Демоны ночи

Криминальное обозрение, №20 (71), 15 мая 1997 г.

Демоны ночи
Валерий ТАРАСОВ

За подог дома в деревне Полевой на приглашающий жест хозяйки скользнули две тени. Остановились ожидая, когда старуха повернется к ним спиной и сделали роковой выпад.
От этого движения колыхнулось пламя свечи, зажженной у образов в красном углу дома верующей одинокой бабки в Рождственскую ночь.
Свеча потухла.

С утра до вечерних сумерек 28 декабря 1995-го года Николай Тумар, 39-летний житель деревни Заречье Смолевичского района, глушил спиртное. Сидел дома на кухоньке и пил стаканчик за стаканчиком все, что удалось добыть. Гуляли вдвоем с женой Ларисой. (Даром, что оба давно безработные и нет средств к существованию — на выпивку и последнего не жаль.) Но нечто важное он обдумывал в одиночку и потому был молчалив больше обыкновенного.
За стеной занимались мальчишечьими делами сыновья, двое подростков. За входной дверью бесновался декабрь.
Где взять средства к существованию? Этот вопрос обсуждала пьяная семейка поздним декабрьским вечером. Хозяин морщил лоб и давал жене ценные указания:
— Просто так хозяйка дверь не откроет. А так как она старуха шибко верующая, сделать надо вот что...
— Ты, Лариска, постучишь и попросишь у старой свечу для религиозных целей — сама придумай что-нибудь. Нам главное войти. Потом я замахиваюсь монтировкой. Вяжем дуру и шарим по комнатам. Берем только ценное, что можно унести. Сматываемся.
— Она нас запомнит
— Беру на себя. Загипнотизированная уверенностью в голосе мужа, Лариса не возразила, не отказалась. Хоть и догадалась, что может значить пляшущий в его руках спичечный коробок... Только робко вскинула глаза:
— Боюсь я, Коля...
— Готовь сумки. Ты ж без работы уже четыре зимы и я полгода. Поздно вздрагивать, пора привыкнуть — нам никто в дом куска хлеба не принесет. Самим надо добывать.
Николай встал и вышел — искать монтировку и бельевой шнур. Однажды уже условно осужденный за кражу, он собирался спокойно, будто в ночную смену. А что беспокоиться — терять все равно нечего. Дома — ни пожрать, ни выпить.
В половине девятого в доме пожилой женщины Зои Петровны Тихонович раздался стук, и чистый голос, прерывистый от волнения, попросил открыть:
— Отопритесь, баб Зоя. Я аж из Заречья пришла. Поминальную свечу в доме надо зажечь, да негде взять. Добрые люди подсказали идти к вам. Хоть далеко, да надо. Дадите?
— Это кто ж помер и когда? — за дверью хозяйку будто не слышали. — На такое дело обязательно дам. Сейчас я.
Хозяйка открыла запор и сделала молодой женщине с улицы приглашающий жест войти. Незнакомка оживилась. Сама старуха проворно прошаркала к дверям зала и обернулась, успев заметить вторую тень, выступавшую из-за просительницы вперед.
— Идите, идите с холода в дом.
Сейчас найду свечи.
Крупная мужская тень совсем заслонила хрупкую женскую. Через незакрытую дверь с улицы в дом подул сквозняк, и старуха вновь остановилась, чтобы попросить незнакомцев притворить двери, не выстуживать тепло.
Порыв воздуха с искристыми льдинками качнул сбоку от ее лица пламя свечи, поставленной перед иконкой, наклонил и сорвал язычок. В это мгновение на голову обрушился первый удар. Теряя сознание, старуха инстинктивно попыталась уклониться от второго.
— Демоны, — шепнули ее губы. До того чудовищными представились тени незнакомцев, проскакавшие в эту секунду по стенам комнаты. Одна из них пласталась над ней, замахиваясь и простирая руки... Второго удара она не почувствовала. Зоя Павловна рухнула на пол без сознания. Кем были грабители, она не смогла бы сказать даже следователю. Тени злых духов, но не люди.
— Дверь закрой, — прошипела Лариса, и Николай отшатнулся по приказу, не успев ударить еще раз. Метнулся на крыльцо и занес в комнату объемистый баул, предусмотрительно заперев дверь.
Лариса продолжала механически действовать по намеченному плану и уже вязала ноги и руки хозяйки шпагатом, тянула тонкую нить так, что она врезалась в тело.
Николай плотно запахнул шторы на окнах и поспешил на помощь.
— Свет зажги, из коридора совсем мало попадает
Муж щелкнул выключателем. Присел на корточки и сдавил шею жертвы петлей из бельевой веревки, которую принес в кармане. Поднатужился и удерживал некоторое время... Тело Зои Павловны задергалось и скоро застыло в неподвижности.
Кривая улыбка заползла в уголки рта душегуба.
— Ларка, самое страшное позади. В чулан перетащу. Можешь собирать вещички.
...Кулон, цепочка из золота, два кольца (одно обручальное), нерастраченная пенсия в 400 тысяч рублей и припрятанные на собственные похороны 32 доллара — все ценности уместились в нагрудном кармане рубашки Николая.
Лариса суетилась на кухоньке и радостно верещала, отворяя один за другим кухонные шкафчики:
— Коль, возьму глубокие тарелки, тут дюжина. И мелких возьму, правда, только пяток. Зато сахара целый килограмм, да гречки два. А блинной муки почти пуд... Убийца в это время неторопливо разглядывал новенький навесной замок и подбирал к нему рассыпанные ключи. Решив, что сгодится в хозяйстве, перешел к холодильнику и тоже повеселел: бутылка русской водки и трехчекушечная портвейна! А на закуску — баночка искусственного меду. Давно медком не баловался.
— Не густо, Лариска. Потащили это, а то сумки потом будет не поднять. Я лучше еще раз смотаюсь.

...Вернувшись заполночь, Николай вторично обшарил дом, перетащил труп опять в зал Постоял над ним, перекладывая тяжелую сумку из руки в руку. Думал, чем бы еще поживиться. Потом, решив, что нечем — не потащишь же на санках через поле сервант или старенький обшарпанный холодильник — опустил сумку и чиркнул спичкой...
Красные автомашины прибыли в Полевую скоро. Пожарный, никнув в комнату, нашел труп пожилой женщины со связанными руками и ногами, вынес тело на улицу...
Выездная сессия Минского областного суда состоялась в Смолевичах совсем недавно, в середине апреля 1997 года. Николай приговорен к 15 годам с конфискацией имущества в ИТК строгого режима, Лариса — к 11-ти общего режима.
На двоих — больше, чем четверть века.
Хватит ли здоровья так надолго? Нужны ли они будут повзрослевшим сыновьям, ради которых, как, защищаясь, говорила мать двух пареньков, пошла на преступление? Они остались сиротами при живых родителях. А вернутся родители к ним нищими и больными стариками. Нужны ли  будут?