Самочка голубого попугайчика

            "Она умерла час назад..." С этой странной фразой  я проснулась сегодня утром. Кто умер? - забеспокоилась я. Возможность потери пугала, но на ум ничего не приходило.  Ключем к разгадке было определенное "она".  Хотя  слова прозвучали в голове просто и безэмоционально, но мне послышался слабый оттенок обвинения. Так, стараясь казаться беспристрастным, пытается подавить его в своем голосе судья на слушании шокирующего своей жестокостью уголовного дела. Быстро перебрав в голове всех близких и знакомых женского пола, я немного успокоилась. Все были здоровы и как будто никому ничто не угрожало. И хотя от сердца отлегло, где-то внутри остался гнетущий неприятный осадок чего-то непоправимого.

             День прошел в своей обычной суете и я начисто забыла о его странном начале, когда раздался тревожный  телефонный звонок. Почему-то от его звука мое сердце замерло и опять вернулось утреннее ощущение  беды. В нерешительности я подержала телефон в руке, и на всякий случай вдохнув  побольше воздуха, приняла вызов.

            Моя подруга захлебывалась слезами и я ничего не могла разобрать из ее сумбурной речи.  Волнение вызвала чья-то смерть, и когда после моих терпеливых и настойчивых вопросов, выяснилось, что это былa самка попугая, а не один из Асминых четырех малышей, на меня накатилась волна облегчения. Оказалось, она нашла ee лежащей бездыханно на спине на самом дне клетки, в то время как самец, все еще не оставлявший своих попыток разбудить подругу, и еле держась от слабости, пощипывал ее за задранные вверх окоченевшие лапки.

           -Ну что же делать, так бывает, - пыталась я ее успокоить. Рыдания прекратились и ее речь  стала более  внятной. 

           - Но ты не понимаешь, ты не знаешь всего…, это моя вина, - и она снова всхлипнула. 

           - Как это твоя? - удивилась я, изначально предположив, что попугайчик безвременно погиб от какой-то птичьей болезни.

           -Я забывала их кормить,- произнесла она тихо,- целую неделю без воды и еды…, - и в трубке снова раздались рыдания, а я в ответ вся помертвела.

          -Ккккак это...забывала?  - у меня закружилась голова, перед глазами поплыли круги  и я, нажав на сброс, больше не стала отвечать  на звонки. Я не могла говорить. Горло, как тисками свела боль, а глаза бесконтрольно сочились влагой.  Войдя в комнату, я поймала на своем лице недоуменный и встревоженный взгляд мужа.

           Моя подруга Асма - замечательная молодая женщина и за год нашей дружбы я видела от нее только добро, участие, и присущую восточным людям щедрость. Ее мужу принадлежали пара небольших продовольственных магазинов в центре города и их шумная семья из шести человек жила в благополучии и достатке. Асма работала до изнеможения, самостоятельно справляясь с четырьмя детьми и поддерживая чистоту и порядок в доме из шести спален, двух гостиных и трех санузлов. Ложась спать последней, уже поздно ночью, она буквально на ощупь добиралась до кровати и валясь в постель,  мгновенно засыпала беспробудным сном.

          Я часто бывала у них в гостях и сидела на кухне болтая, пока Асма готовила обед для своей многочисленной  семьи.

          Вчера она также охотно смеялась моим шуткам, ловко одной рукой поддерживая на весу полуторагодовалую малышку, а другой помешивая что-то ароматное в дымящейся кастрюле.

          Мы уже обсудили общих знакомых и теперь планировали поездку на следующей неделе с детьми в зоопарк, когда мой взгляд упал на стоящую в углу, не далеко от обеденного стола клетку с парой волнистых попугайчиков. Оба они, как мне показалось, мирно дремали. Сидя на жердочке, голубая самочка спрятала свою головку у самца на груди, и он, полузакрыв глаза, тоже склонился клювом к голове подруги. Вместе они образовывали пушистое двухцветное, сине-зеленое сердце. Какая очаровательная пара! И издав визг восторга, я схватила телефон дабы запечатлеть это чудо.

          Вскоре пришли из школы двое Асминых старших детей и мы все шумной компанией обедали. Старшие - мальчик с девочкой, делились впечатлениями о прошедшем в школе дне, а малыши не столько ели, сколько играли с приготовленной матерью едой, смеясь и разбрасывая ее по столу. Клетка стояла в трех шагах от нас.

          Мы прекрасно проводили время в тот день, не сама Асма ни дети просто не хотели  меня отпускать и задержали до самого вечера, пока не пришел с работы уставший Асмин муж. Я сразу засобиралась домой, но она попросила остаться еще не надолго и выпить с ними кофе.

          К тому времени у нас образовалось нечто вроде традиции. Когда нам случалось собраться в троем, Асма варила густой ароматный арабский кофе и приносила его на подносе в маленьких фарфоровых чашечках. Мы пили его молча, не разговаривая и каждый думая о своем, пока в чашечках не оставался лишь густой черный осадок. После того как чашки были перевернуты вверх дном и поставлены на блюдце, их молча пододвигали поближе ко мне.

         Асма искренне верила в мою способность видеть в причудливом кофейном узоре особые символы, способные предсказывать будущее, предупреждать о грядущих неприятностях и хранить от опасностей. Это не заняло у меня много времени. В течении десяти минут я вызвала удовлетворенную улыбку на губах хозяина  дома, поведав ему о предстоящей выгодной сделке и заставила зажечься радостью подругино лицо новостью о возможной скорой беременности.  Хотя сама теперь сидела нахмурившись, озадаченно уставившись в свою собственную чашку. Я никак не могла разобраться со значением символа. Что это может означать…, новость? Или может грядущая прибыль?

            На тонких белых стенках четко вырисовывалась опустившая клювик в кормушку маленькая птичка.