Соломенная коса

Предисловие:  Все  события  и  герои  этого  рассказа  всего  лишь  плод  авторской  фантазии.  Любое  совпадение  с  реальностью – всего  лишь  совпадение. 
Желаю  Вам  приятного  чтения!

Глава 1:

Эта  история  произошла  в  одной  крохотной  деревушке,  а  где  именно не  знает  никто.  И  уже  много  лет  прошло  с  тех  пор,  а  сколько  именно  не  знает  никто.  Но  суть  дела  хорошо  известна  всем.  Это  история  о  чести  и  бесчестии,  о  пролитых  слезах  и  запоздалых  обещаниях,  о  мести  и  молитвенном  кресте…
Выслушайте  же  её  и,  я  уверена,  каждый  найдёт  в  ней  что-то  для  себя…

Глава 2:

Священник  спускался  не  спеша  с  холма,  на  котором  высилась  старинная  церковь,  выстроенная  в  готическом  стиле  в  год,  когда,  как  гласит  предание,  пришло  православие  на  эти  земли.  Падре  много  сил  отдавал  своему  приходу  и  частенько  до  темна  засиживался  в  церковной  библиотеке  после  вечерни.  Хотя  темнота  в  это  время  года  спускалась  на  землю  рано.  Была  поздняя  осень,  на  полях,  вокруг  деревушки  уже  лежал  по  утрам  тонкий  слой  снега,  и  густые  туманы  тянулись  от  всё  не  замерзавшей  реки.  Зима  обещала  быть  холодной.  Падре  вздохнул,  поплотнее  запахиваясь  в  плед,  укрывавший  его  сгорбленные  плечи  поверх  сутаны.  Он  уже  почти  дошёл  до  дома,  когда  его  вдруг  окликнул  незнакомый  голос: «Отец!  Пустите  на  ночлег!»  Он  оглянулся.  У  обочины  дороги  остановился  всадник  на  породистом  жеребце.  Он  был  облачён  в  офицерскую  форму,  прикрытую  наброшенной  на  плечи  серой  шинелью.  «Кто  Вы  будете?» - осведомился  падре.
- Проездом.  Офицер  кавалерии – еду  в  свою  часть  из  госпиталя  после  ранения.  Желаете  взглянуть  на  приписное?
- Нет-нет,  благодарю. 
- Так  пустите  на  постой?   Я  заплачу.
- Езжай,  мил  человек,  к  Гретель  и  Питеру.  Им  деньги  нужны.  Они  завсегда  путников  привечают. 
- Где  это?
- А  самый  последний  домишко  на  отшибе – не  ошибёшься.
- Благодарю,  отец.
И  всадник  рысью  умчался  прочь.  «Ох,  как  бы  беды  не  было, - проворчал  священник,  поднимая  взор  к  небесам. – Погода  что-то  нынче  уже  с  вечера  не  ладится».
Он  оказался  прав,  как  никогда  прежде.  Уже  в  ночь  поднялась  такая  буря,  что  ни  зги  не  было  видно.  И  мало-помалу  деревеньку  заносило  снегом  всё  сильнее  и  сильнее,  а  бедные  селяне  даже  нос  на  улицу  боялись  высунуть,  так  неприветливо,  даже  враждебно  было  снаружи…

Глава 3:

А  солдат  благополучно  добрался  до  одиноко  стоявшего  на  отшибе  домика.  На  стук,  дверь  ему  открыла  молодая  девушка,  лет  20-22.  Она  была  красива – высока,  стройный  стан  и  глубокие,  казалось,  бездонные  синие  глаза.  И  он  пропал  в  мгновенье.  Потеряв  дар  речи,  он  стоял  и  не  мог  произнести  ни  слова,  от  волнения.  «Здравствуйте», - первой  нарушила  неловкое  молчание  девушка.
«Здравствуйте», - повторил  он,  как  во  сне.
- Что  Вам  угодно?
- Я, … я, э-э-э,  еду  в  свой  полк, … из  госпиталя  и … вот …
- Ах,  так  Вы  на  постой?1
Он  просто  кивнул,  хотя  и  знал,  что это  невежливо,  но  слова  застряли  у  него  в  горле. 
- Хорошо.  Проходите  в  горницу.  А  коня  на  конюшню  я  отведу…
- Нет-нет,  я  сам…  Вы  только  покажите,  куда…
- Хорошо. 
Она  набросила  на  плечи  старую  шаль  и  повела  его  на  конюшню,  примыкавшую  одним  концом  к  кладовой  дома.  Это  позволяло  в  морозные  и  снежные  зимы,  поить  скотину,  проходя  через  дом  и  кладовую,  не  выходя  на  улицу.  Пока  он  сам  занимался  конём,  она  вышла  во  двор.  Покрепче  заперев  ворота,  принесла  ещё  дров  для  печи.  Она  как  раз  пересекала  с  ними  двор,  когда  он  повстречался  ей.  Подхватив  у  неё  из  рук  дрова,  он  пробормотал: «Я  помогу,  позвольте».  Она  не  стала  спорить.  Заперев  конюшню  изнутри,  она  вернулась  в  дом  и  вскоре  позвала  солдата  к  столу,  собрав  кое-какие  припасы  на  ужин.  «Не  обессудьте,  чем  богаты,  тому  и  рады», - извинилась  она.  «Нет-нет,  что  Вы – прекрасный  ужин».  Они  ели  сперва  в  полном  молчании,  но  потом  он  немного  осмелел,  видя,  что девушка  простая  и  не  кичливая,  начал задавать  вопросы  и  разговор  наладился  сам  собою. 
«Что  ж,  Вы  одна  совсем?» - спросил  он,  как  бы  невзначай.
- Что  Вы.  У меня  брат  старший  есть.  Только  он  ушёл  ещё  с  утра  в  соседнюю  деревушку,  да  вот  завтра  с  утреца  и  вернётся.  Охотник – он.  Шкурки  ценные  продаёт,  мёд.  Этим  и  живём.
- Нелёгкая  жизнь-то  поди?!
- А  у  солдата  она,  видимо,  легче?!
- Что  Вы – жизнь  солдата – вечная  война.  Ранения  и  часто  преждевременная  смерть  или  плен,  или,  того  хуже,  увечье.  Вот  что  такое  жизнь  солдата.  И   уж  поверьте  приятного  в  ней  мало.
- Так  с  чего  же  Вы  в  солдаты  пошли.
- А  больше  некуда  было. У  моего  отца  было шестеро  сыновей,  стало  быть,  у меня  пятеро  братьев.  И  я – самый  меньшой  из  них.  Наследство  досталось  старшему  брату,  а  от  него  второму  в  роду.   А  мы  вчетвером  были  вынуждены  идти  в  рекруты  или  священники,  чтобы  не  околеть  с  голоду…  Вот  так  и  сложилось,  что  самый  старший  из  нас,  ещё  с  молодых  лет  питая  страсть  к  книгам  и  наукам,  сделался  духовным  лицом,  заранее  зная,  что  отцовского  наследства  ему  не  видать.  А  мы  втроём  отправились  служить  в  кавалерию.  И  один  за  другим  получали  чины  и  награды.  Но  несколько  месяцев  назад  в  кровопролитном  бою,  погибли  двое  моих  братьев,  а  я  был  тяжело  ранен,  и  вот  теперь,  оправившись,  я  вновь  спешу  на  поле  брани,  чтобы  отомстить  врагу,  или  сложить  голову.
- О,  Вы  столь  благородны…
- Сколь  Вы – прекрасны…

Снежная  буря,  разыгравшаяся  в  ту  ночь  над  маленькой  деревушкой,  продолжалась  целую  неделю.  И  всё  это  время  жители  были  отрезаны  от  всего  мира,  и  им  казалось,  что связь  с  этим  самым  миром  уже  никогда  не  будет  восстановлена.  Вместе  с  остальными  были  отрезаны  от  мира  и  заперты  в  крохотном  домике  на  отшибе  Гретель  и  молодой  офицер.  Питер – брат  Гретель – на  протяжении  всех  этих  дней  был  вынужден  оставаться  в  соседней  деревушке,  у  каких-то  дальних  родственников  и  пережидать  бурю,  волнуясь  и  переживая  за  сестру…

А  едва  стихла  буря,  на  рассвете  восьмого  дня,  офицер   вывел  из  конюшни  своего  застоявшегося  жеребца  и,  оседлав  его,  начал  торопливо  собираться  в  путь. 
«Останься  ещё  хотя  бы  на  день, - молила  его  Гретель. – Вдруг  это  лишь временное  затишье  и  буря  разойдётся  вновь?!» 
«Нет-нет,  Гретель.  Милая,  любимая,  дорогая  моя,  единственная  Гретель,  прошу  не  удерживай  меня!  Я  должен  спешить.  Буря  и  так  задержала  меня  на  целую  неделю», - с  горечью  отвечал  он.
- Ты  сожалеешь  об  этом?!
- О  нет-нет,  что  ты?  Как  только  могла  ты  подумать  о  подобном?!
- Тогда…
- Гретель,  верь  мне!  Я  полюбил  тебя,  едва  увидев,  но  долг  солдата  и  офицера  обязывает  меня  спешить.  Война  не  вечна.  Скоро  всё  закончится,  и,  клянусь,  как  только  смогу  я  приеду  за  тобой.  И  увезу  тебя  далеко-далеко  отсюда – во  Францию,  где  ещё  кое-кто  помнит  моего  отца  и  меня.  Мы  повенчаемся  с  тобой  и  заживём на  славу…  Я  клянусь.  Жди  меня…
- А  если  ты  погибнешь?  Как  мне  жить  без тебя?
- Я  не  погибну,  клянусь!
- Я  люблю  тебя.
- Я  люблю  тебя. 
И  без  дальнейших  слов,  он  вскочил  в  седло  и  галопом  поскакал  прочь.  Но  у  самой  опушки  леса  он  остановился  и  поднял  коня  на  дыбы,  посылая  любимой  прощальный  привет  и  подтверждая  свою  клятву.  Таким  она  и  запомнила  его – чёрный  силуэт  всадника  на  фоне   заснеженного   девственно – белоснежного  леса…



Глава 4:

Потянулись  бесконечною  чередою  минуты,  складывавшиеся  в  часы,  часы  в  дни,  дни  в  недели,  недели  в  месяцы…  Пришла  зима,  снег  укрыл  всю  землю  белоснежным  покрывалом,  а  она  всё  ждала,  ждала  вестей  с  войны.  Ждала  его. 

Но  спустя  некоторое  время  это  ожидание  было  осложнено  одним  очень  неожиданным  фактом.  Однажды  утром  ей  стало  плохо.  Она  упала  прямо  во  дворе,  потеряв  сознание.  Единственная  знахарка,  приглашённая  на  дом  Питером,  после  осмотра  больной  вынесла  безоговорочный  вердикт – Гретель  была  беременна.  После  ухода  знахарки,  брат  набросился  на  неё  с  укорами  и  расспросами.  Но  она  молчала.  И  тогда  он  впервые  поднял на  неё  руку.  Девушка  плакала  и  тихо  поскуливала,  свернувшись  калачиком  на  полу.  Руками  она  закрывала  голову  и  живот…  Но  ничто  не  помогало.  Питер  поднял  её  с  пола  за  шкирку,  как  котёнка  и,  ударив  спиной  о  стену,  приказал: «Говори,  потаскуха!  С  кем  ты вела  любовь!»  Она  только  лишь  взвыла  и  больше ничего.  «Шлюха, - ревел  тот. – Да  ты  хоть  понимаешь,  что  за  позор  ты  навлекла  на весь  наш  род?»  Она  молчала,  тихо  поскуливая  в  углу,  куда  её  отшвырнул  брат.  А  он  между  тем  продолжил: «Сознайся!  И  тебя  ждёт  соломенная  коса !  Но  и  только.  Ты  останешься,  опозорена,  но  жива.  Мы  избавимся  от  этого  ублюдка  и  уедим  куда-нибудь  подальше!  А  иначе  тебя  обвинят  в  колдовстве,  и  тебя  ждёт  молитвенный  крест   – самое  малое  из  всего,  а  потом,  страшно  подумать,  сожжение   на  костре заживо!  Ты,  хотя  бы  понимаешь  это?»  Она  не  отвечала,  тихо  сидя  в  углу.  В  ту  ночь  она  потеряла  ребёнка,  но  это  уже  мало  кого  заботило.  На  следующее  утро  по  деревушке  распространился  слух,  что  Гретель  понесла  от  самого  Дьявола.  У  дома  собрались  все  дееспособные  жители  деревушки  с  вилами,  топорами  и  косами.  Они   требовали  выдать  им  Гретель  и  публично  сжечь  её  на  площади  перед  церковью.  Но  Питер,  беспокоясь  о  сестре,  покрепче  запер  ворота  и  никого  не  пускал.  После  нескольких  часов  осады,  крестьяне  без  лишних  раздумий  решили  спалить  дом,  вместе  с  осаждёнными.  За  этим  дело  не  стало  и  вскоре  занялся  пожар.  Треск  досок  был  слышан  далеко  вокруг.  К  счастью,  ещё  с  вечера,  когда  знахарка  только  пустила  сплетню,  священник  отправил  вестового  в  соседний  городок  за  подмогой.  «Нельзя  же  бросать  заблудшую  овцу  в  гиену  огненную,  не  попытавшись  вернуть  её  на  путь  истинный!», - так  размышлял  благочестивый  падре.  Когда  дом  уже  полыхал  во  всю  мощь,  Питер  был  вынужден  выбираться  из  пламени  и  выносить  сестру.  Что  он  и  сделал.  Оставив  девушку  на  минуту  на  улице,  он  снова  бросился  в  горящий  дом,  за  тёплыми  вещами,  но  в  этот  момент  затрещали  потолочные  балки,  не  выдержавшие  напора  пламени  и  крыша  рухнула…  «Питер!  Нет!» - закричала  девушка,  бросаясь  в  огонь,  чтобы  попытаться  спасти  брата.  Но  несколько  пар  рук  одновременно  схватили  её  за  платье,  повалили  на  снег  и,  молниеносно  связав,  потащили  к  церкви.  Там  их  остановил  священник: «Вы  не  можете  надругаться  над  ней  просто  так!»  «Она  виновна!» - ревела  толпа. 
- Она  созналась?
- Это  и  так  видно.
- Она  созналась?
- Ещё  нет!
- Тогда  вы  не  смеете  навлекать  гнев  божий,  убивая  её  без  суда  и  следствия.  Господь  учит  нас  быть  милосердными,  и  мы  будем  таковыми.  Отведите  её  в  подвал,  там  мы  прикуём  её  к  молитвенному  кресту  во  имя  смирения  и  раскаяния.  И  коли  она  не  сознается,  и  будет  упорствовать  и  впредь,  сожжём  её!
Толпа  повиновалась.  Девушку  в  мгновение  ока  стащили  вниз  по  холодным  каменным  ступеням  и  приковали  к  молитвенному  кресту  в  одной  из  камер,  в  подземелье  под  церковью.  Там  она  должна  была  оставаться  на  протяжении  нескольких  недель. 

Глава 5:

Она  лежала  на  ледяном  каменном  полу,  прикованная  к  огромному  железному  кресту,  именуемому  молитвенным.  У  неё  уже  давно  затекли  конечности  и  спина.  Она  много  дней  оставалась  без  пищи  и  воды,  если не  считать  скудных  подношений  падре,  состоявших  из  стакана  мутной  ледяной  воды  и  сухаря  раз в  два-три  дня…  Это  было  ещё  не  всё.  Каждый  день  этот  священник  приходил  к  ней  и  увещевал  сознаться  в  сношении  с  дьяволом  и  прочих  «ведьмовских  преступлениях».  Но  она  стойко  переносила  все  муки  и  верила,  что  рано  или  поздно  муки  её  прекратятся.  Она  ждала  смерти,  как  избавления  от  мук  жизни.  И  смерть  явилась  к  ней  в  один  из  ясных  апрельских  дней.  Она  пришла  в  облике  двоих  крестьян  и  падре.  Мужчины  освободили  несчастную  от  оков.  Но  она  даже  не  могла   сидеть,  не,  то,  что  стоять.  Конвоиры  вынуждены  были  вынести  приговорённую  к  смерти  из  каземат  на  руках.  Она настолько  ослабла,  что  от  свежего  воздуха  и  солнца  у  неё  закружилось  голова  и  потемнело  в  глазах.  Она  готова  была  закричать  от  боли,  но  лишь  беззвучный  стон  сорвался  с  её  почерневших,   растрескавшихся  губ…  Она  увидела  площадь,  заполненную  толпой  людей  и  позорный  столб,  вокруг  которого  были  свалены  бесчисленные  вязанки  хвороста.  Конвоиры  привязали  её  к  столбу  и  отошли.  Приблизился  падре  со  словами: «Покайся,  дочь  моя  и  ты  спасёшь  свою  душу.  Признай  грехи  свои!»  Она  ничего  не  ответила,  не  из-за  упрямства,  нет.  От  перенесённых  мук  и  голода  рассудок  её  помутился,  и  она  уже  ничего  не  понимала,  ничего,  что  происходило  вокруг.  Она  безмолвно  стояла  у   позорного  столба.  Взор  её   был  устремлён  вдаль,  на  опушку  леса.  На  мгновение  ей  показалось,  что  она снова  видит  чёрный  силуэт  всадника  на  фоне   заснеженного   девственно–белоснежного  леса…  Но  была  уже  весна  и  видение,  вспыхнувшее  на  миг,  исчезло  так  же  быстро…  А  потом  всё  заслонил  огонь.  И  в  этот  момент – момент  отчаяния  и  боли  она  вдруг  подняла,  поникшую  было  голову,  и  закричала,  собрав  все  последние  силы: «Вы  считали  меня  ведьмой!  Вы  не  верили  мне!  Вы  сожгли  безвинную!  За  это  Господь  покарает  вас  всех  огнём  и  мечом!  Вы  все  сгорите!  Я  уже  вижу  печать  смерти  на  ваших  лицах…»  И  силы  оставили  её.  Уронив  голову  на  грудь,  она  умолкла  навеки. 

Толпа,  поражённая  ужасом,  безмолвствовала.  Многие  торопливо  крестились  на  церковные  кресты.  Другие  в  ужасе  бежали  по  домам. 

И  вот,  в  самый  критический  момент  этого  безумия,  вызванного  предсмертными  словами  Гретель,  в  деревню  ворвался  всадник  на  вороном коне.  А  за  ним  мчалась  рота  солдат.  Увидев  беспредел,  творимый  на  площади,  всадник  молниеносно  соскочил  на  землю  и  вмиг  расшвырял  хворост. Обжигая  руки  до  пузырей,  рискуя  сам  сгореть  заживо,  он  вытащил  из  огня  Гретель,  но  она  уже  была  мертва. Оставив  труп  на  земле,  он  взревел,  как  раненый  зверь: «За  что?  Кто  это  сделал?»  И  подскочив  к  падре,  принялся  трясти  его  за  плечи.  «Он-н-на – в-вед-дьм-ма!» - только  и  смог  выдавить  тот! 
«Дьявол! – взревел  командир. – Будь  проклят  во  веки  вечные  Эскориал   и  его  псы!» 

Месть  не замедлила  себя  долго  ждать – по  приказу  своего  командира,  солдаты  согнали  всех  жителей  в  церковь  и  сожгли  в  ней  заживо.  Но  не  только  церковь  полыхала  в  тот  солнечный  апрельский  день – вместе  с  ней  была  дотла  выжжена  и  вся  деревушка.  Так  офицер  отомстил  за  убийство  своей  любимой…

Эта  история  произошла  в  одной  крохотной  деревушке,  а  где  именно не  знает  никто...  И  уже  много  лет  прошло  с  тех  пор,  а  сколько  именно  не  знает  никто... 



Заключение:  Не  совершайте  того,  за  что  Вам  могут  отомстить,  ибо  мольба,  обращённая  к  небесам  в  предсмертный  час,  обязательно  будет  услышана  и  исполнена…