Баллада о потерянной вере

    (из  цикла: «Дети войны»)

                Мы так вам верили, товарищ Сталин,
                Как, может быть, не верили себе…
                А.Галич


Да лучше б я умер, а не Сталин!..
Я помню сильнее всего –
траур в стране…
Все от горя устали-
как же нам жить без него?

В общем-то, я понимал тогда мало,
но не забудется, нет:
бабушка тонко в углу причитала,
всхлипывал дядька-сосед…
А до Москвы далеко, как до Бога,
и за Москвою, как за стеной,
мы жили и весело, и убого,
и цены снижались весной…

Недолог – в 12 – уныния вал:
киношка трофейная… старенький велик…
Все голодали. И я голодал.
Все верили в лучшее.  И я верил.
И пели с душой мы, и книги листали,
чтоб взять его мудрость в наследство:

«Спасибо товарищу Сталину
За наше счастливое детство!»

А время тянулось, как в киноленте
замедленной
прошлогодний дождь.
Стоял в полный рост на постаменте
Отец народов.  Любимейший вождь.

А после тросом его цепляли
И сдёрнули ночью, ещё боясь…
(Оказывается Сталин – вовсе не Сталин,
а самая, что ни на есть, мразь!)

И время неслось, отставало, ползло,
то вовсе стояло, то снова летело.
Я видел добро. Только всё-таки зло
по мне прокатилось сполна. Как хотело
(Тоска безотцовщины… стоны калек…
акыны, вождю посвящавшие оды…).
Пусть это уходит из сердца навек.
Пусть чешет!
Но всё-таки, нет, не уходит!

И я не забыл, как подвыпивший псих
орал на базаре: «За что воевали?
Спецбазы… Госдачи.… Всё это для них!
А нам?
Да на нас они – просто наср…!»

 -  Живёшь ты в подвале?
Так всё же живёшь! –
на мать замахнулся инспектор  Рогозин!
- На юге живёшь, захребетная  вошь!
Замолкни!
А то язычок отморозим!.. –

Но верилось: Сталин не знает об этом,–
иначе б лишились оставшихся сил, –
конечно, всю правду писаки-поэты
скрывают, уж он бы – не допустил…

…О светлом вещая, а то и крича,
брал новый хозяин и круто, и смело.
Он Крым – Украине, как шубу с плеча.
А нас он спросил?..
Да какое нам дело!..

Какое нам дело –
                разрушенный храм,
ракеты на Кубе, АЭСы, расстрелы…
Политика – им!  А расхлёбывать – нам!
И всё же, и всё же –
какое нам дело!..

Какое нам дело –
                войска в Будапешт!
Какое нам дело –
                задушена Прага!
Ну, кто бы спросил нас: – А есть на вас крест? –
Всё стерпим, смолчим. Не народ, а бумага.
Что хочешь, пиши!
                Не покажем и вида.
Какое нам дело?
                Рисуй, что захочешь.
Зачем же в душе, как заноза, обида
все ночи тревожные точит и точит?

И сколько себя я не помню, и сколько
не мучаю память, всегда и везде:
Какое нам дело? –
                мы винтики только.
Закручивай гайки!
                Какое нам де…
Какое нам дело? –
                Татар увезли…
Какое нам дело?..
                Лети оно дымом.
Ведь – эх! – не отнимут два метра земли
последней же нашей,
скажи, не отнимут?

Ещё – целина!..
Вспоминаю со страхом я:
для друга больного я спёр молоко,
и били менты нас ногами и бляхами,
отсюда до власти, мол, ох, далеко!
А власть-то Советская, так вашу мать!
У жизни в избытке любые примеры.
Нам есть, что припомнить и что рассказать,
но нет почему-то наивной той веры,
что всё будет лучше, чем было вчера.
Куда убежишь от тех лозунгов голых!
Не зря «Подмосковные вечера»
глушили мы Битлами и рок-н-роллом…

И нам «Кукурузник» с реформой идейку
подбросил тогда же.
Хитрец, аж беда!
Стакан газировки стал стоить копейку –
в два раза подорожала вода!..

Не надо бы сор, я шептал, из избы…
Нет, надо! – ору, –
и сумятица – гулом…
Потом вот афганские эти гробы
и сердце опять пустота захлестнула…

Теперь перестройка.
Стране и уму!
Ломитесь оравой в открытые двери!
Мы Сталину верили, как никому!
И вот никому
ни во что уж
не верим.

Обида в душе – недоверия мать!
(Прилавки пустые. Насупленность женщин).
Конечно же, есть нам
о чём рассказать.
Да вот от рассказов
                печали не меньше…

И рухнул народный (как верилось!) строй.
Прошамкал страну средь предателей Брежнев.
Россия осталась, как в сказках герой,
за тридевять царств-государст незалежних.

Возьми Украину: что вождь – то и вор.
У самого края стоим, извините.
История вынесет свой приговор,
дорвавшейся к власти,
бандитской элите.

Но это уже разговор об ином,
Трагедий и драм наплодили чинуши.
И горько молюсь я теперь перед сном,
чтоб веру вернул нам Господь
в наши души.