Дуракам не везет

Томми, скажи, ты, как и прежде пускаешь в легкие дым,
А по венам яд, как по трубам горячую воду?
Еще не забросил идею загнуться красивым и молодым,
Всё так же стрессоустойчив к житейским невзгодам?
Валерия Хорозова

Я оглянулась назад. Всё было в дыму. Люди сновали туда-сюда, над городом висел гул, небо покрылось темной пеленой. Я машинально облизала губы и ощутила вкус крови во рту. Провела ладонью по месту вероятного кровотечения. Да, это была кровь. И теперь я чувствовала не только ее вкус, но и запах. Почему-то только сейчас я поняла, что ничего не слышу. Такое впечатление, что я была в вакууме. «Всё не со мной, всё не со мной…» - твердила я себе, почти кричала, но ничего не слышала. Надо было бежать подальше от этого проклятого места. Я развернулась и кинулась как можно дальше от центра событий.  Я смотрела не бегущих в другую сторону людей и удивлялась, какие они сумасшедшие, я бы ни за что не вернулась обратно.  Кто-то бежал с удивленным лицом, разинув рот, кто-то плакал, а кто-то с серьезным видом быстро шагал.  Но мне было наплевать на истинные причины того, почему они плачут или смеются, – я в вакууме. Вдруг кто-то резко дернул меня за руку и потащил в темноту. Я случайно ударилась головой об угол дома и провалилась в забытье…
-Слушай, давай вставай! Слышишь меня, детка? – эти слова,  сказанные хриплым голосом, пробудили меня. – Вот ведь тебя шваркнуло!
-Ммм… - промычала я, пытаясь открыть глаза.
Всё передо мной было размыто. Мелькали тени, загораживая яркий свет солнца, который лился откуда-то сверху. 
-Слава Богу, глаза открыла. Детка, ты как?
-Плохо, - ответила я и сделала попытку приподняться. Голова сразу же закружилась и меня стошнило. Обладатель хриплого голоса выматерился, но тут же мягко дотронулся до моей головы рукой и со всей нежностью, которую можно было ожидать от незнакомого человека, опустил меня на подушки.
-Да, детка, тяжелый случай. По ходу дела это сотряс.
-Черт… - застонала я и сделала вторую попытку сесть. Она оказалась удачной. Едва я и приняла полувертикальное положение, ко мне вернулось ясное зрение. Передо мной сидел худощавый парень двадцати-тридцати. Иссиня-черные волосы были грязными и уложенными в прическу а-ля сеновал. Огромные глаза, такие же черные, как волосы, смотрели на меня с усмешкой. В них еще играли озорные чертики, хотя общее выражение лица было уставшим и осунувшимся.
-Что тебе надо? Денег нет, телефон и скейт потеряла… - сразу сказала я.
-Да больно надо! Хотя деньги лишними бы не были. Считай, что я тебя просто спас.
-От кого же?
-Ты шла, больная, как будто тебя лопатой по голове ударили. Все спешат, а ты идешь медленно-медленно. А тут смотрю – за тобой полиционеры бегут. Что-то кричали, а тебе пофиг. Ну, я и дернул тебя к себе, они и понять не успели, куда исчезла.
-Твою ж мать! – воскликнула я. Память ко мне вернулась и я вспомнила события сегодняшнего дня. Мы затевали антиправительственный митинг уже очень давно. Мой друг Семен во всем поддерживал меня, помогал, и мы быстро собрали народ. Несанкционированные митинги у нас в стране не любят, поэтому на нас выпустили ОМОН и полицию. Мы с Семеном были согласны мирно уйти, но люди уже вошли во вкус, остановить их мы были не в силах. Да и кто бы стал слушать нас, двух несоображающих молодых людей? Естественно, всё переросло в противоборство. Именно оттуда я бежала сломя голову… Всё это я рассказал глазастому знакомому. Он покачал головой.
-Детка, похоже ты попала. Причем серьезно. Тебе надо отсидеться и переждать.
-Сколько ждать?
-Около месяца.
-Я готова!
-Окей, будешь жить при мне. Иначе с ума сойдешь. Добро пожаловать на улицу!

Томми, скажи, ты так же запальчив и горд,
Так же несносен, как в первые дни наших встреч,
По-прежнему грезишь вест покорить и норд,
Всё также ищешь покоя на сотнях девичьих плеч?
Валерия Хорозова

Так началась моя сладкая жизнь на улице. Мы жили в каком-то подвале квартирного дома. Там было очень-очень холодно, на дворе стоял конец августа, и я, оказавшись в одной футболке, мерзла по-страшному. Но мой новый знакомый одолжил мне свою толстовку. Он, кстати, оказался надежным помощником и защитником. Звали его Святослав, но все вокруг называли Светик. Это имя никак не вязалось с его внешним обликом. Черные волосы, черные глаза, смуглая кожа, одежда в темных тонах, хриплый и глухой голос – всё было так темно, по сравнению с его «светлым» именем. Поначалу мне казалось, что он очень злой  и страшный. Постоянные перепады настроения, нервные срывы не давали мне покоя. В такие моменты я предпочитала либо выйти на улицу, либо забиться в угол и отсиживаться там до лучших времен. Но в нем вдруг стали проявляться благородные чувства. Однажды ночью я проснулась от странных шорохов. Я открыла глаза и замерла в напряжении.  Вдруг чья-то шершавая ладонь заскользила вверх по моей ноге, попутно задирая одеяло всё выше и выше. Мысль о том, что меня сейчас изнасилуют  была такой острой, что я, осознав всё происходящее, громко закричала.  Мой обидчик тут же одернул руку. Включился свет. Я кинула взгляд на выключатель. Рядом с ним стоял Светик.
-Ты что здесь делаешь? – задал он вопрос незваному гостю.
-Да мне сказали, что здесь красивая телка живет. А у меня бабы три года не было, только что с зоны, брат, сам понимаешь, хочется…
- А ты не подумал, что у этой телки уже хахаль есть?
-Ты что ль?
-Я  что ль.
-Ааа, так бы сразу и сказал. Понял, удаляюсь, - сказал мужик и пошел к выходу, но на полпути обернулся и, прищурив глаз, заявил: «А баба у тебя всё же красивая». Светик промолчал. Когда наш «гость» ушел, Светик подошел ко мне, рванул из-под меня все тряпки, на которых я спала, и перенес их поближе к своим. Я молча созерцала происходящее. 
-Будешь спать со мной теперь, - заявил Святослав и лег на груду тряпок, называемых постелью. Я подошла к нему и легла рядом. Он смотрел мне в глаза.
-Почему ты это делаешь?
-Что?
-Почему ты помогаешь мне?
-Потому что дуракам надо помогать. Им, что совсем не соответствует поговорке, не везет, - спокойно ответил он  и отвернулся к стене. Я лежала и смотрела на его затылок. Невольно я провела рукой по этим грязным черным волосам. Светик перехватил мою руку и прижал ее к губам. Я ее не одернула, мне было приятно. Закрыв глаза, я моментально провалилась в сон…

Что до меня, я как и раньше остра на язык,
Мои ухажеры спиваются, а я планирую сняться.
Ты береги в себе то, к чему безнадежно привык.
И не приезжай. Перед смертью не надышаться.
Валерия Хорозова

Я прожила на улице чуть больше месяца. Страсти вокруг той истории с митингом поутихли. Меня никто не ждал дома – я была выращена в интернате и на тот момент лишь снимала комнату с тем самым Семеном, который был еще одним организатором выступления. Но на тот момент он, отсидев пятнадцать суток в сизо, бесцельно шлялся по улицам, я его даже видела несколько раз и дала себе обещание, что больше в ту квартиру я не вернусь.  Я даже была готова остаться со Светиком. После той ночи, он стал проявлять ко мне необъяснимую заботу и нежность.  А я, с детства не знавшая, что такое ласка, влюбилась в него.  Мне было наплевать, что он много пьет и часто курит. Да, у меня раньше была аллергия на сигаретный дым, но тут все чувства и ощущения притупились, и я ходила счастливая от осознания того, что меня посетила любовь. Не знаю, была ли она взаимной, но тогда я обожала весь мир, который заключался в этом одном человеке.  Но рано или поздно это должно было кончиться, и я это прекрасно понимала, но всё боялась этого момента и, как могла, оттягивала его приближение.
В тот день Светик вернулся в подвал очень поздно. Обычно на часах было около одиннадцати, когда он с шумом вваливался в это темное помещение и падал на тряпки.  А тут я прождала до двух часов ночи, прежде чем увидеть его лицо. Он еле стоял на ногах. Я подбежала к нему и приобняла его, дав точку опоры.
-Полинааа… - начал он разговор, дыхнув на меня запахом перегара. – Ты ж моё солнышко!
Он потянулся поцеловать меня, но я отшатнулась.
-Что же ты тут делаешь? Вали домой. Какого… я тебе сдался? Такой противный, грязный, вонючий.
-Светик, ты чего?
-Детка, люблю я тебя. Но и жить с тобой не могу.
-Почему?
-Не объяснить тебе этого, дура ты.  Возвращайся домой. Давай, беги туда, откуда пришла. И больше не смей возвращаться! Я уже всё, конченый… - с этими словами Светик опустился на ступеньки и закатал рукава своей старой рубашки. На локтевом сгибе и ниже красовались две ровные дорожки, следы от уколов. Я с испугом отшатнулась от него, как будто наркомания передавалась воздушно-капельным путем.
-Когда…это…началось… - спросила я, с трудом вытаскивая из горла слова.
-Недавно. Недели две назад.
-Но зачем? Зачем? – вопрошала я, но Светик сидел молча. Я колотила его по груди своими исхудавшими руками. Он содрогался в такт моим ударам, а потом крепко взял мои руки в свои и прижал к себе.
-Успокойся, детка, - он снова начал меня называть так, как в первый день нашего знакомства. – Я страшный человек, у меня нет будущего. А ты молодая, красивая. Тебе всего девятнадцать, а мне уже двадцать семь. Моя жизнь прошла. По-дурацки, конечно, прошла, но в ней была ты и это перечеркивает все невзгоды. Детка, ты лучшее, что было у меня.
-Какого черта ты меня успокаиваешь? – спросила я сквозь слезы.
-Не знаю. Хочу потянуть время.
-А не надо его тянуть! – снова завелась я, выплевывая слова. – Ты действительно конченый человек, нам не по пути! И если я была влюблена в тебя, то это было огромнейшей ошибкой в моей жизни! Будь счастлив!
Сказав всё это, я выбежала на улицу и зашагала по ночной октябрьской улице. Уже начинало светать, а я всё бродила по опустевшим кварталам. Мне было наплевать, что в них полно бомжей и других неопределившихся  в жизни людей. Я знала их, они знали меня. Я уже понимала все правила жизни на улице, и потому спокойно шагала в неизвестность. Во мне боролись два желания. С одной стороны, я хотела бежать от Светика как можно дальше, а с другой – безумно желала вернуться. Но тот вечер был против наших отношений. В семь утра я зашла в нашу квартиру, юркнула в комнату и села на диван, на котором спал Семен. Да, я всё-таки вернулась…
Прошло три года с того вечера, когда я ушла от Светика. И однажды, гуляя по тем же кварталам, таким же октябрьским ранним утром, но уже не одна, а с мужем Семеном, я увидела своего старого знакомого. Он был еще чернее, еще грязнее. Светик лежал в окружении бутылок. Где-то дымились непотушенные сигареты, валялись шприцы. Он поднял на меня глаза. Светик будто ждал, что я подойду к нему, но я не смогла. Не захотела. И отвела глаза, мысленно пожелав этому уже разменявшему третий десяток парню счастья.