О детях. Доверие или В пионерском лагере

               Приближается лето, и Димкино сердце сжимается в тяжелом предчувствии -  летом его всегда отправляют в пионерский лагерь. Наверное, он единственный в классе и во дворе, кто не кричит радостно при словах «летние каникулы», а, наоборот, печально вздыхает: «Скорей бы снова в школу». Мама радуется, что Димка так любит школу, но дело тут совсем в другом — Димка ненавидит пионерские лагеря.

               Димка мечтатель и фантазёр, любит поваляться с умной книжкой на диване, посмотреть телевизор, вообще любит иногда побыть один. Он просит маму не отправлять его в пионерский лагерь, обещая вести себя хорошо и не баловаться.

               Мама считает, что ему нужно адаптироваться в обществе (Димка даже выучил это длинное слово) и научиться общаться с другими людьми, для того, чтобы ему было потом легче служить в армии и легче шагать по жизни. Лагерь мама считает отличной школой жизни.

               В этом году вопрос с лагерем стоит вообще очень жёстко, потому что их дом был разрушен землетрясением, и они живут в студенческом общежитии, а это означает душные и жаркие комнаты и отсутствие присмотра на все лето. Но именно поэтому с путеёвками в этом году очень сложно.

               Маме обещали путёвку в отличный альпийский лагерь в горах Шахристана, но в последний момент выяснилось, что вместо этого привезли путёвку в обычный лагерь в городе Ура-Тюбе.

               Лагерь оказался вполне приличный, с хорошим питанием, в прохладном месте, с бассейном. Но! Все дети в лагере оказались нерусскими, и, как ни странно, практически по-русски не говорящими. Тут даже мама растерялась, но потом появился еще один пионер — рыжий Васька, Димка с ним сразу подружился, и решено было оставить Димку до воскресенья, а там будет видно.

               Через неделю мама приехала в гости, забрала Димку и повезла его на экскурсию в город. Они бродили по городу весь день, гуляли в парке, были в крепости, на раскопках, потом обедали в настоящем ресторане. Димка в ресторане был впервые, они сели за стол, накрытый красивой скатертью, а потом к ним подошла очень красивая тетенька в блестящем национальном платье и с необыкновенной тюбетейкой на голове — тюбетейка была как золотая и очень красиво сверкала. Тетенька весело улыбнулась им и принесла много всего очень вкусного, а когда они наелись, она принесла по маминому заказу пакет с едой. Мама сказала, что это угощение для его друга Васьки, ну и ещё для того, кого он захочет угостить в лагере.

               Потом мама снова завезла Димку в лагерь и уехала, пообещав приехать в следующую субботу.

               Дня три было терпимо, а потом Димка и Васька поссорились из-за какой-то ерунды, Васька развредничался и перестал общаться с Димкой. Ваське было легче — он хорошо говорил по-таджикски и вообще жил в Ура-Тюбе и многих мальчишек знал по городу. А вот Димка остался совсем один — языка он не знал, почти никогда с нациналами не общался, потому что раньше жил в России, многое ему было непонятно в общении. Он растерялся и попытался помириться с Васькой, но Васька уже нашел себе друзей других, попроще и не таких умных, как Димка и мириться не хотел, стал выбражать. Димка унижаться не стал — мама учила его быть настоящим мужчиной, не ныть и не жаловаться.

               Димка один приходил на завтрак, обед и ужин, молча съедал, что мог, под хихиканье и подмигивания таджичат, молча бродил один по лагерю. Он терпел. Но ведь он был ещё ребенок, и ему было очень плохо. Когда мальчишки начинали доводить его, он дрался с ними, но он был один, а они еще дразнили его всякими матерными словами.
               "По-русски не понимают, а зато материться умеют", — думал Димка.

               Наверное, они не были очень уж злыми — это были обыкновенные мальчишки. Просто дети очень не любят, когда кто-нибудь очень отличается от всех, а Димка был на них совершенно не похож, и не только внешне — он был для них совсем чужой и непонятный,  их это просто раздражало.

               А Димка страдал от того, что очень сильно ощущал свою непохожесть на остальных ребятишек. Он был слишком мал, чтобы понять, что быть непохожим — это совсем не означает быть хуже, иногда это означает даже наоборот - быть лучше, но чаще всего это ничего не означает, просто другой, и всё — ведь все люди  разные. Димка ещё просто не дорос, чтобы это понимать, и ощущал себя изгоем.

               Димка тихонько плакал ночами, а днем ходил с независимым видом, только глаза у него стали совсем затравленные — быть чужим в стае непросто даже взрослому и сильному человеку, а Димка ведь был маленьким мальчиком. Он ждал только субботы и надеялся уговорить маму забрать его из лагеря.

               Мама приехала в субботу, как и обещала, и Димка сразу выпалил: «Забери меня, мне очень плохо».

               Заглянув в тоскливые Димкины глаза и узнав о ссоре с Васькой, мама всё поняла, но сказала, что  у нее есть еще дела в городе, надо заехать в санаторий и договориться насчет путевок, подписать какие-то бумаги, это займет часа два, может три.

               «Сынок, тебя же так сильно укачивает в машине, а нам придётся много ездить сейчас, ты сам измучишься и меня измучишь. Ты потерпи еще пару часов, мы решим все вопросы и на обратном пути за тобой заедем. Договорились?»

               Димка покорно кивнул: «Я потерплю. Только ты приезжай поскорее».

               Он остался стоять у ворот лагеря, смотрел на дорогу и ждал маму. Воспитательница насильно увела его на обед, но после обеда он наотрез отказался идти на отдых и вернулся к воротам. Он стоял и смотрел на проезжавшие по шоссе машины, радостно вздрагивая всякий раз, когда машины притормаживали у поворота к лагерю.

               Вдруг проехала светлая машина (точь в точь как та, на которой приеэжала мама), машина приостановилась, из окна выглянула какая-то женщина (похожая на маму), женщина что-то крикнула, помахала рукой, и машина уехала!!!

               Димка задохнулся от обиды и горя: «Обманула! Уехала! Бросила!»

               Он больше не сдерживался, он кричал и плакал, пытался перелезть через высокие ворота и бежать куда глаза глядят. Слабые руки соскальзывали с железных прутьев, он падал и снова карабкался наверх. Он больше не хотел быть сильным, не хотел быть мужчиной, он больше вообще не хотел быть.

               Сторож побежал за воспитательницей отряда, они вместе с большим трудом смогли оторвать мальчика от ворот и увели его в лагерь. Воспитательнице очень нравился этот русский мальчик с мечтательными глазами, она едва успокоила его, и только после этого, гладя его вздрагивающие плечи, стала расспрашивать. А Димка всё повторял: «Обманула, она меня обманула! И ещё издевательски помахала в окно, даже не заехала!»

               В это время приехала мама. Воспитательница вышла ей навстречу и отвела в сторону для разговора. Случившееся маму очень удивило — они только возвращалась из поездки, она сразу приехала в лагерь, как и обещала. Воспитательница помогла ей быстро оформить заявление у директора лагеря и только после этого привела Димку.

               Измученный и обессилевший от слез, он только спросил: «Почему ты меня обманула?»

               «Димка, я не обманывала тебя, я обещала и приехала через три часа, как мы и договорились. Ты ошибся и принял за меня совершенно постороннюю женщину. Видишь, я с тобой, мы сейчас вместе поедем домой, я уже договорилась — тебя отпустили из лагеря  насовсем, ты должен верить мне — я ведь никогда тебя не обманывала».

               Дима вцепился в мамину руку и не выпустил ее даже в машине. Он все время спрашивал, действительно ли они едут домой, и не верил. Он был так взволнован и счастлив, что на этот раз его даже почти не укачивало в машине. Лишь через полчаса пути он поверил, что это не сон, смог расслабиться и заснул с совершенно счастливой улыбкой, лишь изредка вздрагивая во сне.

               Мама смотрела в окно и думала о том, что Сашка, Димкин друг и их сосед по общежитию, позавчера свалился с огромного дерева и чудом не разбился, но повредил шею и теперь будет всё лето, если не дольше, ходить в гипсовом «воротнике». Она отправила сына в лагерь, чтобы уберечь его от травм, но это чуть не разбило его маленькое сердце.

               Мама понимала, что придётся долго восстанавливать разрушенное доверие и с удивлением спрашивала себя, почему же, казавшееся таким прочным, доверие между нею и сыном оказалось настолько хрупким, что рухнуло от нелепой случайности — от того, что неведомая женщина неизвестно зачем и кому помахала рукой.

               Мама нежно придерживала голову спящего сынишки у себя на коленях и  чувствовала, что теряет уверенность в собственной правоте. Сердце её переполняла нежность к Димке. Она думала о том, что все эти годы она старалась сделать всё возможное и невозможное,чтобы сын вырос здоровым и сильным, уверенным в себе.

               От дороги до самых гор разбегалась степь. На зеленой траве, еще не выжженной беспощадным летним солнцем, словно разбросанные щедрой рукой, алели капли маковых цветов.

               Неожиданно маме пришла в голову простая и ясная мысль — а, может быть, и не надо ничего такого делать? Может быть, достаточно просто любить его, а потом он вырастет и сам станет сильным, потому что будет всегда уверен в том, что его очень любят и никогда, ни за что не обманут и не предадут.