Потому что я - Вампир Глава 7

Потому что я - ВАМПИР
Дунаева Алёна


Продолжение...


Глава СЕДЬМАЯ.
10-11.4.12

- На первый взгляд всё в норме. - Доктор Вилли Джеймс заклеил царапины антибактерицыдным пластырем, и выключил «прожектор» над высокой кушеткой, куда усадил меня для осмотра травмы. Он отодвинул лампу, секунду назад слепившую глаза, в сторону, позволяя мне слезть. Наконец, я могла разглядеть не молодого врача, с удивлением рассматривавшего царапины. - Скорее всего, у тебя просто капилляры расположены близко к поверхности кожи, - поднял он очки и те как по волшебству застыли на его лбу, скрываемом очаровательной чёлочкой. -  Это вполне могло явиться причиной кровотечения. - Доктор Джеймс был примерно того же возраста, что и мой отец, только его пышные тёмно-каштановые волосы были не так сильно усыпаны сединой. Её вообще почти не было, что отнимало от его истинного возраста годов пять. На его чистом розоватом лице были чётко прочерчены линии мимических морщин у глаз, губ и под очками на лбу, которые выдавали его эмоции, едва те появлялись у него в мыслях. Смерив меня взглядом, всё ещё сидящую на кушетке, он кратко тряхнул головой и очки упали ему на нос, зацепившись за лёгкую, казалось бы, естественную горбинку на переносице. Свет настольной лампы, которую он включил, сев за стол, не сыграла никакой роли. Люминесцентные лампы, освещавшие кабинет, были достаточно яркими, чтобы сравниться со светом настольной, однако, наверное, дело принципа, или привычки. Светлые стены больницы отдавали холодом, не смотря на то, что в её стенах было не на много прохладней, чем за её пределами. Я зажала замерзшие ладони коленями. Заметив это, Доктор Джеймс снова посмотрел на меня, приспустив очки, и не сильно кивнул. - Такое бывает, из-за потери крови. Помёрзнешь немного. Но до завтра это пройдёт, - заверил он и вернулся к листку бумаги, на котором что-то быстро строчил. Рука вихляла то вверх, то вниз, то её заносило куда-то в сторону, будто он писал не ручкой, а выводил каллиграфические иероглифы кисточкой. Хотя его характерный врачебный подчерк как раз казался мне чем-то вроде иероглифов: такой же странный и такой же непонятный. Когда он отложил ручку в сторону и пробежался тёмно серыми густо обрамлёнными ресницами глазами по строчкам своего творения, убеждаясь, что ничего не забыл, за невысокой ширмой послышалось движение, и над ней появилась голова Рэйнольда. Я успела забыть, что он тоже был в кабинете. Мама решила, что лучше будет, если в больницу меня отвезёт он, а не она. И я была больше, чем уверена, эта мысль не без «чьей-то» помощи появилась в её голове. Доктор протянул ему исписанный листок бумаги и поднялся на ноги. Рядом с Рэйнольдом он казался не таким уж и высоким. - Я написал здесь своё заключение, - объяснил он парню, взглядом указывая на лист. В его исполнении это слово «заключение», прозвучало зловеще, и меня не сильно передёрнуло. - В конце, названия препаратов. Первое - лёгкое успокоительное, от кошмаров, второе - мазь для раны. Хотя она не такая уж и страшная, - Мужчина повернулся ко мне, и я с неохотой слезла с кушетки, направляясь к ним с Рэйнольдом. -  Так что утром можешь снять пластырь. - Он улыбнулся, и морщинки на щеках и в уголках его глаз стали ярче.
- Спасибо, Вилли, - свернул Рэйнольд заключение и рекомендации врача, и убрал листок в карман джинсового комбинезона. - Ещё увидимся, - по-братски попрощался он и пошел к двери. Доктор Джеймс махнул ему на прощание рукой и вернулся за стол. Я растеряно перевела взгляд с Рэйнольда на врача. Меня не удивило их столь беспечное общение между собой, но я не поняла поведения Уайлдера относительно меня. Он повёл себя точно так же, как и старший брат Софии - моей подруги в Сакраменто (штат Калифорния) - Даниэль, которому на тот момент было всего шестнадцать (на два года старше нас обеих), когда он забирал нас из больницы после неудачного спуска по кольцевой на велосипедах: так ответственно взял всё, что передал ему врач и передал маме с таким «взрослым» видом...
- До свидания, Доктор Джеймс, - быстро попрощалась я и с возмущённым видом поспешила за Рэйнольдом. Он ушел не далеко. Я догнала его почти сразу, но он всё равно шел на полтора шага впереди меня и только у выхода из приёмного покоя мы сровнялись. - Эй! - я не могла скрыть возмущения, немного задыхаясь от быстрой для меня пешей прогулки по длинному больничному коридору, однако его это абсолютно не задевало. - Ты можешь идти не так быстро? - Рэйнольд остановился перед открытой дверью, пропуская меня вперёд себя. - Спасибо, - ответила я на его жест вежливости, не задумываясь. - И ту записку я сама могу отдать маме. - Парень усмехнулся и сбавил темп, что я смогла идти с ним почти нога в ногу. Он упрямо держал руки в карманах, не намереваясь отдавать мне заключение Доктора Джеймса.
- Мы всё равно приедем к Эвилин вместе, - пожал он плечами, делая вид, будто не понимает причины моего возмущения. - Какая разница, кто отдаст ей заключение? - Он говорил так, словно нарочно выводил меня из себя. Обогнав его в футах пяти от пикапа, я остановилась перед ним и протянула руку.
- Если нет разницы, тогда отдам я. - Он рассмеялся, поначалу думая прикрыть глаза рукой, но, видимо передумав, подпер пальцами подбородок и хохочущими глазами уставился на меня. Я простояла в таком положении, под его сверлящим взглядом, секунд десять и начала нервно ёрзать на месте. Когда он приподнял бровь в ожидании, когда же я не выдержу, мне хватило ума догадаться, что Рэйнольд гораздо выносливей меня. Он с любопытством ждал, что же будет дальше. Разозлённая своим очевидным поражением, я поджала губы и опустила руку. Во мне ещё была гордость, чтобы вовремя отступить. Не сказав ни слова я развернулась и, открыв дверь, вскарабкалась на пассажирские сидение пикапа Рэйнольда. Всё ещё улыбаясь, он сел за руль и протянул мне листок. Я с недоверием посмотрела на Уайлдера и нахмурилась. - А сразу нельзя было?! - Хотелось выдать что-то с оттенком укоризны, но не слишком, однако я перестаралась со сдержанностью в голосе и в нём послышались нотки обиды. Я быстро взяла листок, пока Рэйнольд не передумал, и впилась взглядом в неразборчивые надписи. Видя, как малюет заключение Доктор Джеймс, в моём воображении рисовалась несколько иная картина, чем то, что было у меня перед глазами. Его подчерк был неаккуратен, неразборчив, в общем, далёк от идеала, однако в этом была своя красота. Я смотрела и любовалась записями, не в состоянии отвести от них глаз, даже после того, как автомобиль тронулся.
- Просто, хотел проверить действительно ли ты ребёнок, - усмехнулся он выруливая с больничной парковки. Я недовольно скривилась.
- Дай угадаю! Мама сказала?! - Это было не честно с её стороны - разбалтывать всем о моём характере. Парень подтверждающее покачал головой. - Мамы так устроены, - сухо произнесла я и, свернув листок по уже имеющимся сгибам, положила его на колени (в мои карманы он бы не поместился). - Они будут считать, что мы маленькие, даже когда нам стукнет шестьдесят. В моём голосе по-прежнему звучала обида, но уже не такая как пару секунд назад. В голове невольно всплыло то, о чём я хотела вспоминать меньше всего. Это было гораздо неприятней воспоминаний о «разорванной» душе, к которым мы неизбежно подходили.
- Эвилин сказала, что ты только выглядишь взрослой, а в душе тебе ещё пятнадцать. - Улыбка Рэйнольда внезапно стала милой. Я поняла, что краснею, и отвернулась к окну.
- Надо же, - буркнула я себе под нос, зная, что Уайлдер всё равно меня услышит. - С последнего раза я выросла в её глазах аж на два года. - Мой голос звучал недовольно, но вовсе не потому, что меня раздражала наша беседа или русло, по которому она текла. Просто из головы не выходили последние слова мамы, которые я услышала, стоя за дверью квартиры, где теперь жил... Генри. Мне хотелось называть его по прежнему «папа», «отец», но сознание противилось, потому что он знал о том, что я не его дочь. От этого не получалось врать самой себе. Я сжалась от резкой боли в груди, от которой хотелось кричать. И чтобы не сделать этого, я больно прикусила губу. Чувствовала, как слёзы подкатывают к глазам и понимала, что надолго меня не хватит. Рэйнольд смотрел на меня долго, как мог - как позволяла ему полупустая в послеобеденное время дорога. Я не видела этого, зато прекрасно ощущала и старалась не смотреть на его отражение в окне. Неожиданно,  автомобиль заметно снизил скорость, а потом и вовсе остановился. Я по-прежнему сидела, прислонившись лбом к холодной двери. Было желание выяснить причину остановки, но для этого подразумевалось обращение к Рэйнольду, то есть надо было повернуться к нему. Но мой вид был не совсем тем, который я бы хотела ему показывать. Поэтому, я сидела молча, дожидаясь пока он сам скажет.
- Подожди в машине, - негромко произнёс он, открывая дверь. В салон ворвался тёплый ветерок. - Я сейчас вернусь. - Дверь хлопнула, и я вольно сгорбилась, опустив плечи. Будто съеживаясь, сворачиваясь в клубок, я обхватила себя руками и закрыла глаза в ожидании неизбежных слёз, которые, надеялась, успеют высохнуть до возвращения Рэйнольда. Однако он вернулся даже раньше, чем они покатились. Парень залез в пикап и наступила тишина. Он не торопился заводить автомобиль. Сглотнув тяжелый ком, я искоса посмотрела на него. Он сидел откинувшись на спинку водительского сидения с большим бумажным пакетом в руках. На его лице отсутствовала явная открытая улыбка, но он улыбался. Это было видно в карих глазах и еле заметно, казалось даже всегда, приподнятых уголках его губ. Очевидный вопрос не требовал вмешательства мой мимики или голоса. - Здесь недалеко есть отличное место. Может, прогуляемся и ты выговоришься? - Невольно вырвался нервный смешок.
- Я не такая разговорчивая, как Эвилин, - заявила я, снова прислоняясь к дверце.
- Хорошо, - добро усмехнулся он. - Тогда, просто помолчишь, но там тебе понравится. - Не дав опомниться, он всучил мне пакет и повернул ключ.
Когда Рэйнольд не так сильно вдавливал педаль газа, мотор не слишком-то уж и ревел. Вернувшись на Бродвей, автомобиль помчался на запад. Я с трудом успевала замечать пролетающие мимо таблички с надписями улиц, но только замечать. Читать получалось только те, которые несколько раз встречались вдоль дороги с моей стороны. Например, «Западная Бойлз-Хилл-роуд», которая была совершенно пустой и Рэйнольд мчал по ней как одержимый, или «Суон-роуд», из-за крутого поворота лихачу пришлось значительно сбавить скорость и я успела разглядеть серенькую выцветшую надпись с наименованием дороги, однако на ней мы не пробыли и пяти минут. Совсем замедлившись, Уайлдер свернул с неё на ухабистую тропу, которую я со своего сидения не видела, от чего и засомневалась, была ли она там вообще. Нас окружали деревья, и я невольно вспомнила свой сон. Только в отличие от сна, на тот момент было три часа дня, ярко светило солнце, деревья росли не так тесно друг к другу (что между ними могла проехаться Tayota Hilux SR5 4WD). Но главное отличие, конечно же, в том, что это была явь. Прекрасная явь... Я никогда не видела ничего подобного. Выжженная палящим летним солнцем зелень была не такой яркой как в городе. Плавные перекаты от зелёного к мягкой желтизне на самом верху на заострённых кронах деревьев незаметно сливались с лучами солнца, будто становясь их продолжением. Внутри всё ухнуло, когда впереди показалась сверкающая в дневном свете зеркальная гладь озера. Спёрло дыхание. Я так засмотрелась на завораживающий вид приближавшегося к нам озера, которое становилось всё ближе, и ближе, и ближе... настолько ближе, что линия берега озера скрылась за капотом автомобиля... что я не заметила, как мы остановились и «монстр» замолчал. Я с хрустом сжала в руке край бумажного пакета. Этот звук заставил меня очнуться.
- Что, уже приехали? - Фраза прозвучала наивно. Глупый вопрос, но он был первым, из всего того, что вообще пришло мне в голову. Я чувствовала себя мягкотелой девчонкой, какой на самом деле не была никогда и даже казаться ею не хотела, однако в тот момент у меня язык не повернулся сказать что-то хоть немного грубое. Не в таком месте.
- Ага, - кивнул Рэйнольд и вышел из машины. Уже не в первый раз я заметила, как мягко он спускался на землю, не смотря на довольно не удобную даже для него высоту авто и его своеобразную походку, буквально кричащую о его неуклюжести, которой на самом деле я за ним не замечала. Он взял что-то из открытого кузова и пикап слегка качнуло. Судя по тому, что он разложил недалеко от автомобиля складное кресло и расстелил на траве плед, мы приехали туда не на полчаса. По-прежнему сидя в машине, я достала мобильный телефон и настрочила маме короткое и вполне обнадёживающее сообщение: «Мам, всё в порядке. Не беспокойся. Я с Рэйнольдом. Люблю, Колин». Текст, который вспыхнул в моих мыслях, мало сказать, саму напугал, но я знала, что мама прониклась к нему доверием (это тоже меня настораживало) и не будет беспокоиться, по крайней мере, так сильно, как если бы я, не предупредив, заявилась домой только под вечер. Спрятав телефон обратно в карман, я уже собиралась выбраться наружу из машины, однако опоздала. Дверь открылась немного раньше, чем я успела до неё дотронуться. Воздух, прохладной волной хлынувший в кабину, заставил меня закашлять. Он значительно отличался от того воздуха, которым я восхищалась в городе. Казалось, он был настолько чистым, что мои лёгкие от жадности просто подавились им, желая пропустить через себя как можно больше этой чистоты и свежести. Он взял у меня из рук пакет, и очередным порывом ветра листок, лежавший под ним у меня на коленях, сдуло. Он развернулся в воздухе и подхваченный новым порывом, взмыл выше. Я понимала, что мне до него не достать, поэтому даже не попыталась что-либо сделать, в отличие от потянувшегося к нему Рэйнольда. Парню не хватило всего каких-то пару миллиметров и заключение Доктора Джеймса унесло в озеро. Зеркальная гладь поморщилась от нежданного вторжения, разводя к берегам возмущённые круги, и с неохотой приняла дар, предназначавшийся моей маме. Блеск самодовольства во взгляде Уайлдера трудно было не заметить. Я тяжело вздохнула и закатила глаза.
- Можешь не говорить, - с натяжкой выдавила я из себя, спускаясь вниз.
- Я и не собирался, - хмыкнул он и, взяв меня за плечо, подвёл к креслу. - Садись! - с настойчивостью усадил он меня. Сам устроился на пледе и принялся выкладывать содержимое бумажного пакета, всю дорогу пролежавшего у меня на руках. - Держи! - неожиданно он кинул мне что-то круглое. Я не успела сообразить, как большой спелый персик опустился мне прямо в руки.
- Спасибо, - неуверенным голосом поблагодарила я, задумываясь над тем, что же будет дальше. А он просто сидел, откинув голову назад, подставляя лицо солнечным лучам, озорно плясавшим на его коже.
Волны от упавшего в воду листка бумаги уже давно растворились где-то вдалеке, у противоположного берега озера, который пустовал так же как и тот, где молча сидели мы. В округе не было видно ни души. Удивительно, что такое большое и прекрасное место никто не портил своим присутствием (кроме нас). Хотя дорога проходила совсем рядом, пока мы ехали я не заметила ни намёка на то, что здесь кто-то бывал, за исключением той почти незаметной тропинки, которую и не увидеть, если не знать, что она там должна быть. Я бы точно проехала мимо.
Первые минут пять я сидела в напряжении. Никогда не думала, что молчание может так угнетать. Но вскоре сама не заметила, как откинулась на спинку кресла и почти задремала. Пение птиц, шелест листьев играющих на ветру, свежий воздух. Ещё ни где я не чувствовала себя настолько хорошо. Мне было уютно, даже не смотря на ту странную тревогу от присутствия Рэйнольда. Её будто уносило периодическими порывами, как и его аромат леса. Я открыла глаза и посмотрела на озеро. В нём отражалось небо, немного искаженное более насыщенными, чем они были на самом деле, цветами. От ветра, время от времени становившегося прохладным, по воде пробегала мелкая рябь, не слишком раздражая её поверхность. Из-за деревьев с юга принесло лёгкое перьевое облачко, видимое только в отражении, утрирующем естественные краски.
- Рэйнольд. - Прошел как минимум час, когда я заговорила снова. Он промычал в ответ, подтверждая, что слышит меня и слушает. - Спасибо. - Задорно зажмурив один глаз из-за яркого света вокруг, парень повернул голову ко мне. Я увидела на его лице сомнительный вопрос. - За то, что привёз меня вчера домой. - Поняв, о чём я говорю, он заулыбался, но сдержанней обычного.
- Да не за что! - Он продолжал смотреть в мою сторону, будто чувствуя, что это не всё, что я хотела сказать. И был прав. Пока имелась возможность расспросить его в отсутствии мамы, для которой требовалась особая - не официальная версия произошедшего, я решила её не упускать.
- Где ты меня нашёл? - Мне было несколько неловко спрашивать его об этом, ведь я не помнила ничего из событий прошлого вечера, последовавших за тем, что я услышала... про меня и Генри. Могло произойти что угодно, и я уже приготовилась краснеть за то, что могла натворить в том состоянии. Мой взгляд неотрывно следил за выражением лица Рэйнольда. Тот пожал плечами, как бы говоря: «Нет тут ничего особенного». Такая реакция немного меня успокоила.
- Там же, где и высадил, - произнёс он не громко, и устремил взгляд на противоположный берег озера. - Я решил, что всё-таки будет лучше дождаться тебя и для очистки совести отвезти тебя обратно домой самому. Когда вернулся, ты выскочила из подъезда. А по дороге домой уснула. - Его пересказ успокоил меня окончательно, и я снова с лёгким сердцем откинулась в кресле. Больше вопросов к нему у меня не было. Но это не означало, что их нет у него ко мне. Я не ожидала, что он начнёт говорить, хотя мне было приятно слышать его голос. В той волшебной тишине он звучал как-то по-особенному. В нём умещались и покой, и уверенность, и сила, и лёгкое смущение, переливами сменявшие друг друга подобно искусным переборам по гитарным струнам. Я не могла не понять смысла, который несла в себе эта музыка. - Почему ты держишься особняком? - Не желая его перебивать, я молчала. Видимо он воспринял это как то, что я не поняла о чём он, и пояснил: - Ты даже дома стараешься быть отдельно... - Я усмехнулась.
- Если ты о том, почему я сижу в своей комнате, когда мама всё время проводит с вами, - не хотелось обрывать мелодию его голоса, но он начинал мыслить не в том направлении и пока его мысли не ввели его же в заблуждение, я решила всё пояснить. - То это вовсе не потому, что я «держусь особняком». Просто разговоры о строительстве и ремонте для меня не особо интересны. Конечно, я умею шкурить стены, работать со шпатлёвкой, грамотно наносить краску, но это больше вынужденная мера, нежели моё желание. - Рэйнольд кивнул и протянул мне бутылочку апельсиновой газировки, будто прочитав мои мысли о понемногу настигающей меня жажде. Сама не знаю почему, но меня это не удивило.
- Эвилин говорила, что вы с Генри зачастую сами делали ремонт дома. - Это зазвучало смешно - «Дома».
- А она не говорила, сколько этих домов у нас было? - с иронией поинтересовалась я и Рэйнольд смутился. Самый главный факт мама как всегда упустила, а ведь именно это всё и объясняло. В том числе и мою привычку «держаться особняком». - На тридцать втором я перестала вести этот глупый счёт, когда поняла, что это не никогда не закончится. Поэтому, я стараюсь реже выходить из комнаты, чтобы не привыкать к дому; не бывать в городе, чтобы не привыкнуть к нему; не общаться ни с кем... потому что это бессмысленно, ведь... - Вдруг я осознала, что в тот момент, когда я поверила, что всё в прошлом и родители, наконец, решили обосноваться здесь - в Джексоне, ошиблась. В свете последних событий всё снова наверняка могло повториться, вернее, продолжиться в том же темпе, что и раньше. Только, в отличие от прошлых разов, моя помощь и поддержка маме будет просто необходима. Я не смогу оставить её.
- Ведь? - напомнил мне Рэйнольд, оборвав затянувшееся молчание. На меня снова накатило уныние.
- ... нам, скорее всего, снова понадобится уезжать, - с сожалением выдохнув, закончила я не досказанную минутой назад фразу. Не имею ни малейшего понятия, ни почему я всё это ему рассказала, ни почему он молчал всё оставшееся время у озера, и потом всю дорогу до дома.
Когда мы снова вернулись на Бродвей, уже смеркалось. Путь обратно занял больше времени, чем к озеру. Вдоль дорог зажглись фонари. Город озарили яркие огни пёстрых вывесок. Мы ехали к бывшей резиденции Пэйтонс новым, ранее мне не известным маршрутом и поэтому для меня было неожиданностью, когда пикап Уайлдера мягко остановился на подъездной дорожке нашего дома. В тот самый момент я осознала, как же мне не хочется покидать ЕГО. Прошла какая-то секунда, а мне показалось - целая вечность, за которую на лице Рэйнольда не появилось даже намёка на намерение посмотреть в мою сторону на прощание. Я не понимала причины, по которой наступило это убивающее молчание. Чем я могла обидеть человека, который знал-то меня всего около недели? Я не хотела портить уже и без того испортившиеся вдруг отношения своим молчанием, где скрывалось ожидание от него хоть чего-нибудь. Просто безмолвно потянулась к ручке... Уже открыла дверь... спустила ноги, готовая спрыгнуть... А Рэйнольд всё молчал. Терпение меня подвело.
- Пока! - в голосе предательски отозвались тоска и сожаление. - Спасибо, что подбросил до дома... снова. - Я хотела выйти сразу, как закончу, но вслед неожиданно резко прозвучало моё имя.
- Колин! - буквально выстрелил он его мне в спину. Как мне хотелось, чтобы Рэйнольд остановил меня и дал возможность... нет, повод ещё на минутку задержаться рядом с ним. Та тревога, чувство опасности, только возрастали от этих мыслей. Но мне было всё равно. Казалось, это был последний раз, когда я его вижу. Это ощущение перебивало то, что твердила мне моя интуиция. Весь его внешний вид, говорил о разочаровании, и я боялась сказать хоть слово, чтобы ещё больше не усугубить ситуацию. Я БОЯЛАСЬ ЕГО ПОТЕРЯТЬ...
Я обернулась и замерла в ожидании. Странно, но мне показалось, он не ожидал, что я обернусь. Вероятно, поэтому опять замолчал. Новая волна неловкого молчания вынудила меня отозваться.
- Да, - произнесла я. Даже этот коротенький слог дался мне с трудом. Я допустила какую-то оплошность и теперь его взгляд, слегка потухший, будто сломленный, был опущен на руль, который он нервно сжимал побелевшими пальцами.
- Ты... - неуверенно протянул он, но тут же исправил, на: - Будь осторожна. - Ежу было понятно, что это не совсем то... точнее, совсем не то, что он хотел сказать. То, что на самом деле крутилось у него на уме, тревожило его всё это время после окончания нашего разговора у озера. В конце концов, он так и не решился этого произнести вслух.
Я снова дождалась, пока его пикап не скроется из виду, и только тогда направилась к дому, терзаемая сомнениями и угрызениями совести. Почему-то мне доставляло боль само осознание того, что мои слова, там - у озера, могли сотворить с ним такое. Я чувствовала себя просто отвратительно. Остановилась на пороге дома, уже готовая постучать, но остановив руку у самой двери сделала шаг назад. Мне не хотелось возвращаться домой. Простояв на крыльце минут пять, я вспомнила, что ещё не видела работу Рэйнольда, Муны и Брэндона. За всё время я ни разу не поинтересовалась, как продвигаются их дела. И сейчас, не смотря на заметно понизившуюся температуру воздуха, было самое подходящее, для исправления этой ошибки, время. Войдя в широкую стену высоких деревьев, не пропускавших через себя свет фонаря перед домом, я пробралась на задний дворик и онемела. Веранда была. И не просто «была». Она была гораздо... во много раз лучше, чем я её себе могла представить. Она тянулась от одного конца дома до другого и в длину казалась бесконечной. Простенькие перила аккуратно отделяли её территорию от природы. Сверху балки, державшие крышу, поддерживали резные деревянные треугольники. Их узор был зауряден, но в серебристом свете, пару дней недотягивавшей до полной, луны, смотрелся потрясающе. Прямо напротив двери в кухню располагалась широкая лестница в три ступеньки. Я неуверенно поднялась по ней. А запах свежеспиленной древесиной, так здорово вписывался в ароматы окружавшей её зелени, доносившиеся до меня с юга прохладным ветерком. Под ногами, не смотря на довольно плотную подошву моих сандалеток, хорошо ощущалась слегка грубоватая древесная фактура. Я остановилась между лестницей и новой дверью, ведущей в кухню, в приятном удивлении. Всё было так чудесно... От чего мысли начинали грызть изнутри сильнее. Строительная часть работы была выполнена. ОН мог больше не придти.
12.4.12

Продолжение следует...