Молохово

В поселке Молохово на даче у господина Касьянова сегодня праздник, на столе стоит торт, икра и водка.  Группа молодых артхаусных поэтов притащила с собой ящик виски; тут же, на креслах, расположился небольшой ансамбль под предводительством  Константина Кочанова, играющий преимущественно меланхоличный, тягучий и липкий, как свежий гудрон, блюз. Вокалистка ансамбля, Лилечка М.,( по совместительству еще и начинающая поэтесса) периодически бросает пламенные взгляды в сторону молодого подающего надежды музыканта и художника, Эдички Р., который, по слухам, очень дружен с самим господином Касьяновым. Эдичка Р., в свою очередь, бросает пламенные взгляды на Лилечку и делает в ее сторону неприличные движения языком. Лилечка смущается и густо краснеет, но смотреть на Эдичку не перестает.
А во главе не успевшего еще начаться пиршества, задумчивый и печальный, восседает сам г-н Касьянов, покровитель местной творческой молодежи, главный редактор литературного журнала "Мир", интересный собеседник и беспощадный критик. Это он созвал у себя на даче молодых людей, так или иначе относящихся к творчеству, - но зачем, еще не сообщил.
Молодые люди, тем временем, понимают, что без их непосредственного участия пиршество так и не начнется, и начинают носиться туда-сюда с пластиковыми стаканчиками, накладывать на тарелки икру и суши, разрезать торт. Лилечку М. Эдичка Р.  пытается зажать в уголке, но та умело выкручивается из его объятий, словно скользкая змейка, и идет на кухню за оливками. Константин Кочанов  и его банда тем временм расчехляют свои инструменты и поднимаются на небольшую сцену около расписанной перекошенными ликами стены ( по слухам, ее разрисовывал сам Эдичка Р.). Перекошенные лики неодобрительно на них смотрят. Г-н Касьянов же все сидит, облокотившись на стол и подперев рукою щеку, и закатное солнце отражается в одной половине его круглых старомодных очков.
Марина Девочкина, прелестная молодая поэтесса, выходит в сад. На ней маленькое черное платьице и лаковые туфли-лодочки, в волосах - гнездо из живых ландышей. Она спускается к заросшему пруду и садится на видавшую виды гранитную скамью. Так она сидит некоторое время и смотрит на качающиеся у берега кувшинки, склонив голову набок, пока за ее спиною не вырастает грузная черная фигура музыканта Миши Цыганова, друга и единомышленника Эдички Р. Он давно присматривается к Марине, а Марина, в свою очередь, присматривается к нему, но перевести отношения во что-то большее, чем совместные прогулки и беседы об искусстве, ни тот, ни другая, пока не готовы.
- Ты пойдешь танцевать? - спрашивает Миша, облокачиваясь на спинку скамейки. Марина вопросительно на него смотрит, и тот поясняет: - Костя с ребятами уже играть начали. Айда, потусуемся. Может быть, и я что-нибудь сыграю.
Марина грациозно подает ему тонкую руку в черной перчатке, и они вдвоем поднимаются по каменным ступеням, ведущим на летнюю веранду, где уже вовсю веселятся остальные представители творческой элиты.
Лилечка М. сладострастно извивается на сцене; сквозь глубокое декольте свободного красного платья то и дело мелькает ее маленькая округлая грудь с очень уж темным соском. Эдичка Р. смотрит на нее с нескрываемым вожделением. Лилечка - маленькая, смуглая брюнетка с карими глазами и худыми ножками, а именно такой тип женщин возбуждает его больше всего. Миша и Марина танцуют медленный танец. Миша обнимает Марину за талию и что-то шепчет ей на ухо. Г-н Касьянов наблюдает за ними с презрительным равнодушием.
Остальные представители творческой фауны едят, танцуют, безудержно пьют и вообще ведут себя как попало, но в целом - вполне соответственно своему статусу богемы.

Так проходит полтора часа. Солнце окончательно садится. Зажигается электричество. Уставшие музыканты уходят со сцены; на веранде начинаются игры. Изрядно подвыпивший народ радостно гогочет.  Лилечка отводит Эдичку в сторону и, дождавшись момента, когда никого не будет рядом, сбрасывает с плеч бретельки. Ее маленькая упругая грудь предстает перед Эдичкой во всей своей красе. Эдичка, испустив радостный стон, припадает губами к ее соску, и внезапно вздрагивает, как от удара током:
- Молоко?!
Миша тем временем продолжает танцевать Марину, но уже в несколько иной форме, чем ранее. Они уединились на втором этаже в пустой гостиной на диванчике, и страстно целуются. Миша говорит, что хочет Марину, но Девочкина медлит. Она не решается настолько близко сойтись с этим грузным и обаятельным человеком, пока не решается. В какой-то момент она отстраняется от Миши и предлагает ему послушать только что сочиненное ею стихотворение, на что тот со вздохом соглашается, полагая, что далее его ожидает продолжение банкета. Марина встает перед ним и начинает срывающимся от волнения голосом декламировать свои плохонькие девчачьи вирши. Миша благосклонно ее слушает, и, дождавшись, пока та закончит, бесцеремонно заваливает ее на диван, задирает ей платье и стаскивает с нее тоненькие кружевные трусики.
Внизу тем временем творится черт знает что. Костя Кочанов напился и подрался с одним молодым поэтом из-за того, что тот назвал его Кончаевым, и теперь их разнимают несколько людей, в числе которых сам г-н Касьянов. Когда подвыпивших дуэлянтов наконец-то удается разнять, он подходит к Кочанову и, глядя тому в лицо с выражением горчайшего разочарования, стонет сквозь сжатые зубы:
- А я-то думал, что ты, Костя, человек надежный, а ты мое доверие подорвал. Советую основательно подумать над своим поведением, иначе дела твои плохи. Люди тебя перестанут понимать, Костя.
Голос у Касьянова низкий и глухой, словно тот говорит в бочку, и кажется, что от стекол веранды отражается эхо, когда он говорит.
Пристыженный Кочанов бубнит что-то невразумительное, извиняется и отходит в сторону, попутно злобно косясь на своего обидчика. Г-н Касьянов садится обратно в свое кресло, шумно выдыхает, вытягивает ноги и наливает себе воды. Он - единственный трезвый человек на этом празднике.
Эдичка и Лилечка тем временем занимаются сексом в туалете. Лилечка - на третьем месяце беременности, и ее животик почти незаметен под одеждой, а без одежды выглядит очень сексуально. Молодая вокалистка и поэтесса испытывает оргазм за оргазмом, а Эдичка, измотанный, но бесконечно счастливый, стонет, что женится на ней и поможет ей вырастить ее ребенка.  Лилечка улыбается и кладет его руку на свой живот, на розовую махровую вытатуированную лилию. Эдичка стонет и чувствует, что сейчас кончит. Лиличка запрокидывает голову и выгибается дугой, но внезапно какая-то сила заставляет ее открыть глаза, и она истерически кричит.
Эдичка вскрикивает и отпускает ее. Лилечка слезает с него и забивается в угол, что-то бессвязно бормоча. Эдичка пытается выяснить у нее, что же случилось, но та ничего вразумительного не отвечает, - кроме того, что ей  на мгновение показалось чье-то ужасное ухмыляющееся лицо, отчетливо проступающее на двери туалета. Беспечный музыкант и художник в ответ только смеется и предлагает ей успокоиться, попить чаю и лечь спать, благо на даче у г-на Касьянова имеются комнаты для гостей, однако Лилечка продолжает утверждать, что точно что-то видела. Эдичка обнимает ее,  и они долгое время сидят в кабинке неподвижно.
Наверху, в гостиной, Марина и Миша только что завершили "первый акт". Марина говорит, что ей нужно отойти в ванную и освежиться. Миша лежит на диване уставший, но довольный, и молча кивает. Марина отходит. Через несколько минут она возвращается, мокрая, пахнущая магнолиями, и садится верхом на ноги своего любовника, загадочно улыбаясь. Она предлагает ему заняться сексом еще раз. Миша ухмыляется, отхлебывает глоток из предусмотрительно захваченного с собой пакета вина, и соглашается, что, мол, - да, минут через пять можно.
Марина начинает ласкать его шею языком, Миша удовлетворенно рычит и чувствует, как его достоинство медленно принимает удобную для совокупления форму. Наконец, не в силах больше сдерживаться, он пытается перевернуть Марину и подмять ее под себя, но та отвечает, что на этот раз она будет сверху. Что-то в ее взгляде не нравится Михаилу, но тот соглашается. Второй акт оказывается примерно раза в два дольше первого, и буквально сразу же за ним следует третий, опять с Мариной сверху, а после четвертого Миша чувствует, что уже основательно вымотался. Марина же ненасытна и неутомима. Ее взгляд становится все более и более звериным, и, наконец, в тот момент, когда и пятый акт приближается к концу, и Миша обреченно стонет: "Я больше не могу", не в силах ни сбросить Марину с себя, ни пошевелить рукой либо ногой, - Марина внезапно открывает пасть и откусывает ему голову. Тело Миши еще некоторое время дергается в конвульсиях; из обрубка шеи хлещет кровь, заливая белый пушистый ковролин; но постепенно все успокаивается. Насытившаяся Марина, наконец, слезает с мертвого Миши, вытирает почти не запачкавшиеся губы, одевается и идет к выходу. Настоящая же Марина в отчаянии скорчилась на полу ванной и горько плачет, размазывая по лицу тушь и помаду. Она уже пыталась стучать, пыталась выломать замок, - но все оказалось тщетным. Кричать и звать на помощь она не может, так как неизвестная тварь, как две капли воды похожая на нее саму, отняла у нее голос.
А на веранде тем временем неожиданно гаснет свет, и пьяные представители творческой фауны оказываются в кромешной тьме и громко негодуют. Г-н Касьянов тем временем поднимается со своего места. Луна отражается в одном из стекол его очков, и оттого кажется, что в глазницу у г-на Касьянова вместо глаза вставлена звезда.
- Итак, дорогие товарищи, - сообщает он, когда ропот на веранде более или менее стихает, - настал наконец тот момент, ради которого я призвал вас сюда. Смотрите на небо. Такого вы больше никогда не увидите.
И весь пьяный поэтический сброд высыпает наружу, и задирает головы кверху, и видит, как на неестественно-огромную  белесую Луну медленно наползает черная тень. В конце концов, тень закрывает ее всю, но свет все равно продолжает откуда-то исходить. Все в недоумении оборачиваются на его источник и видят, что это, оказывается, светится глаз г-на Касьянова. Ни у кого больше не возникает вопросов. Кто-то падает перед ним на колени, немногие, сохранившие ясность ума и трезвость мысли, брезгливо морщатся и клянутся себе, что никогда больше не пойдут на подобные мероприятия; кто-то загадочно переглядывается и улыбается друг другу. Реакция всех присутствующих довольно предсказуема. Г-н Касьянов вскидывает руки вверх и провозглашает:
- Готовьтесь же узреть Великую Богиню! Первую жертву она уже взяла. За нею последуют многие.
И тут же на веранде становится еще темнее, и во тьме за спиною г-на Касьянова откуда ни возьмись возникают восемь фосфорически светящихся глаз. Все стоят и не смеют шелохнуться. Глаза начинают медленно приближаться, и каждому кажется, что смотрят они именно на него.
Но внезапно во мраке вспыхивает приветливый желтый огонек, Эдичка и Лилечка стоят на ступенях веранды, взявшись за руки; у Эдички в руке карманный фонарик; он весело и ехидно улыбается. Лицо Лилечки торжественно и нездешне. В неярком свете фонарика становится видно, что же за неведомое чудо представляет из себя эта Великая Богиня, - а представляет она из себя всего-навсего громадного уродливого паука, всего покрытого наростами, напоминающими женские сиськи. Со стороны представителей творческой фауны раздается коллективный вздох ужаса. Г-н Касьянов стоит неподвижно. Он заранее предполагал такой вариант развития событий, и теперь ждет, чья же возьмет. Эдичка и паук начинают двигаться по спирали, постепенно сокращая расстояние друг между другом. Наконец, паук выбрасывает нить паутины, вырывает у Эдички из рук фонарик и проглатывает его. Эдичка от неожиданности падает на спину и начинает, как каракатица, ползти назад, правда, в темноте этого все равно никто не видит. Паук наседает на него. Внезапно Лилечка, словно подхваченная порывом ветра, выскакивает вперед и срывает с себя платье, и все видят, как изнутри ее тела исходит необычайно теплый свет, похожий на солнечный, только гуще и осязаемей. Лилечка улыбается одними губами, и внезапно махровая лилия, вытутаированная  на ее выпуклом, сильно увеличившемся животе, начинает разрастаться, ползет по земле длинными вьющимися светящимися побегами, уже не похожими на побеги лилии вовсе, и эти побеги оплетают паука и давят его, отчего тот становится все меньше и меньше, меньше и меньше, пока, наконец, не превращается в совсем крохотного паучишку и не убегает в неизвестном направлении. Побеги Лилечки, тем временем, обвивают ее всю и становятся ей чем-то вроде длинного светящегося платья, на котором сами по себе распускаются белые, благоухающие цветы. 
- О Великая Богиня! - вопит Эдичка, бросаясь перед нею на колени. - Ты спасла меня от морального разложения!
Лилечка серебристо смеется, - она понимает, что шутки Эдички не всегда к месту.
Остальные представители творческой фауны стоят, как громом пораженные, и внезапно становится ясно, что многие из них и впрямь похожи на животных, - кто на лошадь, кто на обезьяну, кто на собаку. Некоторые, впрочем, сохраняют вполне человеческий облик. Г-н Касьянов некоторое время смотрит на все это разношерстное и разномастное сборище, а затем презрительно усмехается, раздвигает руками пустоту у себя за спиной и уходит в образовавшуюся перед ним звездную дырку.  Луна начинает медленно открываться. Представители творческой фауны облегченно вздыхают и расходятся кто куда - спать.

...на следующий день, когда все проспались, никто не мог понять, сон ли это был или же явь, так как из общего видения каждый помнил только свой, отдельный момент. Правда, схватку двух Великих Богинь почему-то помнили все. Но в общем и в целом картина была ясна. Поэты, музыканты и художники разъехались по домам, и многие из них переосмыслили свое творчество. Да, господину Михаилу все-таки вернули откушенную голову, а мамзель Девочкиной - ее голос. А у Лилечки теперь все тело в причудливых цветочных татуировках, а Эдичка живет вместе с нею и горя не знает, помогает ей воспитывать дочку. Говорят, что он изменился в лучшую сторону, хотя прежние ехидность и зловредность в нем так и остались. А г-н Касьянов как пропал, так и пропал с потрохами, и больше его никто не видел. Так ему, в общем-то, и надо.
Вот такие чудеса произошли одной июньской ночью в подмосковном поселке Молохово.