Как нас учили иностранным языкам

Ich bin heute ordner! Heute ist …  Donnerstag! Это по-немецки – «Я сегодня дежурный. Сегодня … среда» (может другой день).
     Екатерина Григорьевна вела уроки немецкого языка в школе. Где-то перед пятым классов кто-то за нас выбирал – немецкий/английский. Класс «Б» изучал немецкий, класс «А» - английский. Я попал в «Б». Почему? Никому не известно. Говорилось: «Английский проще в грамматике, а немецкий в произношении». Других критериев не было. Да и откуда им быть, когда в стране на тот период абсолютно отсутствовала информация о жизни зарубежных стран. Тексты на иностранных языках были только в соответствующих учебниках, причем на уровне «мама мыла раму». Из военных кинофильмов еще все знали – Hitler kaput и Hende hoh. Все! Уроки были бессмысленны и абсолютно оторваны от жизни. Никто не понимал и не мог объяснить – зачем это нужно.
     Затем был институт, где переводили «тысячи», но уже из каких то жутко старых технических журналов. Помню, про какие-то генераторы, трансформаторы, на уровне Исаака Ньютона. Была такая свежая, чуть полная учительница немецкого, а кафедра иностранных языков находилась на самом верхнем этаже и на самой задней лестнице Бонча, что говорило об отношении к дисциплине. Это называлось в анкетах – «владею иностранными языками на уровне перевода технических текстов со словарем». Еще говорили: «читаю и перевожу со словарем». Но уже мелькали перед глазами иностранные студенты в общаге, фины-турмалаи в центре города. Стали возникать мысли, что несколько английских фраз не помешали бы. Немецкий не был нужен никому.
    Далее, уже в НИИЭФА, настала пора сдачи кандидатского минимума, куда, безусловно, входил и иностранный язык. Это было в середине 80-х, более чем через 10 лет после окончания института. Все то, что я даже и знал, было уже забыто абсолютно. Но сдавать экзамен нужно было, я набрал опять же каких-то журналов на немецком языке, и стал брать их штурмом, день за днем. Экзамен принимал Свиньин, тогда начальник одного из отделений НИИЭФА, я его долго потом встречал в Металлострое. Еще в комиссии состоял Борис Николаевич Жуков – ученый секретарь института, довольно неплохо понимавший немецкий язык, что было ему необходимо по должности. Чего-то я там перевел, на какие-то вопросы ответил. Короче – сдал. Но понимания структуры языка и принципов его организации у меня так и не настало. Практического смысла эти знания тоже пока не имели.
    Отвлекусь – с Борисом Николаевичем связано одно воспоминание. Мужик был неплохой, из технарей, но в институтскую власть попал как-то, вроде, подобно Кучинскому, имея какие-то внешние влияния. Как-то, еще при советской власти, привел он к нам (тогда еще я был «за» коллективный труд) на стенд бригаду телевидения. Кстати – приехала ПТС (передвижная телевизионная станция), которые я знал по своему базовому образованию. Там была премилая ведущая, операторы, камеры и т.д. все как положено. Они расположились рядом с самым большим криостатом, и ведущая обратилась к Б.Н.: «Ну, пусть кто-нибудь включит какой-нибудь рубильник побольше, и мы начнем репортаж». Борис Николаевич отреагировал видимо домашней заготовкой, что-то в таком роде: «Ага, и вы скажете – включили рубильник, и ток медленно потек по проводам! А меня потом засмеют. Нет уж, давайте я начну….». Б.Н. умер в 90-х, перед смертью долго болел. Он сломал бедро, и много месяцев ходил с палкой, а потом пропал…
    Так вот, про немецкий. С такими знаниями иностранного языка я защитил диссертацию в 90-м. И только после, в связи с началом эпохи Интернета, в связи с началом живой дискуссии с иностранными партнерами возникла реальная необходимость знания иностранного языка. Ну и, конечно же, не немецкого. Знание английского сразу было возведено бюрократами в критерий отбора для общения с приезжающими иностранцами, и уж тем более для заграничного командирования. Поэтому выбора не было.
    Появились персональные компьютеры. Появилась постоянная переписка на английском языке. Я завел все программы англоязычными, и пошел «сдаваться» на курсы. Это был где-то 93-й, т.е. 30-й год моего общения с иностранными языками, начиная с 5-го класса школы!
Прямо в институте было организовано обучение английскому, как говорилось «без отрыва». Молодая, очень сексапильная преподавательница все налегала на тему «Бык покрыл корову». Она краснела, но обращалась к этой теме постоянно для демонстрирования различных грамматических оборотов. На мои вопросы: «А почему вот в этом месте – так, а не иначе?» она резонно отвечала: «Еще один вопрос – отчислю! Потомучто!».
    Только здесь, много потрудившись, я наконец-то стал понимать всю красоту и логичность образования английского языка, стал набирать словарный запас, и, наконец-то, начал осмысленно говорить и участвовать в дискуссиях с иностранцами. Через 2-3 года, как обычно с новыми дисциплинами, была достигнута необходимая глубина проникновения в предмет, я начал ездить за рубеж уже не испытывая проблем с языком. Наградой за все было поощрение от G.Vecsey, о котором я пишу в другой главе, полученная в первой заграничной командировке за хорошие знание и владение языком, не имея практики перед первой поездкой.
     К примеру сказать, мне в Швейцарии рассказывал Александр Ангел (Alexander Anghel) как он проходил обучение немецкому языку после эмиграции из Румынии в Германию. Обучение проходило несколько месяцев (чуть ли не 10), по 10 часов в день, по интенсивной разговорной программе. Только после этого он «заговорил», и встал вопрос о трудоустройстве. А он из Румынии приехал уже с защищенной диссертацией, т.к. с кандидатским минимумом. Если бы Екатерина Григорьевна так же занималась с нами….