Сезон белого налива

Криминальное обозрение, № 16 (67), 17 апреля 1997 г.


Сезон белого налива.
Валерий ТАРАСОВ

“Кто-то захотел яблок — так в зале Пуховичского райсуда в Феврале 1997 года вновь зазвучала. много раз за два с половиной года искаженная следствием и многочисленными доследованиями заключениями экспертов и экспертных комиссий. версия трагедии в Поддубье, произошедшей в ночь с 29-го на 30-е июля 1994 года. В сезон белого налива.


Справка гидрометцентра: “Температура воздуха в ноль часов — 29 градусов по Цельсию”. Очень жарко. Сердечники глотают валидол.
Томная комариная ночь, душная, будто в тропиках, сменила жгучий зной июльского солнцеворота. Но давно уже видели сны люди и спали пчелы, натрудившиеся на медосборе, предчувствуя: не скоро наступит передышка для отдыха после недавних дождей.
У кустов отцветшей сирени пятеро парней, соревнуясь в остроумии, развлекали двух девушек. Отчаянно жестикулировали руки шестнадцатилетних кавалеров, уже отдохнувшие после скучной прополки, полива и окучки, работы, которую пришлось им выполнять, как взрослым. Зато скоро предусмотритель¬ные родители начнут вывозить с садов и огородов в проголодавшийся и безработный Минск небогатые деревенские дары. И можно будет, угощая товарища огурчиком или капусткой, небрежно бросить: “Сам растил!” А пока у трудяг была для отдыха только душная ночка.
Прорезающимся баском хохмил один из парней, который старался произвести впечатление завзятого театрала и интеллектуала, до тошноты страдающего здесь, в провинции, без свежих струй любых столичных идей:
Взял однажды младшего братишку приобщить к искусству в оперный на “Лебединое озеро”, понравилось. А когда дома спросили, что смотрели, пацан уверенно заявил, не запнувшись: “Балет “Белый Орел”!
Засмеялись. Еще один острослов, пришлепнув у себя на плече кровопийцу-комара, завершил эстафету:
— Кстати, по-грузински “комарчжопа” — это здравствуй. А по-нашему, получается, непреднамеренное убийство насекомого при смягчающих обстоятельствах... А не притаранят ли нам девочки знаменитых в деревне бабушкиных яблок, которые тают во рту, как нектар? У всех, наверное, в горле пересохло...
Пока девушки отлучились за яблоками, у Виталия Гершончика прорезалась идея. Парень вспомнил, что Саша Людчик когда-то брал в долг у одного из компашки бутылку водки:
— Саш, помнишь про должок-то?
— Не тебе должен, сами разберемся.
Девчонки ушли — и из разговора исчезли интеллектуальные темы, обороты речи потускнели. Сашка, уставший за день махать лопатой, выругался матом. Он боролся с желанием лечь спать, но так скоро уходить было неинтересно. Виталий “перебил":
— Уважаемый, без мата, девчонки рядом.
— Ты! Воспитанный! Мать твою...
— При дамах не выражаться. А чтобы ясно стало, что не в хлеву, прошу получить по комару без оттяжки.
Не замахиваясь, Виталий резко выбросил в Сашину сторону раскрытую ладонь. Шлепок получился дежурным, но сочным. Будь на груди комар, удар размазал бы кровопийцу. “Воспитатель" отвернулся к своим товарищам как ни в чем не бывало и по-взрослому рассудочно разрешил мелкий инцидент вничью.
— В жару водка не нужна, один вред. Все потянулись к поднесенной девочками кошелке с яблоками.
Людчик не отшатнулся от удара и продолжал стоять истуканом. А через двадцать-тридцать секунд так же “солдатиком” опрокинулся на спину. Занятые поглощением яблок, ребята хохотнули, оглянувшись на “прикольного”. Но Сашкиного дурашливого кривлянья, охов и ахов не последовало...
Дружелюбно настроенный Гершончик начал отмашку:
— Раз, два, три... Теперь вставай после нокаута... Саша, тебе плохо?
Поверженный не ответил, не пошевелился, только блестели в темноте открытые глаза.
Одна из девочек отмахнулась платочком от комара и промокнула лоб:
— Может быть, перегрелся? У него, вроде, сердце слабое, только стеснялся признаться. Надо водичкой побрызгать.
— Обморок? — встревожился Виталий. — Ребята, давайте перенесем к колодцу!
Вдвоем с Димой Денисовым ребята легко вынесли Сашу к “пятачку” у колодца.
Ирина сбегала в дом за бабушкой, которая разыскала и вынесла пузырек с нашатырным спиртом.
Однако этот эликсир не привел парня в сознание. Привет, ребята, что случилось?
На мотоцикле мчался Юра Ленский, затормозил и остановился. Ему не дали задержаться, развернули, и мотоцикл рванул в соседние Нивки за врачом.
Долгие минуты прошли в томительном ожидании. Кто-то делал Саше искусственное дыхание и массаж сердца. Наконец послышалось тарахтенье мотора — Юра привез врача.
— Вот, с постели поднял!
— ...Так-с. Пульса нет во всех участках тела, повреждений не видно.
Только через час, когда, наконец, приехала “скорая”, врач вдруг отстранился, прекратил безнадежные попытки оживления, испытывающе взглянул на ребят:
— Кто скажет, что здесь произошло? Он мертв. Кто-нибудь позвоните в милицию...
Именно так прозвучали первые на следствии и последние в суде показания всех свидетелей, с которыми вы познакомились, читатель. А потом дело обросло бумагами. Показания стали не единодушными. Один из парней, бывший в момент нанесения рокового удара на расстоянии вытянутой руки от Саши, выдвинул иную версию.
— Гершончик стал требовать у Людчика бутылку, — рассказывал он на следствии. — Тот отказался. Тогда Денисов схватил Сашу сзади за руки и держал, чтобы Гершончику было удобно бить, сколько захочет. И он ударил два раза: в живот и для верности в грудь. Сильно ударил. Сердце остановилось от этого...
Нашлась еще одна свидетельница, которая, как оказалось, в подробностях видела сцену драки с края своего участка.
— Поздно было. По соседству слышались молодые голоса, я и по-шла к дому Полещук. Молодые смеялись, шутили — я все слышала, там всего десяток-другой метров. Да, Гершончик стал требовать у Саши водку. Тот не хотел давать. Гершончик заявил, мол, будем меряться грудь на грудь, чья крепче. Затем два раза ударил кулаком и мальчишка упал на землю. Денисов в это время держал Сашеньку сзади за руки, чтобы тот не увернулся и отпустил когда все было закончено...
По показаниям двоих свидетелей выходило, будто Гершончик спецприемом незаметно для присутствующих отправил на тот свет личного врага.
Дело на Гершончика и Денисова завертелось по расстрельной статье.
Фамилий этих свидетелей автор не упоминает, пусть донос образца 1997 года останется на их совести. Но почему доносчики добровольно запротоколировали заведомую ложь?!
...Мама погибшего Татьяна Ивановна Людчик сына родила поздно — в 41 год. Дочь — почти на десять лет позже. Понятно ее горе. Тот, кто причастен так или иначе к преждевременной смерти, должен понести наказание. Она хотела, чтобы это была казнь.
Я спросил юного лжесвидетеля:
— Почему изменили показания с первоначальных, будто Денисов держал Сашу за руки, не давая защититься от ударов или как-то уклониться?
— Под давлением Татьяны Ивановны. Меня пугали и уговаривали. Пообещали, если буду говорить так, подарят новую кожаную куртку...
(Выходит, донос из-за куска тряпки с иностранной нашлепкой на фирменном знаке?!)
— Подтверждаете, гражданка Людчиц?
— Конечно же, нет!..
Слово старухе-лжесвидетельнице:
— Все видела собственными глазами, видела!..
Но вот что говорит соседка Полещук:
— Если все видела, чего ж наутро приходила и подробно расспра-шивала, что здесь было ночью?
А вот документальное опровержение — выписка из протокола, выбыл и я на место происшествия:
...С места, откуда шестидесятилетняя Б. наблюдала убийство, она не смогла распознать пол людей, а тем болеё, кто эти люди”.
Еще документ: “В судебном заседании достоверно установлено, что у Б. в связи с работой на свиноферме зрение ухудшилось до такой степени, что она с трудом нашла свою фамилию в строке, где нужно поставить подпись...”
— Аммиак глаза выел, — не смутилась пожилая женщина...
А звонок из амбулатории в суд прояснил еще кое-что. Оказывается, пять лет назад свидетельница Б. переболела менингитом! От страшной болезни, как известно, человек либо умирает, либо становится, мягко говоря, не в себе. Жаль, эта информация не поступила в органы вовремя...
— Что прикажете, — сетовали судейские, — делать с матерью, которая нарочно представила в дело ксерокопию только тех страниц из медкнижки сына; где о состоянии сердца нет ни слова. Полной книги мы не видели.
Эксперты выдали последнее заключение спустя два с половиной месяца, перепроверили все “по новейшей методике”. Оно подтверждало, что Виталий не убивал Сашу Людчиса.
“...Данное ранее заключения судебномедицинским экспертом и экспертными комиссиями судебная коллегия считает ошибочными...” в том “...что смерть наступила внезапно от рефлекторной остановки сердца в результате травматического воздействия...”
А до этого два года эксперты защищали честь мундира. Ведь с самого начала связали удар ладонью и смерть. Причину и следствие.
Свидетель-эксперт защитился поле суда горькой шуткой:
— Видно, врач виноват... Трезвый был и профессионально сделал искусственное дыхание, не сломав ребер. Сломай он, сразу снялись бы все проблемы.
Вот такие у нас веселые люди.
Что представляет собой “убийца” как личность?
“...Гершончик Виталий Петрович, 1977 года рождения, белорус, уроженец г. Минска, положительно характеризуется с места учебы, работы, службы, под стражей с ноября 1996 года..."
Ни боксом, ни другими видами спорта Виталий никогда не занимался, специальных приемов не изучал, страдает бронхиальной астмой.
Насильственных действий никогда против кого бы то ни было этот парень не допускал и умысла, как доказал суд, на убийство Саши не имел.
Статью на веском основании переквалифицировали на другую и назначили по ней срок — два с половиной года. По закону “Об амнистии..." Виталия Гершончика выпустили из-под стражи, освободили в зале суда. Денисова суд оправдал.
Против юного лжесвидетеля будет возбуждено уголовное дело и он понесет наказание. Как прореагировала на это мать убитого Саши? За моральный вред от потери кровиночки она подала иск на 25 миллионов рублей, которые Виталий обязан будет выплачивать.
По другому иску те же 25 миллионов несостоявшийся арестант обязан выплатить, когда мать представит суду документы, подтверждающие, что погребение обошлось ей именно в эту сумму.
Так фактически закончилось дело, начатое в сезон белого налива 1994 года. Остались нерешенными судом моральные проблемы, но это не в компетенции людей, носящих судейские мантии...