Ненцы (пять чумов стоял на островке) занимались ловлей рыбы. Среди обитателей чумов обращал на себя внимание ненец Василий. Его лицо изуродовал страшный шрам. Вызывало удивление, как такая рана не затронула глаза, пройдя наискось через всё лицо. Сам он объяснял возникновение шрама так:
- Я стрелял. Патрон в ружье взорвался.
И ещё, я заметил, что Василий не жил в одном чуме, как другие, а ночевал то в одном чуме, то в другом. Мы познакомились. Обменялись ножами. Разговорились.
- Василий, а почему у тебя нет собственного чума?
- Я здесь в ссылке. Подрался. Меня судили. Вот три года кончатся, и я уеду. К себе. На Родину.
- И, где твоя Родина?
- Гыданская тундра. Это километров 300 на север от Тазовской тундры. На побережье.
Для жителя средней полосы «вся тундра одинакова». Я ещё представлял себе, что прибрежная тундра это «каменистая пустыня» продуваемая всеми ветрами. Оказалось, что и там люди живут и это чья – то Родина, по которой тоскует человек.    
«Чувство Родины» мне довелось испытать один раз.
Пересилив изнуряющую жару ещё одного дня мозамбиканского лета, советские геологи сидели, ожидая прихода ночи, в тайне надеясь на прохладу. Африканская ночь наступает почти мгновенно, и до этого мгновения оставалось несколько минут. Вот сейчас солнце коснётся линии гор, скроется за горами и наступит ночь.
И неожиданно возникло видение. Показалось вдруг, что находимся мы в деревне, где – то на Украине, что наступает вечер, что в деревню уже возвращается стадо. Видение было настолько реальным, что кто – то произнёс:
- Да, тут можно жить.

Требуется пояснение. Африка страна необыкновенная. Климат Африки суров и таит в себе угрозу для человека, но он же позволяет выращивать два урожая в год (при дополнительных затратах). Люди, что в тот момент смотрели на закат солнца прибыли из Сибири, Казахстана, Заполярья и хорошо знали, что почём. Эти люди уже год, как уехали из родных мест.
Произнесённые слова подействовали. Не берусь говорить за других, но я ощутил, что если мне вот сейчас скажут, что я останусь здесь навсегда, я тотчас повешусь. Это наваждение, как дурной сон, было настолько остро, насколько и мгновенно. Я даже не успел устыдиться этих слов, сказанных про себя. Это даже не были слова. Это было нечто, мгновенно возникшее и исчезнувшее. И, видимо, по этому, запомнившееся.