Жить 300 лет? 15

Швейцария

 В изысканном ресторане с незабываемым современным дизайном под легкую ненавязчивую музыку танцевали пары. Среди гостей, имеющих возможность позволить себе окунуться в атмосферу дорогостоящего тепла и уюта, были и Венера  Барбет с мужем Акимом Колеями.
Услужливый персонал, способный удовлетворить даже самого привередливого клиента, всегда были наготове выполнить любую прихоть, будь то особый вид виски или же дорогие кубинские сигары.  И поддавшись желанию расслабиться, господин Аким одним щелчком пальцев сбросил с плеч недавние тревоги. Утопая в комфортном мягком диване, он со спокойным лицом пил свежий морковно-яблочный сок, потягивая фруктово-ментоловый дым из кальяна, наполняющий легкие ароматами экзотики.
Рядом с ним была вторая половинка – на удивление молчаливая и задумчивая «гонщица». Аким решил отложить до завтрашнего утра важные дела, но план действий время от времени непринужденно всплывал перед глазами. Говорить о проблемах вовсе не хотелось, тем более в столь важный день в жизни Венеры. Ведь не каждому дано сохранить жизненную силу, и в 250 лет выглядеть на 80. Его горная красавица, поделившаяся с ним секретом молодости, вызывала все те же светлые чувства, что и 120 лет назад, когда он спас её от разъяренного аборигена в Австралии.
— Дорогая, может ну их – безалкогольные напитки?! – Аким накрыл горячей ладонью ухоженную ручку супруги, и, не дожидаясь ответа, подозвал  официанта. – Шато Лафит, будьте столь любезны.
Венера Барбет  неожиданно вздрогнула. Красные французские вина у неё всегда ассоциировались с Австралией, с родной деревней, от которой не осталось и следа, лишь воспоминания. Она не знала своего отца, но мама рассказывала, что он был виноделом. Молнией пронеслись обрывки истории: «Король Фридрих II (1740-1786) и его экспансионистская политика  угрожали интересам европейский стран.  И в семилетней войне (1756-1763)  коалиции Австрии, Франции, Саксонии, Швеции, Испании и России против Пруссии и Великобритании* погибали смертью храбрых не только обученные воины, но мирное население. Одним из мужественных защитников родины, отдавший жизнь во имя справедливости стал и Жан де Сильфа – герцог знатного рода Бордо, так и не вернувшийся к австралийской красавице, верившей обещаниям пылкого влюбленного».
 — Венера, – догадливый муж понимал, что название вина вызвало нахлынувшее уныние, но даже не догадывался, что помимо воспоминаний о прошлом есть и другие причины для беспокойства. – Ты переживаешь из-за сегодняшней аварии?
— Я? – растерянно переспросила Венера, никак не решаясь завести разговор о том, что её действительно беспокоит – мужчина с ожерельем, за которым она и погналась, желая разобраться. Как мать, она чувствовала свою вину за то, что 120 лет назад волей случая оказалась не в том месте, не в то время. Предположения, что турист и есть её ребенок, не давали ей покоя больше, чем возможные неприятности с законом.
В наполненных бокалах отражались огоньки приглушенного освещения, а навязчивые мысли так и просились быть озвученными. Но Венера подсознательно боялась ворошить прошлое. Поймет ли он? Простит ли? Одно она знала наверняка – сапфировое ожерелье знак свыше, и она обязана раскрыть все карты.
— Всё обойдется, верь в это, – приподнял бокал Аким Колеями. – Тебя будет защищать один из самых прославленных адвокатов, проявивших грандиозные познания в правовых нюансах. Он эффективно может оправдать даже ночного гонщика, объявив его не причиной несчастного случая, а наоборот жертвой обстоятельств. Так что успокойся! Посмотри как красиво вокруг, – он нежным прикосновением  сухих морщинистых рук коснулся подбородка жены, смотря прямо в глаза, таящие в себе неразгаданные загадки.
— Мне так не ловко, – отпив глоток вина, Венера ощутила приятный обжигающий вкус и залпом осушила бокал, никак не реагируя на явное изумление мужа.  – Благодаря энной сумме, которую ты передал Эрнесто, я буду дожидаться приговора на свободе. Если бы не ты, я бы сейчас сидела за решеткой. Но если бы не эта авария, я бы не встретилась лицом к лицу с прошлым.
— О чем ты говоришь? – Аким отставил в сторону выпивку и приготовился услышать что-то ужасное. Потому что Венера в образе веселой, иногда даже легкомысленной натуры,  никак не походила на женщину, сидящую рядом. Сама серьезность. И леденящая глубина изумрудного взора настораживала.
— По местным законам мне грозит некоторый срок лишения свободы, но это ничто по сравнению с душевными муками, которыми я сама себя наказываю вот уже более века. Я не помню лишь короткий эпизод из своей жизни, но именно тогда прервалась цепочка связывающая меня с… С тем, чего не вернуть, – огорчено добавила женщина, – а сегодня я словно вернулась в 1886 год, когда я носила под сердцем ребенка.
— Но как авария могла натолкнуть тебя на мысли столетней давности? – Аким не видел связи между несчастным случаем на дороге и инцидентом, произошедшим в Австралии.
— Ожерелье моей матери, – прошептала она. Переносясь во времени, Венера будто видела расплывчатый обрывок черно-белой фотографии, на которой можно было распознать добрую улыбку, тонкую шею и массивное на удивление четко различимое синее украшение из сверкающих сапфиров. – У того второго мужчины, склонившегося над бездыханным телом, выскользнуло из кармана куртки ожерелье. Оно было точно таким, какое носила мама. Я и побежала за ним как угорелая, потому что… Что если это был мой сын?
— Где то ожерелье? – Аким прищурился, осознав в который раз «как тесен мир». Неужели те двое, о которых говорит жена и есть Дейк  Ломан и его молчаливый напарник? Он был убежден, что случайностей вообще не существует, есть лишь невидимые закономерности.   И с большей долей вероятности можно предположить, что речь идет об одном и том же ожерелье. Но из-за этой же аварии оно до сих пор не в руках Акима Колеями и не на шее его любимой жены, для которой он и хотел его купить, зная о слабости к синим корундам.
— Тот мужчина турист, по-видимому, сбежал. Возможно, он не хотел давать показания или у него были другие причины. Но на вопрос «Откуда у тебя ожерелье» он ответил «От австралийской бабушки». Я должна разыскать его, во что бы то ни стало, и выяснить всю правду, иначе я не успокоюсь.
— Мы его найдем. Я тебе обещаю, – твердо сказал Аким.
Он надеялся уже завтра решить этот вопрос. Ведь Дейк Ломан уже не в первый раз сбывал в его ломбарде драгоценности и вероятнее всего ворованные, а желание получить $ 250 тысяч не может иссякнуть за сутки.   Тем более  Колеями был уверен, что Дейку сообщили о срочности неотложных дел, и он с пониманием отнесется  к  переносу их сделки.  Единственное что настораживало пожилого бизнесмена так это предположения жены, что  Дейк Ломан  её сын. Аким не верил в это, но, зная, что жизнь иногда выбрасывает непредсказуемые номера, решил сам во всем разобраться, прежде чем обнадеживать или огорчать Венеру. Теперь, он еще больше хотел заполучить то сапфировое ожерелье, считая его ключом к разгадке старой тайны.





Австралия

Роберт Дупель, как мужчина знающий толк в женщинах, сам бы никогда не заинтересовался подобной представительницей прекрасного пола. Хотя к слову «никогда» он относился пренебрежительно и старался не использовать, ему часто доводилось опровергать то, что принято считать невозможным и неестественным. Поэтому даже во внешности Лафиты он искал положительные стороны, стремясь сделать свои собственные выводы «чем же эта горная одиночка очаровала профессора-очкарика». «Но Ираклий без очков, и нисколько не прищуривается как раньше». Это озарение вынудило Роберта без отлагательств выяснить, в чем же дело.
 Оставив примятым пышный ковер пахучих трав, он встал, осматриваясь по сторонам. Под развесистым старым буком горел костер на фоте нетронутой красоты природы. Ираклий и Лафита о чем-то мило ворковали. И не нужны были никакие доказательства, чтобы понять, что между ними есть притяжение. Как «+» и «–» по законам физики, так и столичный профессор с двумя высшими образованиями и неграмотная отшельница, тянулись друг к другу. Что могло привлечь девушку, испытывающую дефицит мужского внимания – казалось бы ясно. Она бы и в первого встречного влюбилась по уши, – думал Роберт. Но Ираклий объездил полсвета, и из всех выбрал именно эту ничем непривлекательную особу. Странно, что тут еще сказать.
Подойдя ближе, Роберт поправил на шее уголки завязанного платка, аккуратно приложил взъерошенные ветром волосы и, прочистив горло хрипящим «кг-кг», оказался в полуметре ото всех. Он не мог не обратить внимания, как Ираклий без особого труда вынимал пригоревшие крупинки,  что подтверждало  предположение: «к нему вернулось зрение». Но как?
— А с каких это пор ты перестал носить очки? – он присел на корточки, не обращая внимания на неаппетитное блюдо, томившееся над прогоревшими дровами. – На заседание дерматологов ты улетал из страны совершенно другим человеком, а сейчас… – обсуждать личную жизнь племянника, да еще и в присутствии его новой пассии, серьезный деятель науки не намеревался, но пролить свет на историю с возвращением зрения хотелось. 
— Теперь все изменилось, потому что у меня есть Лафита – моя спасительница!   
Ираклий со стороны казался дяде влюбленным мальчишкой. Но не из-за любви же он прозрел? Скорее, наоборот, ослеп, если не видит явных признаков уродства в её внешности. Зато другие мелочи он замечает.
— У Лафиты есть тайная лаборатория с офтальмологическими лазерами для коррекции зрения?! – рассмеялся Роберт от своих же шуточных вопросов, зная наперед, что говорит чушь.
 — О! Моя Лафита может потягаться с ведущими офтальмологами и без медицинских вмешательств вернуть человеку и зрение, и здоровье, а самое главное – молодость! – Ираклий интригующе подмигивал девушке, отчего доктор нервных болезней и генетики невольно подумал, что у племянника после падения самолета не все в порядке с головой.
— Лафита, чем вы его опоили? Я не узнаю своего племянника.
— Я давала ему воду и козье молоко, – робко ответила девушка, заметив настойчивый интерес в маленьких глубоко посаженных глазах родственника косметолога. Ему бы она побоялась открыть свою тайну, но поскольку Ираклий доверял этому человеку, и Лафите не оставалось иного выхода, как рассказать об источнике здоровья и молодости. – Вода в этих горах необыкновенная, она живительная. Здесь есть два озера: у подножья горы, между невысокими холмами, и в пещере, откуда вы нас вызволили недавно, а также небольшой ключ за домом.  В каждом источнике богатейший состав минералов, необходимых для полноценного функционирования человеческого организма. Вода – это жизнь, а коллоидные минералы  – это долголетие…
— Простите, – Роберт удивился, что Лафита, судя по лексике, владеет некоторыми знаниями из рода медицины. – Здесь, наверно, где-то есть школа? Я думал, вы здесь одиноко прозябаете, совершенно отстав от цивилизации, – заметив смущение на лице девушки, он смягчился в голосе. – Так, значит, вас окружают три термальных источника? Так?
— Роберт, вероятно вода здесь на самом деле уникальная, – серьезно добавил Ираклий, прочитав на лице дяди сомнения. – В общем, я хочу взять образцы на экспертизу. Надеюсь, ты мне поможешь.
— Не в вопрос. Можешь на меня рассчитывать. Провести лабораторные анализы воды – сущий пустяк. Но неужели ты настолько уверен, что все дело в воде? Если подумать, то психологический фактор после авиакатастрофы тоже мог оказать положительное влияние не только на глаза, но и… если бы у тебя была амнезия, к тебе бы и память вернулась.
— Да забудь ты о зрении, есть более серьезные причины досконально изучить состав этих вод, – Ираклий улыбнулся, глядя на разрумяненную скромницу. – Угадай, сколько лет Лафите?
— Она еще несовершеннолетняя? – переспросил Роберт, не догадываясь, к чему он клонит.
— Ты тоже считаешь, что столь гладкая кожа может быть только у юных красавиц? – словно дразнясь, говорил косметолог. Ему то приходилось иметь частый контакт с женщинами недовольными ранними проявлениями признаков старения.
— Я принесу посуду. Обед готов, – чувствуя себя неуютно, Лафита сорвалась с места, предоставив возможность профессорам обсудить её возраст наедине.
— Ты хочешь сказать, твоей возлюбленной уже есть 21 год? – Роберт оценивающе смотрел вслед Лафите.
— Понимаешь, дядя, она говорит, что родилась 120 лет назад, – прошептал Ираклия, наблюдая, как округляются глаза Роберта. – И я верю ей.
— Но это невозможно.
— А зачем ей обманывать? Ведь есть масса способов установить настоящий возраст любого человека, и я в любом случае узнаю истину. Тем более Лафита согласилась ехать со мной в Канберру.
— Вот это новости, – в голове Роберта никак не укладывалось только что услышанное. – А я думал у вас тут любовь? А ты, оказывается, нашел другой способ прославиться? Омолаживающий лазер это для тебя уже не в счет.
— Мне действительно очень симпатична Лафита. Она не такая как все! И даже если ей 120 лет, меня это не пугает. А лазер, как ты сказал, уже неактуален.
— Только не говори, что и жениться на ней думаешь? – тихо спросил Роберт, озираясь, не возвращается ли Лафита.
— А почему бы и нет? Но сначала мы все-таки узнаем друг друга поближе.
Ничего не ответив, удивленный доктор наук задумчиво впал в рассуждения. Не сон ли это все? Ираклия будто подменили, но даже это не так его волновало, как смутная загадка Лафиты. И кто дал ей такое странное имя? Почему она утверждает, что ей 120 лет? А что она не лжет? Этот нонсенс опроверг бы все научные труды о продолжительности жизни, судя по которым генетический потенциал не превышает 140 лет. Тогда есть возможность не только обрести славу, но и стать миллионером!





Швейцария

Венера Барбет под руку с мужем спускались по ступенькам, освещенным яркими фонарями. Романтический вечер, наполненный сердечными откровениями и воспоминаниями ушедших лет, остался позади. Кто бы знал, как сложилась бы её жизнь, не повстречай она  120 лет назад этого человека с утонченными манерами и открытой душой?  Но в те минуты она думала о другом. Мог ли тот турист с бородкой оказаться её сыном, родившимся на свет в результате позорного надругательства командой исследовательской экспедиции из Британии над ней – коренной жительницей австралийского континента?  Венере часто снились сны из далекого прошлого: босоногое детство и колониальный период в истории Австралии, отмеченный вспышками инфекционных заболеваний, завезенных европейцами . Они захватывали пахотные земли, пригодные для разведения скота и выращивания хозяйственных культур, притесняя местное население. В бегах от завоевателей аборигены и бросали родные места, уходя в горы.
От налетевшего слайд-шоу картинок из прошлого, вызывающего грусть, Венеру Барбет вернула к реальности оглушающая сирена полицейского кортежа, окружившего казалось все здание величественного ресторана. Сине-красных мигающих ламп было столько, что звездное небо по сравнению с ними скромно чернело неприметным полотном.
— Аким Колеями? – твердый бас подбегающего мужчины в форме резал слух, не дожидаясь ответа, он продолжил, так как был уверен, что не обознался. Венеру Барбет трудно спутать с любой другой старушкой. – К сожалению, у меня две плохих новости, – он не дал им даже сосредоточиться, и пулей старался выпалить все, что стало известно, – Венера Барбет должна быть изолирована от общества…
— Это почему же? – удивилась женщина, никак не придя к какому-нибудь логическому объяснению такого неожиданного скопления служебных машин. – Если из-за дневного несчастного случая, так меня выпустили под залог дожидаться суда на воле.
— Какой залог? Эрнесто Обалделый мертв, $ 200 тысяч так и не поступили на счет, и это еще не все. Только что сообщили: ваш ломбард ограбили неизвестные. Поэтому следуйте за мной,  – трещал он, не останавливаясь ни на секунду.
— Как? – только и смог произнести ошарашенный господин Аким, хватаясь за сердце и медленно оседая на асфальт. – Этого не может быть… Эрнесто… мальчик, – он запинался, жадно хватая воздух открытым ртом.
— Аким, тебе нельзя волноваться, – Венера  решительно опустилась перед ним на колени, не думая ни о тонких колготках, ни о чем другом кроме пугающего состояния мужа. В последние годы он опрометчиво сдавал позиции, не смотря на ежедневный прием чудо-средства из затемненной бутылочки без опознавательных надписей. Нащупав в его кармане нужный предмет, Венера, не обращая ни на кого внимая, пропуская мимо ушей гомон столпившихся полицейских, вызывающих скорую помощь, поднесла к губам небольшую емкость. Набрав в рот живительной влаги, она обрызгала  побледневшее лицо мужа.
— Простите, я не думал, что так выйдет, – оправдывался напуганный защитник правопорядка, помогая господину Акиму развязать удушливый галстук.
— За меня не беспокойтесь, – еле слышный голос обессиленного старика вселял надежду, что в этот день одной жертвой будет меньше.
— Вы могли бы мягче сообщить о смерти Эрнесто, – раздраженно бросила Венера прямо в глаза удивленного полицейского.
 — О смерти? А я то думал, Аким Колеями больше будет переживать из-за ограбления и тех $ 200 тысяч, из-за которых и убили комиссара, – с глупым выражением лица изрекал коллега погибшего.
— Деньги. Деньги. Вы только об одном можете думать, – разгневалась Венера, злясь на превратности судьбы, одним дарующей долгую жизнь, вторым раннюю смерть, а третьим – алчность и ненасытную тягу к богатству.
— Успокойся, дорогая, мне уже лучше, если можно так сказать, – холодная дрожащая рука Акима Колеями сжала горячую гладкую ладонь супруги.
Вскоре подъехала карета скорой помощи, но к тому времени седовласый бизнесмен уверенно стоял на ногах, вникая в суть дел относительно «повторного» залога. Врач, недовольный ложным вызовом, лишь пожал плечами и даже не стал проводить осмотр, дав возможность собравшимся разъехаться по своим делам.
Супруги  Аким Колеями и Венера  Барбет, прибывшие в ресторан вдвоем на   одном автомобиле, разъехались в  противоположные стороны на белых BMW  с надписями  «Police».  Венере предстояла бессонная ночь в пустой камере, и только тени прошлого размытыми видениями на серых стенах чертили дальнейшую судьбу, уходящую корнями в века открытий новых земель европейцами. А господина Колеями ожидал сюрприз, стоимостью почти в полмиллиона  $.

* * *

Переживая смерть молодого комиссара, соседа, к которому Аким относился почти как к родному сыну, встревоженный бизнесмен долго не мог собраться с мыслями. На столе ароматно пах остывающий кофе, но Колеями к нему даже не притронулся. Он безнадежно перелистывал прошлогодние ежедневники в надежде найти хоть какую-то зацепку – где искать Дейка. Но ни номера телефона, ни адреса нигде не было. В те минуты он пожалел, что однажды связался с этим загадочным искателем старинных украшений, не потребовав его предъявить хоть один документ, подтверждающий личность. Но кто бы мог подумать, что Акиму придется лично заниматься его поисками? Обычно клиенты бегают за ним, а не наоборот. Но в этот раз на карту поставлено многое – давняя загадка Венеры и желание Колеями наказать бессовестного преступника, позарившегося на его состояние и лишившего жизни хорошего парня Эрнесто.
Аким решительно отбрасывал предположения Венеры, шестое чувство ему неугомонно твердило «Дейк проходимец, нечестно завладевший сапфировым ожерельем только ради денег». Но сомнения подталкивали его и к вопросу «А что если этот бородач на самом деле хотел продать ожерелье бабушки? Нет. А даже если «да», он все равно преступник, жестокий и расчетливый человек, которому нет прощенья. Но материнское сердце всегда готово понять и простить. Венера всю жизнь мучилась смутными воспоминаниями, до сих пор не зная наверняка, как так вышло, что она где-то оставила своего новорожденного ребенка. Она считает себя виноватой, и если окажется что Дейк её сын, она закроет глаза на все, и будет умолять его о прощении». – Так думал Колеями безрезультатно перерыв весь стол в своей библиотеке.
Одно могло его порадовать – за окном начинался новый день! Синее ожерелье из удивительных сапфиров светилось у него в руках, освобождение из-под стражи Венеры было делом времени, и как только откроются банки можно смело снимать очередные $ 200 тысяч, и… и… Но где найти Дейка? – этот вопрос не давал покоя пожилому джентльмену в наглаженном костюме цвета сливочного масла. (Для Акима Колеями снять со счета $ 200 тысяч было равносильно, что студенту купить пирожок, и поэтому он сильно не заморачивался по этому поводу)