Философия Петра

     Работа не шла, не хватало запчастей, чтобы закончить ремонт двигателя, и мужики, махнув на все рукой, решили сообразить. Мастер отсутствовал, и надзора особого не было. Один лишь Петр, как всегда, не поддержал компании. Он стал раскладывать инструменты, думая о чем-то своем. Мужики  уже привыкли к тому, что Петр отказывался с ними посидеть, отпускали в его сторону сальные шуточки, стараясь поддеть. Да только он на это никак не реагировал. Петр, в общем-то, никому не мешал, начальству не докладывал, если что, но в то же время был обособленным в бригаде. Поэтому мужики не очень  его жаловали, считая  Петра белой вороной, и называя меж собой - «лохом».

     Петр и с виду-то  отличался от всех в бригаде. Не очень высок, всегда аккуратен, не было в нем показушной мужицкой удали, размашистых движений, крутого гонора. У Петра и философия была на все своя. Он не любил болтунов и лоботрясов. Когда мужики заводили разговор о бабах, то Петр лишь поправлял, как бы невзначай: «не бабы, а женщины» и отходил в сторону, продолжая какое-нибудь дело. И лишь однажды высказал свое мнение:
     - Мне без разницы какие у женщины ноги – длинные или нет, блондинка она или брюнетка, лишь бы она была моей женщиной и ничьей больше.
 
     Такая философия мужиков рассмешила и долго еще они по этому поводу язвили в адрес Петра, мол ничего ты в жизни не понимаешь, да и где уж тебе с твоими чопорными манерами.      

     Петр лишь молчал, считая, что объяснять этим людям – терять время зря. Его удивляло, как могут мужики большую часть своего времени проводить в разговорах за бутылкой, рассуждая ни о чем, да пошло и зло шутить.

     Может так каждый и остался при своем мнении, если бы не несчастный случай с Петром.
     При ремонте одного агрегата, Петру одной из железяк придавило ногу. Была раздроб-лена кость, и он оказался в больнице. Мужики, сидя в очередной раз за бутылкой, решили навестить Петра, так – от нечего делать. Дымов по этому поводу даже изрек:
     – А что, мужики, хорошая идея, пусть он и «лох», но все же человек.

     В больнице Петра не оказалось, и мужики направились  к нему домой, заодно они решили удовлетворить свое любопытство – своими глазами увидеть, как же живет Петр. Дымов, ухмыляясь, по дороге говорил:
     – Посмотрим, такой ли у него аккуратненький дом, как он сам?

     Двор у Петра был большой. Не ожидая увидеть такие постройки, вся бригада, как бы приостановилась, и Дымов прикусил язык. С одной стороны дома были гараж, хлев, с другой – огород, да аккуратненьким рядком грядки. Ко всему была приложена хозяйская рука.

     Встретил Петр свою бригаду дружелюбно. Он все еще пока передвигался с помощью костылей, но был весел.

     Дымов произнес:
     – Вот тебе и раз, мы думали, ты тут лежишь, умираешь и своей кислой физиономией мир, да нас проклинаешь.

     Петр рассмеялся:
     – Ладно вам, проходите, у нас пироги сегодня. Кстати зашли.

     Мужики слегка стушевались. Проходить, не проходить, да и наверняка один чай будет.

     Но тут Дымов скомандовал:
     – Раз зовут – грех отказываться!

     – Вот и хорошо – обрадовался Петр и крикнул жене, которая была на кухне:
     – Ирина, собирай стол, гости пришли!

     Часа три мужики пробыли дома у Петра. Сами того не ведая, они попали на семейное торжество – двадцать лет семейной жизни Петра с женой Ириной.

     По дороге назад Дымов сказал:
     –  Вот Вам и лох. С виду – смотреть не на что, а такую усадьбу отгрохал!
 А жена, какая красавица! Пироги  печет - объедение! Я то, думал у него замухрышка какая-нибудь, да и вообще…

     Бригада лишь поддакивала Дымову, который продолжал рассуждать о Петре.
     – И ведь пьет же, собака! Ишь, как щедр был, а на работе ни-ни. Надо бы подумать над его жизненной философией.

     Озадаченные мужики разошлись по своим домам,  думая каждый о своем.

     А Петр, обнимая жену, говорил, что когда избавиться от костылей, то он обязательно свозит её к морю. Ирина, прижимаясь к плечу мужа, думала, как все же ей в жизни повезло, что у нее есть такой Петр, сильный и надежный, и как чудесно сидеть вот так вдвоем и знать, что это и есть счастье.