Актер Виктор Тереля - о себе

Виктор Тереля: «Тайна мира сокрыта в самом человеке»

Известный российский актер театра и кино, режиссер и педагог, уроженец верховинского села рассказывает о себе и своих взаимоотношениях с миром

О Викторе Тереле, известном российском актере театра и кино, мне рассказали родные в селе Новоселица Межгорского района Закарпатской области. Некоторое время спустя прочитала также интервью с артистом. Публикацию подготовил журналист из Межгорья Василий Пилипчинец. Как правило, немного поднимается и собственная самооценка, когда тебе рассказывают об успехах земляков, появляется потребность и стремление  собственными делами доказать, что не случайной является особая талантливость того села, откуда и твои корни. А межгорская Новоселица и впрямь удивительно талантлива.
Прошло несколько лет, и «Фейсбук» помог мне познакомиться с одаренным человеком с очень характерной внешностью и чувствительным сердцем. С Виктором Терелей в переписке мы почти сразу перешли на «ты». Нашлось немало общих интересов и тем, и, наконец, вызрело согласие подготовить интервью для областной газеты «Новини Закарпаття». Сделали мы это дистанционно – с помощью электронной почты.
Беседа проходила на русском, поскольку актер уже три десятилетия живет в России и общается, и играет роли исключительно на русском. Впрочем, приезжая на Закарпатье, вполне органично возвращается к материнскому языку. Вот только украинский на таком уровне, чтобы в совершенстве понимать семантические нюансы его лексики, выучить не довелось. Интервью в украинской газете было напечатано в моем переводе.

Виктор Тереля вспоминает и размышляет ...
-Помнишь ли ты событие, подтолкнувшее тебя к выбору – стезе актера? Таким ли представлял собственное будущее мальчик из верховинской Новоселицы, каким оно оказалось на самом деле, в реальности?
-Это вопрос, на который, по-моему, не сможет ответить даже моя мама, которая все помнит из того далекого  прошлого. Она наверняка скажет, что  Витя всегда хотел в артисты, а я могу только уточнить некоторые подробности этого «всегда».  Дело в том, что два моих дяди закончили университет и, когда они после учебы вернулись в Межгорье, уже не смогли жить без телевидения, и, таким образом, примерно в 1973 году у нас появился один из первых телевизоров в селе.  Тут для меня открылась вселенная. Но главной  силой, которая манила в мир образов, были, конечно же, книги.  У нас в доме их было много. Припоминаю, первое серьезное произведение, которое я прочел, стащил у мамы. Мама любила читать. Это была книга «Тристан и Изольда». До сих пор помню красивую обложку в тисненом переплете с изображением рыцаря и длинноволосой девушки.  Мама сразу сказала, что мне рано читать такие книги, но место под подушкой не самое скрытное и я, конечно же, воспользовавшись маминым отсутствием, умыкнул ее оттуда. Я был на седьмом небе!  Во-первых, от самой истории, а во-вторых, от того, что прочел взрослую книгу, испытав при этом некоторое разочарование, ведь я так и не понял, почему мне ее нельзя читать. О потерянной мною книге Гната Хоткевича  «Камінна душа» мама напоминает мне до сих пор.
Второй самый главный человек в моей жизни, определивший мое будущее, - мой дядя Зимомря Михаил Васильевич, который воспитывал меня вместо отца, и которого я боготворил, слегка побаиваясь, когда он проверял мои уроки. Конечно же, прежде всего из-за боязни его огорчить. Вот человек, который дал мне первое настоящее посвящение в мир прекрасного,  воплощенный в литературе. Он читал запоем, и я воровал его книги, пока он работал в Межгорье на «Селене», пытаясь одолеть их в его отсутствие. А сколько книг его мы потеряли,  делясь с друзьями интересными томами, а  затем,  краснея, объясняли, куда они подевались. Однажды, помню, дядя принес чуть ли не всего Анатоля Франса. Не знаю, что уж так его заинтересовало в нем (я, кстати, многие рассказы его до сих пор помню). О дяде Мише я мог бы говорить километрами, скажу лишь, что я в большей мере его продукт. Мне почти пятьдесят лет, но он для меня до сих пор идеал - человека, мужчины. Честь и гордость - это подарок,  который мужчина делает себе сам, и ничего более значимого у него не может быть. Таков был и всегда остается Михаил Зимомря. Должен признать, что тяжело жить с этой его наукой, но другой не может быть по определению.   
Нужно рассказать еще о брате Мише, который делал для меня новогодние карнавальные наряды, и это был невероятный восторг. Костюмы рыцаря,  пирата или солдата бородинского сражения всегда несли мне победу в конкурсах.
Ну, и, конечно же,  я должен сказать, что я счастлив учителями. Всегда восхищаюсь педагогическим даром Евы Юрьевны Качайло, учительницы украинского, мне кажется,  она сейчас живет в Ужгороде. Счастливы дети, у которых есть такие учителя. Это восторг. Затем к нам приехали две чудесные учительницы из Днепропетровска. Фамилию одной я не вспомню, ее хорошо знает Андрей Сербайло – она учила его, помню только имя - Ольга Ивановна. И другую звали Лариса Васильевна Твердохлиб. Это была моя учительница.  Наверно, теперь в Новоселице никто так не относится к ученикам. Она вслух читала мне стихи, и все - классику. Она подыскивала для меня репертуар и готовила к выступлениям на  районных смотрах. И всегда моим главным соперником там был именно Андрей Сербайло. До сих пор не пойму, почему он не пошел в театральный, ведь это была его дорога. Признаюсь, что в четвертом классе я был смертельно влюблен в Ларису (так про себя я называл свою учительницу). Я воспринимал ее исключительно как женщину со всеми вытекающими чувствами, то есть, я ревновал ее и безумно тосковал, когда она уехала. Возможно, именно она и была тем стимулом, который предопределил для меня жизненный выбор.
 Ну, и, наконец, в Новоселице в сельском клубе иногда игрались спектакли. Это было своего рода развлечением для селян. Жаль, я не видел, когда играла моя мама. Меня артистом сделало мое детство и мое великолепное окружение. К сожалению, формат интервью не выдерживает полного и подробного  рассказа, и я боюсь превратить его в мемуаристику.

-Не мешал ли языковой барьер на пути к достижению актерского мастерства, признанию твоих способностей коллегами, становлению в качестве профессионального актера? Как скоро удалось избавиться от русинского акцента?
-Это был самый большой бич на моей дороге, поскольку я поступал все время в Москве и, дойдя до последнего конкурса, меня всегда срезали из-за моего гпроизношения. И только в 1985 году, когда я очередной  раз провалился из-за своего говора, Олег Павлович Табаков, которого я считаю своим крестным, отправил меня в Киев, сказав при этом, что через год он возьмет меня к себе на курс переводом. Это был курс, на котором как раз учились Женя Миронов  и Володя Машков. И действительно, без особого труда я поступил в Киеве. Туда спустя год на гастроли приехал питерский театр Л. Додина. Когда я увидел спектакль, поставленный этим режиссером, сказал себе: «Вот театр, где я буду работать». Готовился тайком целый год, поехал и поступил к нему на второй курс. Хотя педагог по сценической речи весьма сопротивлялся, сказал: «Только через мой труп». Но Додин ответил ему: «Через твой труп!». И взял меня. Это великий педагог, который возглавляет «театр Европы», и великий человек, который всегда любил меня, как сына. Вынужден признать, что я не всегда отвечал ему сыновней любовью. В общем, я до сих пор не вполне избавился от недостатков произношения, и при небрежном отношении к тексту слышен непонятный акцент, который остался как моя индивидуальность.
-География твоей карьеры впечатляет: участие в театральных постановках в театрах Санкт-Петербурга, Москвы, режиссерская работа в Саратовском ТЮЗе, съемки в кинофильмах и телесериалах в России, Средней Азии (где еще?). Такой подвижной образ жизни как-то сказывается на восприятии окружающей действительности? Вообще, что для тебя значит «быть в дороге», «путешествовать», «возвращаться»?
-Надо сказать, что когда говоришь «актер», то всегда рядом такие понятия, как география, колеса, дорога. Да уж, чего-чего, а дорог в моей жизни с избытком!  С Львом Додиным и вторым моим великим учителем - Анатолием Васильевым, который руководит еще одним в России «театром Европы» и к которому я поступил, кстати, тоже сразу на второй курс режиссуры, я объездил практически всю Европу, бывал в Японии, снимался в Праге, в курдской пустыне под Ираком, в Грузии, Узбекистане, ставил спектакль в Польше, читал лекции и вел семинары в Европе. Могу только сказать, что в молодости дороги приносят радость и удовольствие, а чем дольше живешь, тем больше хочется  покоя. Новые впечатления превращаются в дурную бесконечность многообразия мира, но не отвечают на сущностные вопросы.  «Ну, увижу я еще и это, -  и что? Зачем мне все это?». Тайна мира сокрыта в самом человеке, и вот она-то и не дает себя разглядеть, куда бы ты за ней не ехал. Везде одно и то же. Но профессия есть профессия, не важно, театр или кино, всегда надо собирать сумки.  В конечном итоге, ты не видишь ни первого шага своего ребенка, ни его первого зуба, не слышишь первого слова, которое, кстати, было «папа». В общем, пока ты познаешь мир, дорога интересна, а когда приходит время о нем размышлять, нужно присесть на камушек и успокоиться.
-Из твоего письма я узнала, что ощущаешь себя русским. Что, по твоему мнению, содержится в определении «русский» - мировосприятие, посыл к определенному действованию, географические границы, отличия в произношении и семантике похожих слов со славянскими корнями или еще что-то другое?
-Прежде всего, я должен сказать, что я советский  человек – ХОМО СОВЕТИКУС.  И горжусь этим. Я вырос в великой стране, удивительно многообразной, которая не делилась на национальности. И мера моей сегодняшней грусти, связанной с разделенной страной, не имеет границ. Я понимаю политиков, но отказываюсь принимать их позицию. Быть королем своей  маленькой или большой страны - весьма приятно и амбициозно, даже если ты всего лишь король на шахматной доске и тобой движет чья-то чужая рука, и плевать, что будет с твоими подданными.  Ведь ты  всегда найдешь пустые слова, чтобы их обмануть, играя на национальных чувствах или политических предпочтениях, умело  жонглируя терминами. Все равно  никто из твоих подданных не интересуется проблемами геополитики.  Только все это дешевая музыка, диссонирующая с жизнью людей. Я действительно ассоциирую себя исключительно, прежде всего, с великой русской культурой, и поэтому я русский человек. Я с детства читал большей частью русские книги, и считаю величайшей глупостью переводить их, к примеру, на украинский, потому что это однокоренные языки. Я знаю, что на Украине перестали преподавать русскую литературу, или преподают в переводах и в очень ограниченном объеме. Красть у самого себя - это ужасный порок. Я думаю, что русская литература - самая великая в мире, больше Шекспира и греков. И отнимать ее у себя же – только вредить себе по своей же глупости. Надеюсь, если не школа, то хоть  родители это понимают. Я никогда не был украинцем, всегда был русином. Однажды кто-то, не расслышав как следует, решил, что я не русин, а грузин, и теперь я тот, «кому как вздумается», но одно несомненно: я живу в государстве КУЛЬТУРА и являюсь ее смиренным трудолюбивым подданным. А любой язык я воспринимаю как музыку, поэтому, куда бы не приехал, обязательно учу хоть немного чужих слов. Если играю цыгана – учу цыганский.
-Твое толкование понятий «дом», «отчизна», «родина», «долг», «вера».
-Дом там, где я живу, где моя семья и моя крыша над головой. Дом это все: семья, твое отдохновение, вот уж воистину твоя крепость. Отчизна – это моя Верховина, там я родился, там живет моя мама и моя родня. Не могу сказать, что у меня какие-то невероятные ностальгические чувства по отчизне, но я с радостью приезжаю домой, по крайней мере, пока жива мама. Помню, в связи с религиозными войнами в родном селе, я с грустью написал стихи о своих Карпатах, и там были строчки:
Карпатия - страна моих восторгов,
Где я остался мальчиком в седле,
Ты оказалась средоточьем торга,
Я лишь уснуть  хочу в твоей земле…
У меня есть любимое развлечение, я часто вспоминаю старых людей, которые жили, когда я был мальчиком. Мне не хочется забывать их лица, и я снова и снова погружаюсь в свои воспоминания. Моя отчизна - это те люди из моего детства. Молодые, многих из которых я не знаю, всего лишь мои земляки. Моя отчизна - это семейство Сербайло, которые мне как братья, Кудричи, Мигали, с кем я вырос. Вся моя Отчизна родом из детства. Родина моя, как я уже сказал, - Россия. Это великая страна, больная от того, что ее не любят свои же правители и, в общем, свои же люди. Но это безусловно родная моя страна, которую я никогда не поменял бы ни на какую другую.  Долги мои связаны только с родными мне людьми. Больше я никому ничего не должен. Часто говорят, что искусство должно кому-то чего-то. Я в подобное не верю. Искусство никому ничего не должно. Оно не может сделать человека лучше или хуже, оно не воспитывает, в лучшем случае, несколько просвещает. Искусство – инструмент Красоты и только ей служит. А я занимаюсь им не для кого-то, а лишь потому, что мне это нравится с детства, и отнюдь не ради того, чтобы понравиться публике. Я служу Красоте - и только ей я должен. Вера - слишком приватный вопрос. Скажу лишь, что я по рождению православный и возделываю в силу своих возможностей огород, который мне передала мама. Я чувствую течение православья и в крови, и в сказочных ритуалах карпатского Рождества, Пасхи, похорон, где соединяются причитания и запах ладана, приводившие меня в детстве в состояние невероятного экстаза, заставляя оплакивать чужих мне людей.  Мистика Карпатских суеверий - тоже часть духовного мира, который  сформировал  меня и мою веру.


... выбирает роли, играет ...
-Какие роли оказались для тебя наиболее привлекательными с точки зрения профессионального самовыражения? От каких ты отказался и почему?
-Для актера самое важное в смысле качества ролей, конечно же, игра в театре. Кино - это, преимущественно, шабашка, хотя некоторые роли в кино мне нравятся. Но я долго вообще не верил, что в кино мне удастся сделать что-то интересное для самого себя, а не для зрителя, и поэтому долго отказывался играть всяких бандитов, которых, впрочем, уже переиграл немеряно. А вот в театре - другое дело. Театр - сущность живая. Однажды ко мне на спектакль пришел старший брат, приехавший на заработки. Я играл моноспектакль по С. Беккету «Изгнанник», где, к слову, пел закарпатские песни. Плакал зал, плакал и мой мужественный железный брат. И потом  он сказал мне: «Я думал, что, если тебя нет в телевизоре, то ты просто не очень хороший актер и у тебя не получается пробиться. А теперь для меня не важно ничье мнение, я знаю кто ты». Мне было приятно, и не потому, что он меня похвалил, а потому, что видел мою живую работу. Театр – это волшебство, особенно, когда получается. Посмотрев вторую мою работу - «Моцарт и Сальери», он сказал так, как не скажет ни один профессиональный критик. Он сказал: «Когда спектакль начался, то публика умерла, а когда он закончился, - публика воскресла». Поразительно, как круто может сказать об искусстве простой человек, тогда как профессионалы умничают, высасывают из пальца витиеватые сентенции и дефиниции. Я много играл Достоевского, Чехова, Т. Манна,  Платона, Уайльда.  Да кого я только не играл.  Обожаю театр, а мне за это еще и деньги платят.
-Сыграть роль другого человека – это хоть в малой мере прожить его жизнь? Как отзывается профессия лицедея на душевном самочувствии актера? Сыграть злодея – это значит почувствовать себя в шкуре волка или всего лишь примерить ее для устрашения несведущих? 
-Это вопрос, который хранит в себе много превратных мнений, слухов и домыслов. Часто актерская братия сама распускает нелепости, иногда от собственного невежества, а иногда с тем, чтобы придать профессии актера флер таинственности. Скажу прямо: профессия актера - такая же профессия, как и любая другая со своими законами. Это просто игра, забава, неважно, по серьезному или смешному поводу, и никого после спектакля не тащат в сумасшедший дом. А «плохие» роли существуют только для того, чтобы  оттенять добро. «Чем ночь темней, тем ярче звезды». Даже в Евангелии есть  Ирод, избивающий младенцев, и Иуда Искариот, предающий Спасителя. Так что качество персонажа - это только задача для лицедейства.
-Ни для кого не является секретом то, что творческие личности эгоцентричны и самовлюбленны. В какой мере эти черты присущи тебе? Умение перевоплощаться помогает нивелировать их присутствие в характере? Как у тебя складываются взаимоотношения с коллегами по актерскому цеху?
-Чего греха таить, я иногда и сам говорю, что Тереля в больших дозах - это блюдо острое и на любителя. Но если серьезно, то эксцентричность и самовлюбленность присущи человеку, а не профессии. Часто об артистах думают как о развратном народе. Боюсь, разочарую читателей, но скажу, что артисты едва ли не больше других думают о собственной душе. Но в семье, как говорится, не без урода, и чаще всего случается так, что чем меньше человек из себя представляет, тем больше в нем этих отрицательных качеств. Взаимоотношения - это всегда просто отношение к людям. Есть грех - не терплю глупость и бесчестность, а в общем исповедую принцип: человек это всего лишь человек, и он не может быть только белым. Я позволяю человеку быть слабым. Когда работаю в качестве режиссера, довольно строг с коллегами, особенно с молодыми. Во-первых,  я вырос у двух тиранов, проповедовавших высокий театр и чистое к нему отношение, а во-вторых,  я никогда не требую от других того, чего не требую от себя. Молодые часто думают, что мир должен ахнуть от их невероятного, а чаще всего мнимого таланта, и забывают, что все достается только тяжким трудом. Вокруг одни гении - плюнуть некуда, чтобы в Моцарта не попасть, только профессионалов маловато, вот и приходится воспитывать.
-Узнала о тебе на твоем персональном сайте как о пишущем авторе, рассматривающем философские вопросы бытия. Ты – Рублев или Скоморох?
-Да, я иногда пишу, но в основном эссеистику. Я по профессии - артист, а по призванию – философ. И, если меня просят что-то написать, мне это нравится, потому что такие моменты заставляют сосредоточиться и сформулировать то, о чем думается в метро, в поезде, в автомобиле, и я рад, что удается упорядочить строй разбросанных мыслей. Мне никогда не бывает скучно с самим собой, потому что со мной беспрерывно пребывает ворох самых разных и по самым разным поводам моих мыслей. Что касается сравнения «Рублев или скоморох», то я, конечно же, скоморох, потому что Рублев – монах, его творчество - это молитвенное непосредственное общение с Богом. Он пишет иконы. А я скоморох, потому что говорю о Боге опосредованно. Это как молитва и богословие. Все, что говорится Богу, – правда, все, что люди говорят о Боге, - ложь, ну, или, на крайний случай, заблуждение. Я, как и скоморох, занимаюсь светским искусством, а Рублев -  сакральным. Помнишь, в Евангелии сказано: «Тот, кто скажет слово на Сына  Божьего,- простится ему, кто скажет на Духа Святого – не простится». Человек может гневно говорить о Боге, как праведный Иов, и в сердце своем иметь справедливую обиду на него, но горе тому, кто превратит молитву тайную в богоборческий акт.
-Язычники, ряженые панками, как в твоей постановке «Собора Парижской Богоматери», - это вызов современному дефициту доховности или следование модернистским течениям? А как же с известным «Не верю!» по-Станиславскому? Или ты исходишь из того, что современная молодежь Гюго уже не читает и поэтому вечные сюжеты для нее необходимо преподносить в современной обертке?
-Интересно, где ты могла посмотреть, ведь в инете спектакля, кажется, нет?   А что касается образа  толпы или двора чудес, то я нарочно взял такой образ, потому что все эти наряды металлистов панков и т.д. - это атавизмы язычества и, конечно же, я играю с современными образами. Ведь сегодняшнее неоязычество, которое так ярко цветет всевозможными красками, увлекающееся магией, эзотерикой, экстрасенсорикой и всякой  всячиной, страшнее, чем атеизм с нигилизмом молодости. Помнишь, в «Братьях Карамазовых» Великий Инквизитор говорит: «Ты не сошел с креста, потому что не захотел пленить человека чудом, так вот, они сами придумают себе чудеса, колдунов и магов и поклонятся их чуду». Это о нашем времени.   Художник может использовать любой подходящий образ, главное, чтобы образ  работал. Я люблю этот свой спектакль. Может быть, у Андрея Сербайло есть, - посмотри. Это настоящая мистерия, храмовое действо.

... наблюдает, действует, любит
-Связывают ли тебя с Закарпатьем профессиональные контакты? Не думал о том, чтобы поставить спектакль, например, в Мукачевском русском драматическом театре?
-Это моя настоящая мечта, хотя я давно уже не мечтаю. Как сказал классик: «Я пережил свои желанья, я разлюбил свои мечты..».  Но приехать в Мукачевский русский театр я бы хотел. И хотя трудно найти время из-за съемок, я бы приехал и поставил что-нибудь. Мы давно беседовали с Андреем Андреевичем Сербайло, как это сделать, но, к сожалению, так пока и не пришли ни к чему. Я бы хотел сделать что-нибудь из русской или мировой классики. Современную драму я не слышу, так же как не слышу время, несущееся мимо меня. Я застрял в культуре 19-го века или до него. Я хотел бы осуществить подобную постановку как факт собственной биографии и, надеюсь, привнес бы что-то интересное для актеров театра, в конце концов, я выкормыш двух «театров Европы», работал семинары с великим  Гротовским и Сузуки, занимаюсь педагогикой и изучаю театр как инструмент уже более двадцати лет. Я дружу с Атиллой Виднянским, который был в Берегове в венгерском театре. Кажется, теперь он в Будапеште. Так что если меня позовут, я обязательно приеду!
-Интересуешься ли тем, как складывается общественно-политическая ситуация на родине? Если да, то как оцениваешь происходящее?
-Я практически никак не интересуюсь политикой, потому что уверен, что политика и жизнь - это две параллельные прямые, которые никогда не пересекаются, даже в гипотетическом  бесконечном, как в теории у Лобачевского. Впрочем, я уже кое-что сказал по этому поводу. Политика - это чудесное времяпрепровождение, чтобы не слушать, как урчат голодные желудки. Кухаркины дети не понимают, не чувствуют, что это их земля.  Поэтому они только временщики и им плевать на народ. Посмотри, как обокрали Карпаты, каждый раз меня встречают ободранные горы, вместо лесов - сплошные пни. Кругом сплошное ворье, которое думает про своих детей исключительно как про желудки. Грамотно украсть – вот чему они учат своих детей. Красота Карпат для них - это наличные, выраженные  в кубометрах карпатских лесов. И никому до этого нет дела. Сплошное ворье, чье место в тюрьме, - вот кто ненавидит мои Карпаты! А людям даже дорогу в село не могут сделать. То же и в России. Нет больше людей чести и, значит, остается главная формула: «Каждый сам за себя».  Для Закарпатья она особенно актуальна. Бери сумку и на заработки, - это вековой удел моих земляков.
-В следующий приезд в Новоселицу кого хотел бы навестить? Что - сделать? Что - увидеть? Что – забрать с собой?
Когда я приезжаю, то преимущественно просто наслаждаюсь Закарпатьем, встречаюсь с родными и друзьями. Самый любимый мой человек, по которому я ужасно скучаю, - моя сестра Оксана. Мы с ней двойнята. Оксана едва ли не самый добрый и святой человек, которого я знаю. Расскажу одну историю. Однажды, это было довольно давно, я получил письмо, которое начиналось словами: «Я не могу больше молчать, мне нужно с кем-нибудь поговорить, и это можешь быть только ты…». И дальше, на восьми листах, - философско-богословский трактат, который привел меня в невероятное изумление. Неужели это моя сестра? Неужели это ее мысли? Но почему я никогда не говорил с ней, и, оказывается, я ее совсем не знаю? Вот так, вместо «здравствуй братик» - «я не могу молчать». Я всегда гордился своим образованием и своими библиотеками, а она говорит от себя, из средоточия ее личных размышлений. Она умница и мы действительно очень похожи. К сегодняшнему дню я не жду для себя встречи с Учителем Жизни. Единственным человеком, у которого я смог бы еще чему-то научиться, является моя сестра Оксана. Боюсь только, что я не смогу стать ее  достойным Учеником. Для этого у меня слабый Дух. Люди с таким сердцем, как у Оксаны, - это редкий талант. Это тихий и молчаливый талант, но люди, способные видеть, – видят его! Его взращивают беда и душевные страдания. Видит Бог, ни перед кем не преклоняюсь так, как перед сестрой. Обожаю свою сестру-двойняшку.

А мое закарпатское окружение, моя компания  - это семейство Сербайло, как я уже упоминал, это детская привязанность, и мы не расстаемся все годы моей москальской жизни. Знаешь, в селе есть такая особенность - люди сами по себе делятся на касты, если можно так сказать, делятся по принципу «подобное притягивается к подобному». Эту теорию в доклассический период сформулировал великий греческий натурфилософ Анаксагор. Все братья Сербайло, - некоторых уже нет в живых, к великому моему сожалению, - являются моими братьями с детства. Один из них Владимир, живущий в Москве, с кем я постоянно общаюсь, кажется мне абсолютным моим братом. Еще я люблю заходить к Кудричам. Это такая же огромная семья и все до единого - артисты. В Новоселице много достойных людей, с кем я с радостью общаюсь. Есть люди, которые любят меня, и те, которых с детства от всей души люблю я. И все, что я увожу с собой, это аромат этого общения. Как ни странно, но Закарпатье я знаю плохо, и мне его показывает Андрей Андреевич.
-Что хотелось бы тебе сказать тем, кто остается в Новоселице?
-Что мне сказать моим землякам?.. Я затрудняюсь так сразу найти правильные слова. Как я уже отметил, самой большой болью было разделение церквей, когда одни выгоняли других из храма. Я знаю этих людей и знаю, что никто из них никогда не интересовался ни историей Закарпатья, ни историей православия или католицизма. Не знают они всей подноготной возникновения униатства, но, тем не менее, чьей-то чужой воли хватило, чтобы гнать взашей своего соседа из храма. Это и есть наши люди.  Мне трудно что либо им сказать. Часто просто жаль их. Жаль, что тратят жизнь на что угодно, но не пытаются строить достойную жизнь для собственных детей. В поте лица добывают хлеб и ничего не делают, чтобы избавить своих детей от адского и бессмысленного труда, направленного исключительно на пропитание живота. Но, тем не менее, я люблю своих земляков и радуюсь встрече с ними. Молодым хочется сказать: просвещайте разум, и увидите бесконечность мира не только пересекая границы, - ведь ваша «шабашка» давно вывела вас по всей Европе, - но увидите бесконечность мира в его красоте и величии разнообразных культур. Дерзайте - и мир вам откроется.
С Виктором Терелей беседовала журналист Ирина Мадрига.
Фото с персонального сайта актера - http://victorterelya.narod.ru/

Виктор Тереля в роли Сталина - http://youtu.be/5P5eEj93fxw