Без судьбы

                БЕЗ    СУДЬБЫ

        Она стояла и молча смотрела через штакетник забора как отец, отточенным ножом надавливая кулаком на  бока зарезанного бычка, снимал с того шкуру. Поздней осенью, когда уже по утрам лужи покрываются льдом, а иней белыми кристалликами лежит на земле, народ в своем хозяйстве, режет скот на зиму. У кого хозяйство посправнее, побогаче, забивают бычка или телку, у кого победнее, поросенка. Остальные рубят гусей, уток или кур. Зима в этих краях  холодная и суровая. Морозы достигаю порой  пятидесяти  градусов, и поэтому самое главное – это хорошее питание. Если есть мясо, сало, соленья, картошку, жить можно. На макаронах далеко не уедешь,  и это все знают. При хорошем хозяйстве, нужны  крепкие руки. Поэтому работают все. Маленькие дают скотине сено, носят воду из колонки, чтобы напоить скотину.  Весной разрубают чурки на поленья и складируют вдоль забора, чтобы за лето дрова просохли, а  потом весело трещали  в печке  в зимние холодные вечера и ночи. Это  в городе, зашел в магазин и купил себе чего надо. В деревнях и поселках все иначе. Хорошо работаешь, хорошо живешь. Мне было десять лет и осенью, когда копали  картошку, я накопав ведро, бросал самую маленькую картофелину  в специально выкопанную лунку, таким образом, подсчитывая количество ведер. К концу уборки их набиралось более тридцати. И если учесть, что в  куле помещалось до пяти ведер, а объем каждого их них достигал двенадцати литров, получалось, что я, десятилетний мальчишка накапывал шесть, семь  кулей, или более четырехсот килограммов. Общий же объем собираемого урожая в зависимости от погодных условий и урожайности, достигал двести пятьдесят двести семьдесят кулей. Много! Да много, а иначе нельзя. Ведь скотина и прочая живность, тоже  хотят есть. Зато в хозяйстве было все: мясо, сало, соленья, варенья. Огромные подполья, ледник и подвалы ломились от снеди. Деньги тратились, на хлеб, сахар, крупу, да на комбикорм скотине. И так жила большая половина населения, пока Никита Хрущев одним указом не перечеркнул натуральное крестьянское хозяйство. А это уже после народ разбаловался и стал потихоньку спиваться. Нечем заняться, значить есть свободное время, гуляй, не хочу. Вот и гуляют, по сей день. А, что еды навалом. Супермаркеты, гипермаркеты, базы, рынки, все забито продуктами. Пошел, купил, какие проблемы? Да вот только все эти продукты не такие, какими они были на своем подворье, не натуральные. Посмотришь телевизор и есть, сразу расхочется. Шестьдесят процентов детей страдают аллергией, раньше такого не знали вообще.
           Не помню, как звали ту женщину, но запомнил, каким прозвищем наградили ее окружающие, «без судьбы». Почему именно такое своеобразное, было дано ей прозвище, осталось для меня загадкой. Мать рассказывала, что года три назад ее муж погиб  в шахте. Ударило сорвавшимся бревном и сломало шею,  когда бригада, в которой он работал, крепила кровлю. Не приходя в сознание, он умер в больнице, и у нее на руках осталось, трое малолетних детей. Пенсию по утере кормильца, едва хватало на продукты и одежду. Все бы ничего, но пришла другая беда. Женщина начала пить. Когда пьет мужик, это полбеды, но когда заглядывать в рюмку начинает женщина - это беда. Довольно симпатичная еще молодая женщина, она, по-видимому, поставила на себе крест. Летом я часто  видел  ее сидящей на лавочке возле своего дома с опущенной головой. Она не скандалила, не пела пьяные песни, не ругалась, просто сидела, опустив голову на грудь. Даже холостые молодые мужики к ней не приставали. Женщина пила в одиночку. К вечеру ее дети уводили мать под руки домой. Как ни странно, но дети, и сама она, были всегда чисто и опрятно одеты. Небольшой огородик не зарастал травой, и даже цветы росли на клумбе.
         Отец полностью уже снял шкуру с бычка и начал разделывать тушу. Я помогал ему. Носил воду, приносил ведра и большие тазы под мясо. На огромной специальной чурке посыпанной солью отец острым и большим топором разрубал тушу на куски.
         - Сходи к ней, он указал рукой на забор и возьми сумку. Я сбегал за ограду, и женщина протянула мне холщовую сумку. Отрубив несколько больших кусков мяса, отец сложил их в котомку и протянул мне.
        - Отнеси ей по-быстрому, чтобы мать не видела.
        - Возьмите, я протянул ей сумку.
        - Передай большое спасибо папе произнесла она тихо, и повернувшись ушла.
        - Матери ничего не говори, произнес отец, вытирая чистой тряпицей вымытый топор.
        - Я молча кивнул головой. Мать была у нас женщиной строгой.
        - Большое дело сделали, отец вздохнул. Пошли в дом.  После сытного ужина я слышал как мать ворчала
        - Ты зачем мясо дал  «без судьбы»?
        - У нее дети маленькие.
        - Ну и корми теперь всю улицу! не унималась мать. А мне пацану, почему-то было жалко эту женщину. Она никогда ни у кого ничего не просила.
       В один из дней у нас заболела учительница и нас раньше отпустили с уроков.  Отец с матерью были на работе, и я не спеша, шел домой. Подходя к своей ограде, я увидел «без судьбы» которой мать передала довольно объемистую сумку.
       - Ты, чего так рано? удивилась мать.
       - У нас учительница заболела.
       - А ты почему дома, а не на работе задал я встречный вопрос?
       - На обед пришла. Пойдем, покормлю тебя, а то он у меня скоро закончится. Я был удивлен. Мать работала заведующей большого  продуктового магазина и обедала на работе. А тут, на тебе, домой пришла.
       - А что за сумку, ты той женщине передала? Снова задал я вопрос.
       - Много вопросов задаешь, ушла от ответа мать. Поел, садись за уроки. А мне уже пора.
       - Ты продукты ей дала, не унимался я.
       - Почему ты так решил? смутилась мать.
       - А она когда мимо проходила, я видел их в сумке.
       - Жалко мне ее детей стало, вот и дала  немного. Ты только отцу ничего не говори. Хорошо.
       - Сама его за мясо ругала, которое он дал ей, а теперь, не говори, с ехидцей промолвил я. Мать ушла на работу, а я сел за уроки. Вечером, когда пришел отец я, улучив момент, когда мы были с ним одни во дворе, рассказал ему про сегодняшний случай.
       - Правильно все наша мама делает, отец улыбнулся.
       - А почему тогда тебя ругала, когда ты той женщине мясо дал?
       - Да это она для виду поворчала! Отец снова улыбнулся. Хорошая она у нас, добрая. А людям сынок, когда им тяжело, всегда помогать надо, глядишь, и они когда-нибудь тебе помогут. С тех пор прошло немало лет. Я вырос, жил в большом городе, но часто приезжал к родителям в гости. Отец и мать уже были на пенсии. Как-то вечером мы все вместе пили чай.
       - Волков, мать почему-то часто называла отца по фамилии. «Без судьбы» сегодня умерла, мне соседка сообщила. Я сразу вспомнил ту женщину.
       - Да, отец потер подбородок, хорошая женщина была, безобидная, хоть и пьющая. И детей хороших воспитала, добавила мать. Старший ее сын единственный за всю историю нашей школы с золотой медалью ее закончил. Выучился в Москве на журналиста. Средний и младший в одном военном училище учатся, они у нее погодки.
       - Мама, а сколько ей лет было задал я вопрос? Мать немного подумала, прикидывая в уме. Чуть больше пятидесяти.
       - Когда похороны? Отец посмотрел на мать. Она назвала день. Детей ждут.
       - Надо пойти простится, отец как-то тяжело вздохнул.
       - Через три дня женщину похоронили.
       - Народу пол поселка было, давно такого не видал, отец наполнил рюмки. Давай сынок помянем хорошего человека. Мы молча выпили.
       - У каждого свой крест, отец вновь наполнил рюмки и снова тяжело вздохнув, выпил.
       - Сыновья, у нее выросли  как на подбор, мать начала убирать со стола.
       - Мама, а почему у нее такое прозвище было «без судьбы», задал я вопрос?
       - А никто не знает, «без судьбы, да «без судьбы». Ее так за глаза звали. А так у нее нормальное имя, Люба. Я долго после ломал голову над ее странным  прозвищем, ища какую-нибудь зацепку или намек,но так и не нашел. Она так осталась в моей памяти хрупкой женщиной со странным прозвищем «без судьбы».