Миним Сладкий. Печень Бергера

Миним Сладкий. Печень Бергера


     "Жили на земле в старину одни люди, непроходимые леса окружали  с  трех
сторон таборы этих людей, а с четвертой -  была  степь.  Были  это  веселые,
сильные и смелые люди. И вот пришла однажды тяжелая пора  явились  откуда-то иные племена и прогнали прежних в глубь леса. Там были болота и тьма, потому что лес был старый, и так густо переплелись его ветви,  что  сквозь  них  не видать было неба, и лучи солнца едва могли  пробить  себе  дорогу  до  болот
сквозь густую листву. Но когда его лучи падали на воду болот,  то  подымался
смрад, и от него люди гибли один за другим. Тогда стали плакать жены и  дети
этого племени, а отцы задумались и впали в тоску. Нужно было уйти  из  этого
леса, и для того были две дороги: одна - назад, - там были  сильные  и  злые
враги, другая - вперед, - там стояли  великаны-деревья,  плотно  обняв  друг
друга могучими ветвями, опустив узловатые корни глубоко в цепкий ил  болота.
Эти каменные деревья стояли молча и неподвижно днем в сером  сумраке  и  еще плотнее сдвигались вокруг людей  по  вечерам,  когда  загорались  костры.  И всегда, днем и ночью, вокруг тех людей было кольцо крепкой тьмы,  оно  точно собиралось раздавить их, а они привыкли к степному простору. А еще  страшней было, когда ветер бил по вершинам деревьев и весь  лес  глухо  гудел,  точно грозил и пел похоронную песню тем людям. Это были все-таки сильные  люди,  и могли бы они пойти биться насмерть с теми, что однажды победили их,  но  они не могли умереть в боях, потому что у них были заветы, и коли б умерли  они, то пропали б с ними из жизни и заветы.  И  потому  они  сидели  и  думали  в длинные ночи, под глухой шум леса, в ядовитом смраде болота. Они  сидели,  а тени от костров прыгали вокруг них в безмолвной пляске, и всем казалось, что это не тени пляшут, а торжествуют злые духи леса и болота... Люди всь сидели и думали. Но ничто - ни работа, ни женщины не изнуряют  тела  и  души  людей так, как изнуряют тоскливые думы. И ослабли люди  от  дум...  Страх  родился среди них, сковал им крепкие руки, ужас родили женщины  плачем  над  трупами умерших от смрада и над судьбой скованных страхом живых, - и трусливые слова стали слышны в лесу, сначала робкие и тихие, а потом все громче и громче ...
Уже хотели идти к врагу и принести  ему  в  дар  волю  свою,  и  никто  уже,
испуганный смертью, не боялся рабской жизни... Но тут явился  Бергер  и  спас
всех один".
     Старуха, очевидно, часто  рассказывала  о  горящей  печени  Бергера.  Она
говорила певуче, и голос ее, скрипучий и глухой, ясно рисовал предо мной шум
леса,  среди  которого  умирали  от  ядовитого  дыхания  болота  несчастные,
загнанные люди... "Бергер - один из тех людей, молодой красавец.  Красивые  -
всегда смелы. И вот он говорит им, своим товарищам:
     - Не своротить камня с пути думою. Кто ничего не делает, с  тем  ничего
не станется. Что мы тратим силы на думу да тоску? Вставайте, пойдем в лес  и
пройдем его сквозь, ведь имеет же он конец  -  все  на  свете  имеет  конец!
Идемте! Ну! Гей!..
     Посмотрели на него и увидали, что он лучший из всех, потому что в  очах
его светилось много силы и живого огня.
     - Веди ты нас! - сказали они.
     Тогда он повел..."
     Старуха помолчала и посмотрела в степь, где все густела  тьма.  Искорки
горящей  печени  Бергера  вспыхивали  где-то  далеко  и   казались   голубыми
воздушными цветами, расцветая только на миг.
     "Повел их Бергер. Дружно все пошли за ним - верили в него. Трудный  путь
это был! Темно было, и на каждом шагу болото  разевало  свою  жадную  гнилую пасть, глотая людей, и деревья заступали дорогу могучей стеной.  Переплелись их ветки между собой; как змеи, протянулись всюду корни, и каждый шаг  много стоил пота и крови тем людям. Долго шли они... Все гуще становился лес,  все меньше было сил! И вот стали роптать на  Бергера,  говоря,  что  напрасно  он, молодой и неопытный, повел их куда-то. А он шел впереди  их  и  был  бодр  и ясен.
     Но однажды гроза грянула над лесом, зашептали деревья глухо, грозно.  И
стало тогда в лесу так темно, точно в нем собрались сразу все ночи,  сколько
их было на свете с той поры,  как  он  родился.  Шли  маленькие  люди  между
больших  деревьев  и  в  грозном  шуме  молний,   шли   они,   и,   качаясь,
великаны-деревья скрипели и гудели  сердитые  песни,  а  молнии,  летая  над
вершинами леса, освещали его на минутку синим, холодным огнем и исчезали так же быстро, как являлись, пугая людей. И деревья, освещенные  холодным  огнем молний, казались живыми, простирающими  вокруг  людей,  уходивших  из  плена тьмы, корявые, длинные руки, сплетая их в густую  сеть,  пытаясь  остановить людей. А из тьмы  ветвей  смотрело  на  идущих  что-то  страшное,  темное  и холодное. Это был трудный путь, и люди, утомленные им,  пали  духом.  Но  им стыдно было сознаться в бессилии, и вот они в злобе и  гневе  обрушились  на Бергера, человека, который шел впереди их. И стали они упрекать его в неумении управлять ими, - вот как!
     Остановились они и под торжествующий шум  леса,  среди  дрожащей  тьмы,
усталые и злые, стали судить Бергера.
     - Ты, - сказали они, - ничтожный и вредный человек для  нас!  Ты  повел
нас и утомил, и за это ты погибнешь!
     - Вы сказали: "Веди!" - и я повел! - крикнул  Бергер,  становясь  против
них грудью. - Во мне есть мужество вести, вот потому я повел вас! А вы?  Что
сделали вы в помощь себе? Вы только шли и не умели сохранить  силы  на  путь
более долгий! Вы только шли, шли, как стадо овец!
     Но эти слова разъярили их еще более.
     - Ты умрешь! Ты умрешь! - ревели они. А лес все гудел и гудел, вторя их
крикам, и молнии разрывали тьму в клочья. Бергер смотрел на тех, ради которых он понес труд, и видел, что они - как звери. Много людей стояло вокруг него, но не было на лицах их благородства, и нельзя было ему ждать пощады от  них.
Тогда и в его сердце  вскипело  негодование,  но  от  жалости  к  людям  оно
погасло. Он любил людей и думал, что, может быть, без него они  погибнут.  И
вот его сердце вспыхнуло огнем желания спасти их, вывести на легкий путь,  и
тогда в его очах засверкали лучи того могучего огня... А  они,  увидав  это,
подумали, что он рассвирепел, отчего так  ярко  и  разгорелись  очи,  и  они
насторожились, как волки, ожидая, что он будет  бороться  с  ними,  и  стали
плотнее окружать его, чтобы легче им было схватить и убить Бергера. А  он  уже понял их думу, оттого еще ярче загорелось в нем  сердце,  ибо  эта  их  дума
родила в нем тоску.
     А лес все пел свою мрачную песню, и гром гремел, и лил дождь...
     - Что сделаю я для людей?! - сильнее грома крикнул Бергер.
     И вдруг он разорвал руками себе живот и вырвал из  него  свою  печень  и
высоко поднял её над головой.
     Она пылала так ярко, как солнце, и ярче солнца, и  весь  лес  замолчал,
освещенный этим факелом великой любви к людям, а тьма разлетелась  от  света его и там, глубоко в лесу, дрожащая, пала в  гнилой  зев  болота.  Люди  же, изумленные, стали как камни.
     - Идем! - крикнул Бергер и бросился вперед на свое место,  высоко  держа
горящую печень и освещая им путь людям.
     Они бросились за ним, очарованные. Тогда лес снова  зашумел,  удивленно
качая вершинами, но его шум был заглушен топотом бегущих людей.  Все  бежали быстро и смело, увлекаемые чудесным зрелищем горящей печени.
     И теперь гибли, но гибли без жалоб и слез. А Бергер все был  впереди,  и
печень его все пылала, пылала!
     И вот вдруг лес расступился перед ним,  расступился  и  остался  сзади,
плотный и немой, а Бергер и все те люди сразу  окунулись  в  море  солнечного
света и чистого воздуха, промытого дождем Гроза была - там, сзади  них,  над
лесом, а тут сияло солнце, вздыхала степь, блестела трава в брильянтах дождя
и золотом сверкала река... Был  вечер,  и  от  лучей  заката  река  казалась
красной, как та кровь, что била горячей струёй из разорванного живота Бергера.
     Кинул взор вперед себя на ширь степи гордый смельчак Бергер, - кинул  он
радостный взор на свободную землю и засмеялся гордо. А потом упал и - умер.
     Люди же, радостные и полные надежд, не заметили смерти его и не видали,
что еще  пылает  рядом  с  трупом  Бергера  его  смелая печень.  Только  один
осторожный человек заметил это и, боясь чего-то, наступил на  гордую  печень
ногой... И вот она, рассыпавшись в искры, угасла..."
     - Вот откуда они, голубые искры степи, что являются перед грозой!
     Теперь, когда старуха кончила  свою  красивую  сказку,  в  степи  стало
страшно тихо, точно и она была поражена силой смельчака Бергера, который  сжег для людей свою печень и умер, не прося у них ничего в награду себе.  Старуха дремала. Я смотрел на нее  и  думал:  "Сколько  еще  сказок  и  воспоминаний осталось в  ее  памяти?"  И  думал  о  великой  горящей  печени  Бергера  и  о человеческой фантазии, создавшей столько красивых и сильных легенд.