Ледяные статуи сюр

   Почему мне в зонах всегда снятся цветные сны? Как божья компенсация серости лагерного быта?  Или это общение влюбленных умов?  Еще на первой ходке  я читал, что любящих людей соединяют незримые волны, по которым перетекают их мысли и чувства.
   Насчет чувств – сомневаюсь.  Конец осени, теплую одежду дадут только в декабре. Никого не интересует, что метет снежная поземка и днем идут ледяные дожди. От холода постоянно просыпаюсь в мелкой дрожи. Что-то Зойка не спешит мысленно передать мне хоть капельку тепла своего тела, пышущего страстным жаром.
-Моцик, - тихий голос  Сипатого, моего соседа по нарам.
   Это мое погоняло. Я высовываю голову из-под второго тонкого матраса. 
-Моцик, это ты из-за шмоток слил Серого? – Сипатый ткнул пальцем на пустующие нары надо мной.
-Сам он. От слоенки, - я опустил край матраса.
  Ну, может и я. Хотя… Всего лишь отдал Серому свою баночку сапожного крема.
У косяков она идет первым сортом.  Косяками здесь зовут черных нарков. Права на долю плана или травки у этих молодых зэков по первой ходке еще нет, вот и травятся всякой дрянью, только, чтобы хоть на часок забыться.  Слоенку делают из сапожного крема. Мажут на кусок хлеба и кладут на горячую трубу. Потом, когда хлеб напитается, верхушку срезают.  Мучаются животом, конечно, но  торкает от крема не хило. 
    Серый два дня назад сожрал сразу четыре куска слоенки  и откинул ночью копыта. Долго хрипел, стонал, потом свалился на земляной пол и стал пыль жрать.  Я его потом втихаря отволок на свинарник.  Хоть какая от него польза будет.
   Вчера на перекличке записал его в беглые.  А матрас себе забрал. Спишут Серого только через месяц, так что попользуюсь еще.
-Моцик, - опять Сиплый.
-Ну?
-А я видел, как ты его свиньям тащил. Не возьмешь с собой – Зубу скажу.
  Вот, сучара, догадался, что я в бега готовлюсь. Хотя, особо я и не скрывался.
Зуб, старый вор,  держит наш барак. Чтобы от него откупиться – долю надо вносить, а у меня сейчас  – шаром покати. Вот и молчу. Но Сиплый – не помеха.
-Рано еще. Бончок не собрал. А ты, хочешь уходить – тоже собирай, - бончок, это минимум вещей для побега.
-А  план у тебя есть?
-Есть, все есть, завтра расскажу, - я отмахнулся и прикрыл край матраса.
Сиплый тоже из черных нарков, сжег горло кислотой.
   Завтра. Завтра у нас  с ним будет разное.  Ладно, оставлю ему оба матраса, пусть припухнет.  Меня Зойка греть будет. 
   Забодала она меня этим портфельчиком с валютой, который  я  после  удачного дела скинул в автоматическую камеру на вокзале. Видела она, как я вышел с ним из обменного пункта. Ее машина заглохла на перекрестке, а я уже ждать не мог.   
   Я же не знал тогда, о чем с Зойкой беседуют два мордоворота в форменных фуражках. Подумал, что ее повязали. Это теперь я понимаю, что не так все было.
    А тогда меня гнала вперед бомба в обменнике. У меня было на отход всего пять минут. Вся рассчитанная Зойкой  арифметика плана отхода полетела к черту.
   Да, как всегда, забыли про овраги.  И это уже в третий раз.  Когда Зойка  выложила свою идею, как взять обменник, мы с Гнутым были  поражены ее умом, фантазией и талантом. Бонни с Клайдом отдыхают.  Главное – гениально просто.
  Расположились мы в Зойкиной квартире втроем. Это ее условие. Я не возражал, так как  основным местом жительства для меня давно стали зоны и лагеря. Да и на хате мы вместе встречались крайне редко. Зойка все светлое время работала натурщицей, Гнутый был ночным барменом, а я – отсиживал сроки после срыва очередного гоп-стопа. 
  Что особенно обидно, планировали всегда втроем, а сидеть приходилось только мне.  Вот как после последнего случая. Да, план был хорош.
   Зойка  все разложила по полочкам, рассчитала по минуткам. Гнутый делает бомбу в чайнике, я спаиваю бомжа и денежки обменного пункта наши.  Правда, сначала возникли трудности с моим устройством на место охранников пункта обмена валюты.
    Владельцу обменника никак не нравились мои хлипкие габариты. Гнутому пришлось трем их секьюрити переломать свинцовой трубой руки и ноги, прежде чем и я сгодился.
    Бомжа моих размеров я нашел в подвале Зойкиного дома. С ним проблем не будет. Мужик отрубался насмерть после стакана водки. Оставалось только подождать праздника. Перед праздником народ звереет и сумками несет валюту в обменник из всех возможных загашников.
    Все шло прекрасно до трех часов. До начала операции.  Гнутый в маске пришел вовремя.  Стукнул меня для вида и для видеокамер  по кумполу.  Моим ключом охранника открыл дверь кассы и треснул перепуганную насмерть девчушку уже не для вида.  Глупышка, она не знала, что для ее же пользы. Потом разбил обе видеокамеры.
    Я, после  отруба кассирши, усадил бомжа на свое место и приладил ему на колени чайник с водой.  По расчетам Гнутого вода закипала через пять минут.  В момент отключения чайника срабатывала бомба, скрытая в корпусе. Двести грамм пластида делали «мой труп» из бомжа непригодным для опознания, разбрызгивая его по стенам тесной каморки.
   Кассиршу защитит бронированное стекло и стена. По расчетам  она позже  расскажет, как я, охранник,  до последней капли крови защищал валюту и ее честь.
  Гнутый  переложил богатую выручку в разбухший портфель и  передал мне.  Я вышел и дал знак Зойке, чтобы та подъехала и забрала нас от обменника.  Гнутый в это время включил чайник и, как ошпаренный, выскочил из дверей.
-Где тачка?
Я только обреченно показал на перекресток, где Зойку под локоток мило держали два служивых в фуражках.
-Бежим, у нас три минуты!
Почему три, договаривались же на пять? Но выяснять было некогда и мы рванули в разные стороны.
  Взрыв грохнул еще раньше, чем я заскочил в ближайший проходной двор. И тут я вспомнил – почему?  Я же, как раз перед приходом Гнутого, кипятил воду в своем чайнике.  Вот ее-то горячую и залил в свою бомбу наш доморощенный взрывник-самоучка. Другой воды не было.  Каюсь, мой косяк.  Видно, за него мне и пришлось ответить.
   Проходными дворами я добежал до вокзала и сбросил портфель в ячейку камеры хранения.  Потом уже спокойно вернулся к Зойкиному дому.
  Откуда я мог знать, что меня там в подъезде ждут друзья взорванного бомжа?
-Куда, нехристь, Вована увел? – это было последнее, что я помню после взрыва в голове.
   Очнулся, когда меня служивые вытаскивали из разгромленного продуктового ларька. На шее, как бусы,  висели сосиски, весь я пропах запахом водки, изо всех карманов торчали бутылки и куски колбасы. Проклятые бомжары лихо подставили меня.  Им продуктов, что унесли, еще на год хватит.
   С учетом прошлых сроков за ограбление киоска дали пять лет.  Шишка на голове прошла, но вместе с ней испарился и номер ячейки вместе с кодом.  Три раза приезжала Зойка стимулировать процесс вспоминания, но – безрезультатно.
   И тогда Гнутый предложил меня вынуть с зоны, якобы на вокзале память ко мне вернется обязательно.  Но я, грешным делом, думал, что вытащить они меня хотят исключительно, чтобы вытрясти из меня проклятый код своими способами. Не верят они в мою потерю памяти. А может, правда, – вспомню?
   Приемов развязывания языка Гнутый знал неисчислимое множество: от крысы в кастрюле на живот до  включенного паяльника  в…  разные места.
   И, как всегда, план побега, придуманный Зойкой, был гениально прост.  Дело в том, что в нашем лагере не было ни ограды, ни  автоматчиков на вышках.  А все потому, что лагерь находился в плавнях возле моря.  Трехметровые плотные заросли камыша и илистое дно охраняло заключенных лучше любой сигнализации.  Забор из колючки давно осыпался ржавой трухой, охрана  была занята исключительно копчением кабаньего мяса для отправки на волю с очередным вертолетом. Зэков возили раз в месяц. Местные паханы, как везде, приторговывали наркотой, сигаретами, спиртом.  Все это они получали с воли за копченое мясо.  Кабанов охрана добывала с автоматами в неимоверном количестве.  Зэков за сурпу из костей использовали на разделке туш и копчении на кучах камыша.
  Некогда было охранять.  Зэкам – воля! Иди, куда хочешь. Только – далеко ли уйдешь?  Впереди до ближайшего жилья – сотня верст по камышам.    Сзади -  топкие гнилые болота и  море.  Впереди – долгая изнурительная смерть после блуждания в камышах, сзади – быстрая смерть в болотистых берегах.
  Бежали иногда  первоходки, но всех вскоре находили мертвыми.  Объеденные  кабанами или рыбами скелеты.
  Зойка предложила бежать – на водных скутерах.  Они с Гнутым  берут пару машин на прокат, запасаются бензином и  подплывают через море к краю болот.  Я ночью  нахожу их по миганию фонаря и - катим на свободу!  Вроде все просто.
   Намечен побег на эту ночь.  Последняя ночь ноября. Завтра всем выдадут теплую одежду. Всем, кроме меня. Я завтра буду праздновать в ресторане за морем вместе с верными друзьями. А там не нужны теплые подштанники. Там у меня под боком будет горячая Зойка.
   Вышел ровно в полночь. Главное – это держать направление. Точно на юг.  Приходилось постоянно оглядываться на Полярную звезду.  Сначала шел по пояс в холодной воде. Потом пошел глинистый берег. Еще  полчаса.  Главное – не останавливаться. Двигаться и двигаться.  Но все равно от ледяной воды вскоре перестал чувствовать ступни. Шел, как на ходулях.
  Слева и справа время от времени с визгом убегали вспугнутые кабаны. Они к зиме уже нагуляли жирок, им такой холод – нипочем. Ладно, дойду до друзей – там разотрусь водочкой. И снаружи, и изнутри.
  И тут пошел мелкий ледяной дождь. Стало трудно дышать. Намокшая одежда стала смерзаться и стеснять движения.
  Дождь перешел в снег. На ватнике мгновенно стала нарастать корка льда.  Просветы между островками камыша стали расширяться.  Воды было уже по колено. Но это была не вода, а ледяная шуга.
  Я с трудом двигал промерзшими насквозь одеревеневшими ногами.  Впереди мелькнул красный огонек.
  Есть! Я у цели!  Вон впереди и две фигуры на водных скутерах. Но почему они не машут мне руками?  Неужели не видят?
  Огонек мигнул и погас.  Я еле отыскал друзей в темноте. Они были, как броней, покрыты толстой коркой льда. 
-Зоя, миленькая моя!  Сейчас. Сейчас я тебя отогрею! – я замерзшими рукавами, как поленьями, стал сбивать снег с ближайшей фигуры. Это была она, моя любимая!
  Я прижался к ней, холодной и молчаливой.  Сейчас, сейчас нам станет тепло.
Обнял ее немеющими руками.  Стал дышать на белое лицо с открытыми глазами.
  Ну, вот. Как хорошо!  Только  почему-то очень хочется спать.  Я закрыл глаза.
Какой прекрасный цветной сон.  Мы с моей любимой идем по заросшему цветами лугу под знойным летним небом.  А впереди – голубое море и горячий желтый песок.  Какое счастье – быть вдвоем среди этой слепящей красоты!