Золотистая фея

     (изменены только имена.)

     Коридор был белый, длинный. Идя по нему, чувствовал себя серой подопытной мышкой, за каждым движением которой следили из множества окон,
расположенных в шахматном порядке. Такое расположение окон обуславливалось тем, что бы люди находящиеся напротив, не могли видеть того,
что происходит в других помещениях. Было тихо, тихо так, что в ушах начинало звенеть. И от этого возникало ощущение нереальности про-
исходящего. Ощущение... как будто находишься во сне. Толстая дорожка и мягкие бахилы гасили звук шагов.
     Каким образом Селена угадывала, что кто-то идёт к палате, и кто именно было, совсем неясно. Я тихонько приотворил дверь, и тоненький, переполненный радостью голосок приветствовал меня: добрый день, Бруно, я знаю, что это ты. Улыбка девочки лучилась, и та радость которая её переполняла передавалась мне. И я, мимо воли начинал улыбаться, но видимо улыбка выходила не очень... девочка спросила: что сказала Нелли? Нелли, это её врач.
     Я, проглотив горький комок, отвечал: мне разрешили побыть с тобой, Золотистая Фея(девочка просияла), хотя не этот ответ она ждала от
меня, и предупреждая её вопрос, я поспешил продолжить придав голосу уверенность, насколько это было возможно: мне разрешили рассказать те-
бе сказку или прочитать какую-нибудь книжку. Сказку,  конечно же сказку. Ты придумываешь, такие изумительные истории, ни в одной книжке
нет таких историй. Она лежала, маленькая, бледная, тоненькая девочка, окутанная системами позволявшими ей жить, и улыбалась. Слёзы
выступившие из глаз моих, попали ей на руку, она вздрогнула. Бруно, мой верный, мой храбрый Бруно, ты плачешь. Не нужно, я знаю, Нелли
расстроила тебя, но я знаю и то, что ты никогда ей не верил. Я попробовал вытереть свои неосторожно пролитые слезинки, но она попросила не
делать этого. Мне приятно, чувствовать тебя на своей руке, я знаю, врачи запрещают прикасаться ко мне... но если бы они знали, как это
приятно.
     Бруно, если ты устал, можешь просто посидеть рядом, и ничего не говорить. Я поспешил заверить её, что ничуть не устал. Какую сказку
ты бы хотела услышать, Золотистая Фея? Она просияла, после подумав, смешно перебирая губами про себя. Наконец, произнесла: почему Луна
улыбается?
     На её прозрачном лице, проступил пот, я аккуратно промокнул его, она благодарно улыбнулась. Я с тревогой спросил: может позвать сес-
тру или Нелли, но она решительно отказалась. Они прогонят тебя, оставив нас без сказки, и мне будет плохо. Я обещаю не проронить больше ни
слова, только не зови никого, и рассказывай, даже когда я усну. Она улыбнулась, но в этот раз улыбка её была горька. Знала ли она об нашем
 разговоре с Нелли? Она замолчала и приготовилась слушать.
     О, моя Золотистая Фея, знаешь ли ты, как радуются приходу Солнца все-все живущие на Земле? Она улыбнулась, что означало утвердитель-
ный ответ. Да, ты права, ему рады все:- от маленьких существ, которых мы порой не замечаем, или вообще не знаем о них, до людей и огром-
ных животных и китов. Каждая травинка, каждый стебелёк, листочек, лепесток рад Солнцу. Каждый старается выказать ему свою любовь. Кто пе-
нием своим, кто нарядным убранством, кто возделанной землёй, и посаженным деревом, кто просто порхая с цветка на цветок. И лишь Луна,
живущая в царстве ночном, одна она всегда печальна, от того, что никто не выказывает и ей такой же радости. Я посмотрел на лицо Селены.
Оно было спокойно, без следов скрываемой боли, оно было торжественно, она представляла то, что я ей рассказывал. Датчики перемигивались
на приборах, но всё меньше было зелёных, добавлялись и добавлялись жёлтые и красные, но она была спокойна, слышала ли она меня? Я думаю
 - да. Когда я замолчал, чтобы проглотить очередной ком в горле, реснички дёрнулись, и я продолжил положив свою руку на её. Пульс выказы-
вал, что она борется, но как слабы были его толчки... И вот однажды, продолжал я, проснулся прекрасный цветок, цветок, которого никогда
не видело Солнце, а в нём... а в нём бабочки, ночные бабочки и ночной цветок. Всегда печальная Луна изумлённо спросила кто вы  прекрасный
цветок и милые бабочки, и что вы делаете здесь ночью, когда все цветы и бабочки спят? На, что те отвечали: мы посланы к тебе Золотистой
Феей, чтобы ты не была так грустна и печальна.
     Большая слезинка сбежала к подушке, и впиталась в неё оставив мокрое пятнышко. В окно билась ночная бабочка, неизвестно как оказав-
шаяся в палате. Но мне казалось, это душа моей Золотистой Феи просилась на волю, и я открыл окно.