Мой дед был лучшим моим другом

Игорь Мельников родился и рос в Бобруйске, а сейчас он проживает в Варшаве и является редактором польского военно-исторического портала www.dobroni.pl. Кандидат исторических наук, магистр политологии Варшавского университета, занимается исследованием аспектов истории Второй Мировой войны, в частности, историей сталинских репрессий против граждан Польши на территории Западной Беларуси в 1939-1941 гг. Автор более ста научных и публицистических статей и материалов в отечественных и зарубежных изданиях.

____________________

Родился: в 1980 году в Бобруйске.

Учился: в средней школе № 2 Бобруйска, после переезда в Минск — в столичной средней школе № 70; окончил Белорусский государственный педуниверситет им. М.Танка (специальность «история и иностранные языки»), магистратуру Варшавского университета (Польша). Кандидат исторических наук, магистр политологии Варшавского университета.

Работал: с 2005 по 2011 гг. — в Департаменте управления делами ОАО «ГМК «Норильский никель» в Москве, а также помощником президента одной из российских финансово-инвестиционных компаний. В совершенстве владеет английским, немецким и польским языками.

Семейное положение: не женат.
____________________

АНКЕТА

Ваш любимый цвет? — Зеленый.

Ваше любимое блюдо? — Бабушкины котлеты.

Что предпочитаете выпить? — Чай.

Ваше любимое животное? — Раньше были кошки, но недавно родители завели немецкую овчарку, и приоритеты изменились.

Что любите читать? — Исторические монографии на иностранных языках.

Какую музыку слушаете?— Англоязычную.

Верите ли вы в жизнь после смерти? — Нет.

Место, где вам хотелось бы побывать? — США.
____________________


— Игорь, мы все изучали историю с детства. В школе есть такой предмет. Но очень немногие становятся историками. Почему вы избрали такую редкую профессию?

— Тот, кто не знает ошибок прошлого, рискует повторить их в настоящем и будущем. Эта истина как нельзя лучше характеризует важность работы историка. Еще в детстве у меня появился интерес к изучению истории Второй Мировой войны. Этому в значительной степени поспособствовал мой дед, ветеран Великой Отечественной, полковник в отставке Юрий Васильевич Бобков. С его подачи я взахлеб прочел почти все мемуары советских военачальников, скрупулезно изучил карты боевых действий…

В начале 1990-х Беларусь обрела независимость, и граждане нашей страны впервые услышали тогда еще не знакомые для многих понятия — Великое Княжество Литовское, Речь Посполитая. Тогда мы узнали и имена многих ранее неизвестных исторических личностей. Оказалось, что история белорусской государственности началась не в 1919 году, а гораздо раньше. Были у Беларуси и свои рыцари, и свои князья, и свои замки. Огромное влияние на мое желание стать историком оказала поездка в Несвижский замок. Мне кажется, что внутри любого человека, что-то переворачивается, когда он воочию видит резиденцию белорусских некоронованных королей Радзивиллов. Тогда, в 1996-м, замок лишь отдаленно напоминал о былом величии, но все равно тамошняя аура как будто перенесла меня в прошлое, и я понял, что мое призвание — это история.

Есть и заслуга Бобруйска. История цитадели на Березине стала темой, которой я серьезно увлекся. На самом деле наша крепость — это огромный воинский некрополь, на котором покоятся останки солдат разных армий и войн.

— Честно говоря, тяжело представить советского ребенка за чтением мемуаров маршала Жукова... Расскажите подробнее о своем деде. Он имел на вас большое влияние?

— А легко представить советского пяти- или шестилетнего ребенка, который упрашивает маму купить ему… новый альбом советских политических карикатур или агитплакатов? Пока мои сверстники «бредили» пластмассовыми автоматами и оловянными солдатиками, я с интересом разглядывал карикатуры Бориса Ефимова, Кукрыниксов, плакаты времен Великой Отечественной…

Что же касается моего деда, то трудно говорить о каком-то влиянии. Тут, скорее, дружба и взаимный интерес. Мой дед был лучшим моим другом. Он умел ценить и уважать мои интересы и увлечения.

История жизни этого человека очень богата и содержательна. Она достойна отдельной публикации. Ушедший на фронт в 17 лет, он сделал успешную военную карьеру, дослужившись до звания полковника советской армии, старшего инструктора политотдела Группы советских войск в Германии. Мой дед мог часами рассказывать о своем прошлом. И эти рассказы были лучше любого фильма о войне. Да, Юрий Васильевич был коммунистом. Но он не был ретроградом, слепо верящим в безгрешность советской системы.

Удивительные вещи порой случаются в жизни. Он, кавалер орденов «Отечественной войны» и «Красной Звезды», награжденный за участие в освобождении Польши в 1944 году медалью «За отвагу», помогал мне найти место захоронения солдата вермахта, погибшего в Бобруйске. Когда дед увидел фотографию того австрийца, он сказал: «Жаль парня, совсем молодой. Для меня он не враг, а лишь жертва войны».

Кстати, деду я благодарен и за то, что с его помощью узнал Бобруйщину. Вместе с ним на велосипедах мы исколесили почти весь район и увидели много интересного. Такие экскурсии дорогого стоят.

— А  зачем вы стали искать захоронение солдата вермахта?

— В 2002 году (мне было тогда 22 года) я работал переводчиком, сопровождающим группу белорусских детей-чернобыльцев, выехавших на оздоровление в Австрию. Там я познакомился с людьми, чей родственник, 20-тилетний гренадер вермахта Антон Шустербауэр, воевал на территории Беларуси, был тяжело ранен и умер в госпитале в Бобруйске. Последним его пристанищем стало кладбище Heldenfriedhof. Я обнаружил документы и материалы, с помощью которых нашел это место на территории Бобруйской крепости. После войны кладбище было разрушено, а на человеческих костях были построены гаражи. Но мои австрийские друзья были очень благодарны за фотографии того места, где когда-то был похоронен их близкий родственник. К тому же, гренадер вермахта не был нацистом. Он не хотел воевать, но его призвали и отправили на фронт. Первый бой Шустербауэра с солдатами советской армии стал для него последним. Думаю, что каждый погибший солдат достоин уважительного отношения к своей могиле. Это по-христиански.

«У нашей страны многовековая история, полная светлых и темных страниц»

— В самом начале интервью вы назвали Бобруйскую крепость огромным воинским кладбищем. Отмечу, что как раз в этом году в нашем городе было принято решение о реконструкции мемориала в Бобруйской крепости, установленного на братской могиле расстрелянных и сожженных советских военнопленных. А сколько вообще воинских захоронений на территории Бобруйской крепости?

— Кроме уже упомянутого мной достаточно большого немецкого кладбища Heldenfriedhof на территории цитадели находится и крупное польское военное захоронение. В мае 1918 года по приказу командующего Первым польским корпусом генерала Юзефа Довбор-Мусницкого на месте погребения солдат этого подразделения был насыпан мемориальный курган. Проект памятника принадлежит полковнику инженерных войск Яну Врочинскому. Курган представлял из себя насыпь, внешне напоминающую египетскую пирамиду. В его центре располагался железный крест, перевязанный железным терновым венцом.

Части Первого польского корпуса покинули расположение крепости в мае 1918 года, а уже в 1920 году войска только что провозглашённого польского государства вновь оказались в цитадели на Березине. Во время советско-польской войны рядом с Курганом хоронили солдат ІІ Речи Посполитой. После окончания советско-польской войны  советские власти ликвидировали «польский» курган. Могила «классового» врага не могла находиться там, где теперь располагались части Красной Армии.  Курган-могила солдат Первого польского корпуса была таким же нежелательным объектом как десятки церквей и костелов.

Интересным является то, что этот символ Первого Польского корпуса не «канул в лета». 1 ноября 1932 года в Варшаве по решению ветеранов  корпуса на Военном кладбище Повонзки была создана уменьшенная копия братской могилы. Надпись на ней гласила: «Этот памятник является миниатюрой кургана, насыпанного в Бобруйской крепости на месте общей могилы солдат и офицеров Первого польского корпуса, погибших в боях за свободу Родины в 1917-1918 гг.». В кургане были похоронены бывшие солдаты корпуса, умершие после окончания советско-польской войны. Копия кургана сохранилась до наших дней. Каждый год возле него появляются живые цветы. Поляки помнят свою историю.

Не стоит забывать и о советском военном кладбище на Форштадте, ведь там похоронены тела красноармейцев, погибших в лагере для военнопленных, созданном поляками во время войны 1920 года.

История распорядилась так, что прах красноармейцев покоится практически рядом, с погибшими тогда же на территории Бобруйщины солдатами польской армии. Тоже самое и с останками солдат, погибших во Вторую Мировую войну, ведь памятник замученным гитлеровцами в 1941 году красноармейцам находится неподалеку от места, где когда то было немецкое военное кладбище. Война и политика разъединили этих людей, а бобруйская земля объединила. Навсегда.

Было бы не плохо на территории Бобруйской крепости сделать сборный военный мемориал солдатам разных войн и эпох. Такой некрополь стал бы своеобразным назиданием потомкам об ужасах, которые несет война. К тому же, родные погибших иностранных солдат смогли бы, наконец, приехать туда, где навсегда остался близкий им человек.

— Наверняка вы слышали такие эпитеты: «пророссийский», «пропольский». Навешивание таких ярлыков у нас практикуется часто, в том числе это касается и взглядов на белорусскую историю. Например, война 1812 года. Ведь до сих пор нет белорусской оценки этой войны. Есть взгляд из Москвы и взгляд из Варшавы. Существует ли, по-вашему мнению, наша, белорусская история?

— Безусловно, существует. У нашей страны многовековая история, полная светлых и темных страниц. Действительно, в этом году мы отмечаем 200-летнюю годовщину начала войны 1812 года. Долгое время у нас вооруженный конфликт между Францией и Россией именовался «Отечественной войной». Для исконно русских земель этот термин, безусловно, подходит, а вот с белорусскими землями все гораздо сложнее. На территории белорусских губерний бывшего Великого Княжества Литовского, которые в результате разделов І Речи Посполитой вошли в состав Российской империи, скорее, имела место, гражданская война. Часть населения поддержала Наполеона. Эти люди ожидали, что французский император возродит древнюю белорусскую державу — Великое Княжество Литовское. Князь Доминик Радзивил сформировал уланский полк и первым вошел в оставленную русскими войсками древнюю столицу Вильно. Другая часть жителей поддержала Россию…

Во времена Советского Союза господствовал придуманный коммунистами интернационализм. Все вокруг якобы были братьями, а все, что не вписывалось в эту канву, причислялось к «буржуазному национализму». К тому же решающую роль играл фактор «русификации», когда ударение делалось именно на русские мотивы в истории союзных республик. Вот так война 1812 года для белорусов стала «Отечественной», а те, кто поддержал французов, были либо «записаны» в поляков, либо попросту вычеркнуты из учебников истории.

Сейчас времена несколько изменились. Открылись архивы, появились новые факты и мы сами можем делать выводы о нашем историческом прошлом. По моему глубокому убеждению, белорусам нужно научиться уважать свою историю. От этого во многом зависит сохранение нашей национальной идентичности.

«Улочки Бобруйска просто дышат прошлым»

— Получив диплом Варшавского университета, вы вдруг отправились на работу в российску столицу. С чем это было связано?

— В 2005 году, после получения степени магистра политологии Варшавского университета, я вернулся в Беларусь и попытался сходу защитить здесь кандидатскую диссертацию. В силу разных причин тогда это сделать не получилось, и я решил сменить обстановку и сферу деятельности.

Переехав в Москву, устроился на работу в Департамент управления делами горно-металлургической компании «Норильский никель». Все приходилось осваивать заново, но очень пригодились знания нескольких иностранных языков. После «Норникеля» я работал помощником президента в крупной иностранной финансово-инвестиционной компании. В общей сложности в Москве я прожил 6 лет. За время работы в «первопрестольной» я получил колоссальный профессиональный опыт работы в крупных бизнес-структурах.

— И как вам Москва?

— По моему мнению, Москва — это город, где можно заработать хорошие деньги и получить первоклассный опыт, но жить там очень сложно. После «белокаменной» любой европейский город кажется раем на земле. К тому же, белорусы, не смотря на союзное государство и прочие преференции, все равно считаются в Москве иностранцами. Многие из наших соотечественников получают российское гражданство и пытаются таким образом «натурализоваться». Я лично не сторонник этого, но каждый сам хозяин своей судьбы. Если говорить о моих преференциях, то я очень комфортно себя чувствую в Европе. Мои города — это Варшава, Вена, Берлин, Прага и Минск.

— Часто ли бываете в Бобруйске?

— В последнее время в Бобруйске бываю не часто. Раньше, когда там жили мои бабушка и дедушка, бывал в городе регулярно. А теперь лишь изредка. Бобруйск — мой город детства. Таких аутентичных городов в Беларуси сохранилось немного. Многие улочки этого города просто дышат прошлым. Но самым любимым местом всегда была и остается Бобруйская крепость.

Беседовал Алесь КРАСАВИН. Фото из архива гостя.