Один день Руфа

- Строиться! Строиться! - орал батарейный брызгая слюной.
    Руф уже вскочил, в голове еще гудел вой сирены и путались мысли, но он буквально влетел в грубые ботфорты и стал механически застегивать  толстые пуговицы камзола. Вокруг была суматоха, какая всегда бывает на подъеме, но сегодня была именно тревога, всех подняли на несколько часов раньше и люди, еще сонные, бестолково суетились у своих лежанок.

   Одевая на ходу пояс, Руф уже бежал вниз по крутым сходам лестницы, иногда перескакивая через две-три ступени,  ухая подошвами сапог о серые перекрытия. Иногда он обгонял бегущих впереди, иногда его обгоняли, бывало разгорался азарт и  восемь этажей спуска превращались в гонку. Бегущие расталкивали остальных и под улюлюканье и свист проносились вниз, случалось что некоторые прыгали через пролеты и гулко плюхались, падали,  теряя равновесие и вновь вставали и тяжело дыша от напряженной сосредоточенности неслись вниз. В эти короткие секунды забывалось где ты, но через мгновенье, выбежав на плац перед казармой все становилось на свои места.

    - Солдаты! Хоть наша армия крепка и в надежных руках ее трепетное знамя, и мы на коне... так сказать... на стальном коне!.... -офицер задумался, стоя перед еще сонным строем и было видно, что говорить ему надо, но очень тяжело и не хочется
- Подлый враг собирается ударить нас в спину, исподтишка... так сказать...  Но мы тоже не дураки! - из задней шеренги кто-то глухо выкрикнул оскорбление - Кто сказал ублюдок? Сми-и-и-и-рно! Нам приказано выступить сейчас  же! Разобрать оружие и по машинам!!! - задыхаясь проорал полноватый, капитан тыла,  постояв немного он развернулся и не спеша направился в сторону штаба, закуривая на ходу.

    В грязном кузове было сыро, пахло грибной плесенью и гнилыми досками. Мокрый тент вибрировал и гудел на ветру,  сильно дуло и Руф,  ежась натянул бурый капюшон.  Все сидели молча, синхронно покачиваясь. Кто-то дремал,  некоторые курили, остальные же просто смотрели в пустоту, ни о чем не думая. Говорить было не о чем.  Четвертый год  Руф был солдатом. Его забрали, когда война стала уже привычным делом. Уже выросли дети, которые не знали, что такое жить без войны, для которых гул бомберов, ночные обстрелы, запах гари и смерть стали фоном. На этом фоне они  играли в свои  жестокие игры, взрослели и учились выживать. Врагами  были люди говорившие на том же языке, верившие в тех же богов. Они пели те же песни и читали те же книги , что и мы. Но они с нами  воевали.

  Руф не помнил  точную причину: не то они не приняли братскую руку дружбы, не то не подставили братское плечо помощи в трудную минуту или опорочили смысл братской любви войдя в союз с заклятыми врагами Родины. Не помнил, да и какая разница, война идет давно и причина уже никого не интересует. И победа никого не интересует. Обычная возня, где кто то получает очередную медаль, звание или утепленный бункер в тылу. Казалось, что и простым людям эта война в руку. Счастливые вдовы с жирными пенсиями от павшего на полях сражений героя, вот где радость и скорбь нашли благодатную почву. Важные инвалиды, со значком ветерана, степенно, с достоинством проходящие в голову длиннющей очереди за хлебом. Все эти бонусные пайки, доп-питание, спец-обслуживание, категории и ранги отличий — завладели мыслями  народа. Только и разговоров было, что о каких то компенсациях за потерю имущества, за пособие по смерти ребенка от военных действий, о инвалидской надбавке, о  пайке за лояльность и прочее, прочее. Война — кормилица.

    Вспомнить только эти трофейные распродажи, эти давки и смертоубийство за  полированный столик или дрянной абажур. Нет, эти люди уже не могут без войны. Не мог без нее и Руф. Что бы он делал, если бы не был солдатом? Он не знал, да и не хотел думать про это. В школе им говорили только про войну, в ремесленном училище им  то же говорили  про войну и как правильно затачивать штыки,  закручивать капсюли и правильно прятаться в окопе. Потом был год предвоенной подготовки, они с ребятами жили в палатках, в настоящем военном лагере. Там он впервые увидел боевую машину штурма и даже посидел за рычагами. Такие же точно он видел и раньше, но это было на параде, когда  отец взял его с собой на праздник  в столицу.  Ярко раскрашенные, с эмблемами частей, эти машины с грохотом катились по старой брусчатке под радостные возгласы разношерстной толпы. Горячий воздух дрожал над решетками радиаторов, от резкого запаха  мазута  его мутило, но вид огромных, фантастических машин заставлял его смотреть и смотреть. Теперь эти воспоминания детства кажутся чужими, давно пропал  юношеский  энтузиазм и угас интерес, теперь боевая техника не вызывала у Руфа ничего, кроме отвращения и страха. 

    Страх появился не так давно. Примерно пол года назад, его батарею отправили для обороны моста. Мост  через небольшую речушку «Ужка» был бетонным. Его крепкие сваи с легкостью выдерживали вес тяжелых танков, а учитывая наличие болот в округе и отсутствие хороших дорог — это мост был важной особой в стратегическом плане.  Грузовики приехали поздно вечером и все остались без горячего, отчего настроение  еще больше испортилось. Капрал, матерясь на снабжение,  велел всем быстро укладываться спать в сыром бункере, это был «тэшка» - приземистый, полуподвальный схрон в виде буквы «Т»  с парой верхних метательных люков и оптической консолью на базе устаревшего триплекса, но еще вполне надежный. Двухметровые стены, хоть и в трещинах, с ржавыми подтеками  арматурин вызывали чувство надежности.

   Постели обещали подвезти завтра к утру и мы, разложив мокрые бушлаты повалились на пол. Всем было плевать, что нет матрасов и одеял, но для порядка все вспомнили маму ротного и начальника снабжения и заодно родственников командира, котрый нас сюда закинул без жратвы и довольствия. Но уже через пару минут стоял мерный храп и сопение, наступило время сна, а сон был одним из немногих армейских удовольствий, единственный пожалуй способ остаться наедине с самим собой. 

    Утром началась атака на мост.   Фугасный снаряд разорвался возле бункера. Всех немного подкинуло и оглушенные люди закопошились на полу пытаясь прийти в себя и одеться. Никто ничего не слышал. Капрал орал где-то сзади, возле грузовика, не понимая, что  его никто не слышит и на команды не реагируют. Второй снаряд пошел с перелетом и рванув за стоянкой,  всего лишь закидал  землей  и порвал тенты на машинах. Капрал пригнулся и рысью помчал к бункеру,  на ходу одевая шлем. Он протиснулся в бронированный проем, обеими руками придерживая массивную клепанную дверь.

Ну что?! Раненые есть?! - орал он,  - Где разведчики, мать их так! Почему прозевали обстрел?!  Минометы  же совсем  рядом!
Так они это, в машинах спали, господин капрал, сказали что тут у нас сыро, я им еще говорю, чего это вам сыро, не заплесневеете, мы значит тут ….
Отставить!  Солдат Тамер, быстро их сюда.., или нет... передай приказ — выяснить дислокацию вражеского миномета и быстрее, а то они бункер разнесут к чертям!

Тамер в развалку побежал в сторону машин, изредка оглядываясь. Через пол часа взмыленный  разведотряд тяжело дыша ввалился в бункер. Тут опять грохнуло взрывом и массивную дверь закрыли, а Ранч, командир разведчиков, глубоко затягиваясь из мундштука - гильзы,  одной рукой стал раскладывать карту.

Они тут. - он ткнул пальцем в зеленое пятно - Прямо за холмом, километра два, не больше, одна батарея,  шесть человек охраны. Три стрелка, один тяжелый мечник, ну и двое гренадеры. Окопчик уже оборудовали, нормально устроились — кофем пахнет,  - он сделал жест головой прикрыв глаза, - мы по запаху пол дороги шли, не верите?
Ну что Ранч, ты молодец. Кто пойдет? - капрал обвел всех тяжелым взглядом и выдержал паузу.  - Я вижу героев нет? Тогда будем назначать. Я думаю пойдут гренадеры и...., он еще раз внимательно осмотрел притихших солдат — и еще стрелок Перк, да, да, именно.
Господин капрал... - начал Перк нудно и не уверенно,  - я же вчера только из госпиталя, только залатали, и снова...
Разговорчики... марш собираться!  Пять минут готовность!

  Руф и остальные четверо гренадеров стали собираться, нужно было взять боекомплект на импровизированном складе, вырытом в полсотне метров от бункера. Получив двадцать гранат,  тяжелый тактический шлем и патроны к «Хункеру», гренадеры строились возле грузовиков. Унылый Перк, опаздывая, бежал следом, волоча пулемет, его растопыренные вешки  царапали  мокрую землю забиваясь грязью. Капрал в нервном ожидании  ходил перед строем,  презрительно поглядывая на несчастного Перка. Тут опять грохнуло, с недолетом,  снаряд угодил на берег, и  дождь мокрого песка и грязи окатил половину бункера. Перк побежал шустрее и запыхавшись встал в строй.

  Грузовик довез их до холма, ехали  всего минут десять. Дальше была мертвая зона и можно было не боятся взрывов. Они пошли, немного пригнувшись, стараясь не шуметь и не разговаривать. Перк ковылял, с трудом прилаживая непослушную магазинную коробку  к  пулемету. За его спиной, в рюкзаке, тихо стукаясь при каждом шаге, болтались еще две. На его лице было уныние и  еще — полное безразличие к происходящему. Каждый кто был в госпитале и вышел из него становился другим. Руф не знал почему, его еще ни разу не ранили, пока-что ему везло и он никогда не был в госпитале, как и все в его отделении. Дойдя до вершины холма они присели.

Мы вчетвером пойдем вниз и закидаем их гранатами, а Перк и ты Даф  будете прикрывать наш отход, на всякий случай.
Да ну понятно,  окопаемся пока... - и Даф неторопливо стал собирать «рытку», скручивая рифленую рукоятку с широким вороненным лезвием.

Гренадеры поползли, огибая  безлистный кустарник, вымазывая в грязи  видавшие виды шинели, оставляя за собой бурый след. Когда они перевалились через гребень,  они увидели миномет. Три человека, с натугой пытались заложить пузатый металлический цилиндр в опущенное жерло ствола. Они были полураздеты, несмотря на холод и моросящий дождь, грязные от копоти тела блестели, подчеркивая напряженные мускулы. Один из заряжающих посмотрел в направлении Руфа и яростно замотал головой в его сторону. Их  заметили.

  Руф дал знак «ложись» и медленно попятился. Но сразу было видно, что гостей давно ждали.  Мечник притаившийся неподалеку, крадучись шел справа, сокращая дистанцию, а прямо перед ними, метрах в двадцати, из жухлой травы быстро показался темный ствол дюймовки и пыхнув огнем  исчез в траве. Грохнул выстрел и  гренадера, как бы вырвало из группы и откинуло метров на пять. Тело упало и глухо ухнуло о землю. Лурк  лежал  тихо, повидимому ему отбило легкие при ударе и он пытаясь  что то сказать только булькал кровавыми пузырями. Руф инстинктивно метнул гранату в сторону выстрела,  раздался хлопок и вакуумный взрыв накрыл стрелка. Щепка от его приклада больно вонзилась в щеку Руфа -  он поморщился и сняв перчатку осторожно вытянул ее кончиками пальцев.
-Сука... А если бы в глаз... Кидаем!

    Гренадеры бросили две гранаты в сторону миномета  - рвануло сильно — наверное задели боекомплект,   убедившись в попадании все занялись мечником. А он тем временем  приближался. Барк не выдержал и бросил гранату,  хлопок сбил с ног мечника, он упал на спину, но перевернувшись на живот смог встать и только еще больше усилил темп, короткий и широкий стилет на предплечье угрожающе поблескивал, он шел с вытянутой рукой, пытаясь успеть свалить кого нибуть своим дробовиком. Ждать развязки было глупо. -Отходите! -Приказал Руф и достал «Хункер», этой штукой можно  было потянуть время. Он аккуратно вставил крупный, размером с банку светлого «Глессера», патрон в ствол и прицелился — тут главное не спешить — бормотал он,  -не спешить — нужно было попасть в коленный щиток, если его погнуть, то он пойдет медленней, так уже многие пробовали, главное попасть. Руку Руфа тряхнула сильная отдача, мечник дернулся и замер, как бы раздумывая. Через мгновенье он пошел снова. Неужели промазал, - Руф зарядил второй патрон, - на этот раз мечник упал, но поднявшись пошел медленней, немного прихрамывая. -Отлично! Расстояние сокращалось и позиция Руфа становилась менее безопасной, мечник знал об этом. Дробовик щелкнул два раза и Руф свалился от удара и боли, но гренадерский панцирь выдержал. Нужно было уходить и Руф быстро пополз в сторону прикрывавшего его Перка.

   Когда мечник появился на гребне холма, его уже ждали. Первая пулеметная очередь разбила коленный щиток вдребезги и мечник завалился, упираясь на колено. Он вел огонь дробовиком, но с такой дистанции только царапал краску на панцире гренадеров. Пулемет заговорил снова и головной доспех мечника задергался в такт выстрелам, брызгая смазкой  на могучие обводы тяжелых доспехов. Через минуту все было кончено. Тело мечника застыло в той же позе.  Из рваной пробоины в шлеме, на грудные пластины, стекала кровь.

   Перк сел в грязь и закурил смотря в никуда. Было тихо. Руф открыл флягу и отхлебнул, передавая ее соседу.

 -Лурку дайте попить! А то до госпиталя не довезем, - Руф показал на лежащего Лурка, его плечо было разорвано. Броне-пластины помялись, через отверстия  вытекала  желтая амортизационная  паста  вперемешку с кровавыми сгустками.  - Ты еще легко отделался — это ж надо с такого расстояния попасть под дюймовку! Это тебе брат просто везение вышло! - подбадривал он.
Точно, точно! Повезло! - поддержал Даф и смачно сплюнул.

 Утром из госпиталя передали, что Лурк пошел на поправку и скоро вернется.  Вот только руку сберечь не удалось, но это не беда, «еще послужит  герой Лурк нашей Родине!». Именно так сказал капрал сегодня утром. Потом привезли горячее на полевой кухне. Наконец-то! Все повеселели, была добавка и крепкий чай, только крепкий он был по цвету, а не по вкусу. Проклятые снабженцы! А потом, к обеду через мост стали прорываться стальные крепости, хорошо, что подвезли пополнение - противотанковых пехотинцев. Эти ребята просто чокнутые или  смертники! Без брони, быстрые и с одной ракетой, они должны только одно  -  попасть. И поверьте, иногда им это удается, по крайней мере так говорят по радио.
А пока все наши остались в «тэшке». Во первых стальные крепости  - это не для гренадеров, а во вторых мы прикрываем бронебойщиков с тыла — гранаты можно бросать и из бункера.  Сейчас самое время  просто поваляться на несвежих матрацах, с полным брюхом, слушая очередную байку.