Я молюсь за тебя

Весна вступила в свои права ещё месяц назад, но сегодня зима решила оспорить это решение природы и напомнить нам о себе. Ветер сбивал с ног, хлестал колким снегом по лицу, и не было сил идти куда-то далеко, поэтому мы с Лолой зашли в кафе недалеко от её дома. Здесь было, по крайней мере, тепло.

Мы сели за круглый белый столик друг напротив друга. Я открыл меню. Глаза медленно поползли на лоб. Мне совершенно не хотелось платить такую сумму за обыкновенный завтрак.

— Расходы пополам, — подмигнула мне Лола. Я облегчённо вздохнул.

Я не помню, когда в последний раз завтракал в кафе. В девять часов утра. Тем более в воскресенье. Обычно по выходным я сплю до обеда, а в некоторых случаях и до ужина. Но сегодня особенный день. Сегодня день, который я проведу с Лолой. Весь день с Лолой...

Что-то я не чувствую радости, хотя вчера, думая об этом, был просто на седьмом небе от счастья. Необъяснимая тревога колокольчиком звенела где-то внутри меня.

— Что будете заказывать? — спросил нас молодой и приятный на внешность официант. Пока он принимал заказ, обращался он в основном к моей спутнице, и милая улыбочка не сходила с его лица. Интересно, он со всеми барышнями ведёт себя так приторно?
Лола поймала мой испепеляющий взгляд, брошенный в сторону официанта, и пригрозила мне пальцем. Она права, я не должен так заводиться.

Мы не были влюблёнными. Вернее, когда-то были. Да, мы любили друг друга, но эта любовь грела нас недолго. Мы остались хорошими друзьями. Я не могу без Лолы, а она — без меня. Наверное, в этом и был смысл нашей истории — найти человека, с которым будет хорошо, и наслаждаться каждой встречей.

На Лолу я мог смотреть часами — так она была обворожительна. За пять лет она почти не изменилась, только волосы стали ещё темнее. Более всего другого я любил её глаза: огромные, синие. Временами задумчивый, временами насмешливый взгляд. Изящные кольца на правой руке. Её улыбку. Да… Как бы банально это ни звучало, но мне постоянно хотелось веселить её, чтобы она улыбалась.

— …А я ему говорю: «Валера, ты неправ!» — Лола всё говорила, говорила, пила кофе и снова говорила. И вдруг посмотрела куда-то позади меня и замолкла.

Я обернулся.

В кафе зашёл высоченный, под два метра ростом, рыжий парень. Он вёл под руку какую-то миниатюрную девушку на высоких каблуках, одетую в дорогие ткани. Её лицо пестрило косметикой всех цветов радуги, что совершенно ей не шло. Неужели именно это так поразило Лолу? Я посмотрел на подругу ещё раз, но нет — она не отрываясь следила за каждым движением рыжего парня.

Странная пара приземлилась за соседний от нас столик. Улыбчивый официант засуетился вокруг них, обхаживая спутницу парня. А сам «дядя Стёпа» посмотрел в нашу сторону и едва заметно кивнул Лоле. Та отвернулась и упёрла взгляд в стену.
Я недоумевал, но задать вопрос не решался. В голове мелькнула одна догадка, кто же этот парень, но я предпочёл оставить её при себе.

Лола нагнулась вперёд и тихо сказала мне:

— Попроси счёт, пожалуйста.

— Но ты ничего не съела, — так же тихо ответил я. — Не глупи, кто бы это ни был, тебе надо позавтракать.

Лола тоскливо посмотрела на чизкейк и после недолгих раздумий утвердительно кивнула.

— Умничка.

Мы продолжили беседу ни о чём. «Дядя Стёпа» временами косил взгляд в нашу сторону, но ничего не говорил.

— Как думаешь, на свете есть что-то выше любви?

Этот вопрос был настолько неожиданным для меня, что я подавился чаем.

— Давай, отвечай, — поторопила меня Лола и тряхнула своими длинными волосами.

— Ну…

Кажется, впервые в жизни я не знал, что сказать. Лола поставила меня в тупик и теперь с довольным видом наблюдала, как я буду из этого тупика выкручиваться.

— Ммм, нет, — наконец ответил я.

— Вот и неправильно. Есть кое-что другое, отличное от любви. И от дружбы.

Лола замолчала. Я неловко себя чувствовал. Мне хотелось что-то сказать, но я не знал, что. Я просто ждал, когда она продолжит говорить. И она продолжила:

— Я просто думаю, как это сформулировать, чтобы было… точнее. Это… — в её голосе скользнула хрипотца, и она сделала ещё глоток кофе, — это самое светлое чувство. Ты желаешь человеку только хорошего, и неважно, общаетесь вы или нет… Для тебя главное — чтобы он был счастлив. И тогда счастлив ты.

Лола снова нагнулась вперёд, посмотрела мне прямо в глаза и прошептала:

— Если бы ты свято верил в Бога, ты бы молился за этого человека каждый день.

По моей спине побежали мурашки. Всё просто, как дважды два. Догадка подтвердилась: это тот самый парень, о котором мы с ней говорили очень давно. Пять лет назад. В памяти всплыл тот день: мы всю ночь сидели у неё на кухне, много говорили и шутили. Я делал всё, чтобы она не плакала. Тогда она впервые упомянула об этом чувстве.

Пять лет? Целых пять лет испытывать эту необыкновенную тягу к человеку, желать ему счастья и ничего не получать взамен?

— Ты ангел, Лола.

— Нет, — улыбнулась она. — Я грешница, каких свет не видал.

К нашему столику приблизился тот самый слащавый официант. Он что-то тихо сказал Лоле, отдал ей сложенный вдвое листок бумаги, бросил на меня полный тревоги взгляд, будто предупреждая о чём-то, и поспешно ретировался. Я внимательно наблюдал за Лолой. Она развернула листок, и по её щеке скатилась одинокая слеза.

У меня всегда сердце сжималось, когда я видел, как она плачет. Всегда, с самого первого дня, как мы познакомились. Желание сесть рядом и крепко обнять её пронзило меня насквозь. Я даже приподнялся с места, но вовремя взял себя в руки и опустился назад.

Она не нуждалась в моей поддержке.

Её лицо светилось от радости. Светилось! Я никогда не видел её такой счастливой. Она беззвучно плакала и улыбалась. И смотрела на меня.

Я тоже улыбнулся (наверное, улыбка вышла кривой) и взял в руки записку. Мне не нужно было спрашивать её разрешения — я знал, что она не будет против.

На белой бумаге было выведено всего четыре слова. Четыре слова, которые что-то перевернули во мне. Перевернули раз и навсегда. Это было как озарение, наваждение, просветление… Я понял, что держало меня все эти годы рядом с Лолой. Я понял, почему по первому её зову мог сорваться с места и бежать ей на выручку. Я понял, зачем всегда пытаюсь растормошить её, развеселить, заставить улыбнуться.

Она не была моим другом, и я не просто любил её. Это было кое-что другое, отличное от любви и дружбы. Это… это самое светлое чувство. Если бы я свято верил в Бога…

Я пригнулся к Лоле и тыльной стороной ладони вытер её слёзы. Я чувствовал невообразимое счастье, потому что видел, что ей сейчас хорошо на душе.

Рыжий парень смотрел на нас и тоже улыбался. Его спутница была увлечена официантом, который с необыкновенным энтузиазмом пересказывал ей всё содержимое меню, чтобы хоть ненадолго отвлечь её внимание от «дяди Стёпы».

Я был благодарен обоим за счастье моей дорогой Лолы. Её чувство оказалось взаимным. В отличие от моего, но это было сейчас совершенно неважно.

На листке бумаги было написано:

«Я молюсь за тебя».