Изгнание

Часть первая. "Жестовая сторожка".

Волнующий запах меда из сот, горящие свечи и люди… люди… Это Свято-Троицкий Холковский монастырь принимает поклоны паломников.
 Словно белая птица в размахе крыл, застыл меловой массив правого берега реки Оскол, что в Жестовых горах Белгородщины.
 По преданию, монастырь располагается на том месте, где произошла встреча князя Игоря Святославича и его брата Всеволода перед их походом на половцев в 1185 году.
Бескрайни луга и тишь такая, что слышно звучание  пылинок, откуда-то из поднебесья доносится шум, напоминающий цокот копыт.
 И кровь приливает к лицу от неотвратимой мысли приближения монголо-татарской конницы. «Жестовая сторожка»  - словно око во вселенную, никого не пропустит… И голос…этот резонирующий мужской глас, странное непокидающее чувство отсутствия времени убеждают в истинной святости этих мест.
Но жизнь людская в Чернянке, некогда прославившейся нежным названием Ливенка,  далека от монастырских канонов, и там, за владениями меловой пещеры, стекает сок спелой вишни в ладони дня, волнуя кровь, будоража сознание, воспевая любовь, вовлекая в страсти бренного мира.
Солнце уже клонилось к закату,  пряча свою раскаленную улыбку за облака, редко бегущие по небу. Казалось – мгновение, и все покроется мраком, утонет  в зеленоватых волнах Оскола, впадающего в Северский Донец.
Перекосившийся мостик через речку всякий раз отзывался скрипом под быстрыми шагами прохожих.
-  Саид ! -  громкий окрик разорвал пространство, разбивая его на малые осколочки тайн.

Рыжеволосый паренек, лет двадцати пяти, вздрогнул.

- Чёго тоби треба  ?* – вонзилось ответной стрелой русско-украинского говора , пополняя звуки тайн чем-то волнующим и до боли знакомым.
Кубанская балачка и донской гутор, суржик —  свободный язык свободных людей. Веками языки смешивались, и человечество не делало из этого проблемы.
Яркая тюбетейка,  саджада *под мышкой,   обращали на себя внимание немногочисленных прохожих, то и дело оглядывающихся на Саида с великим любопытством и удивлением.
Лишь некоторые из них громко приветствовали «туземца», направляющегося к речке, щедрой улыбкой. Он спешил к вечерней молитве. Здесь, среди роскошных зарослей ракит, постелив молитвенный коврик, отгораживал себя от внешнего мира, временно отделялся  от мирской суеты.
Этот коврик по-разному называют у разных народов: у арабов – саджджада, у иранцев – таги, джанамаз, у тюркских народов – намазлык, мехраби… Но используется он везде одинаково. Это коврик для совершения молитвы.
Намаз стал играть особую роль в жизни Саида.
И вот уже понеслось над простором, всколыхнув гладь полувысохшей речушки,  распугав смятенных птичек:

Алла;ху акбар субх;а;на раббийаль-`аз;и;м….*

И так  пять раз в день: на рассвете, в полдень, после полудня, на закате и в ночное время, - он погружался в  чувство полного счастья и внутреннего спокойствия и верил в то, что Аллах доволен своим созданием.
 Он обращал свое лицо в сторону Каабы, храму, расположенному в городе Мекка, смиренно стоя в поклоне и падая ниц пред Великим Господом, восхваляя Имя Его, цитируя наизусть слова, ниспосланные в Священном Коране и прося о прощении и милости.  И каждый раз  напоминал себе о своем положении во вселенной в качестве покорного раба Божьего, находящегося  в полной Его власти.
А было совсем по-другому.

*
 Слава моему Великому Господу.
*- Чёго тоби треба  ? – Что тебе надо?
 *саджада – молитвенный коврик