И даже...

А теперь всё заново. Без лишних, никуда не годных в моём исполнении стилистических изысков и метафор. О том, что же хочу сказать тебе…

Но этого ли я хочу? Наверное, больше хочу услышать… Как говоришь ты… И пусть никогда не мне… А этому одиночеству, что с тобой… Этой твоей верной подруге, в которую я безнадежно влюблён…

Ну, скажи же хоть что-нибудь! Так давно не было от тебя никакой весточки! Всё молчишь, молчишь… И я дивлюсь твоему молчанию… Угадываю в нём тебя… В это самое мгновение… Какая же это великая и прекрасная тайна!

Но вот проходят три дня. Или три недели… Не важно – это всё равно сейчас… И я могу услышать твой новый долгожданный разговор с. Слушаю. И что же? «Падаю в эту пропасть до самого дна, и представляю, что ты бросаешься и летишь за  мной» Нет, если это кому и адресовано, то явно же не твоей подруге! Одиночество покинуло тебя на время этого полёта. Равно как и всё остальное. Это – не разговор с. Это – просто разговор. И даже не ты говоришь. И даже не я слушаю… И даже не я – пробую написать что-то в ответ… (можно подумать, что был какой-то вопрос!)

(Ну ладно, пусть мы – всё-таки появимся, а то дальше читать будет просто нечего). Так чего же мне действительно хочется?! Сказать тебе что-то? Услышать?..

(тайком увидеть твои глаза, когда ты глядишь в хмурое дождливое небо или когда сочиняешь письмо листу бумаги – больше всего?)

Может, хочется тебя о чём-то спросить? О чём? Помнишь ли ты меня?

(да нет же, нет!)

Тогда что же? Нет, не узнаю! Никогда не узнаю!

(быть мурашками от тебя… мурашками, бегущими по всему телу… мурашками, от подслушанного в тебе стука сердца… от твоей грусти-радости, что одиноким воробышком перескакивают с ноты на ноту… с клавиши на клавишу… изо вечности в вечность… на берегу моря побежать тебе навстречу с распростёртыми руками и этой своей совсем детской улыбкой, нисколечко не страшась, что пробегу сквозь… что ты растаешь, как только… ...просто побежать… пойти… или  остаться на месте…  и расплакаться просто от одной мысли, что ты есть и что буду помнить тебя всегда… даже если ты обо мне никогда и не вспомнишь… не узнаешь, как бежали к тебе все эти строки, потому что ноги были прикованы к креслу)