Часть 14

14
  Я хотел отправиться в военкомат с самого утра, но надо было еще узнать, как туда добраться, поэтому пришлось обратиться к медсестре. Но она сказала, что эвакуированная, в городе бывает нечасто, и как найти эту улицу тоже не знает. В этот момент мимо проходила пожилая санитарка, и сестра посоветовала обратиться к ней, та была местная. Санитарка вполне доходчиво объяснила мне маршрут, это оказалось не очень далеко от госпиталя. Но сначала я решил зайти к Ваньке, но тот еще спал, и будить его я не стал.
  До военкомата я добрался быстро. Только один раз спросил дорогу у пожилого мужчины, и через несколько минут стоял перед военкоматом. За железными зелеными воротами с большими красными звездами находилось два здания, деревянное и кирпичное. Вот и весь военкомат!
  Я предъявил часовому документы и уже через минуту стоял перед дверью с табличкой «Особый отдел». Немного помявшись, я громко постучал, услышал голос и вошел. помещение оказалось не очень большое – три письменных стола, сейф и стеллаж с полками. В кабинете довольно холодно, и два находившихся здесь человека были одеты в шинели. Похоже, здесь печное отопление. А с дровами, видимо, напряженка. А может быть, печки еще не затопили. Два офицера занимались своими делами, и на меня никто не обращал внимания. Я осторожно кашлянул. И один из сидевших обернулся:
- Что вы хотели, лейтенант?
  Второй тоже из любопытства повернулся, и я узнал Ломоносова. Тот, похоже, обрадовался:
- Герасимов! Виктор! Проходи, присаживайся.
  Он указал на свободный стул. Внимательно посмотрел на меня и понимающе качнул головой:
- Что, ничего не получилось?
  Я утвердительно кивнул:
- Да, товарищ лейтенант. Медицина бессильна.
- А ты не дрейфь, лейтенант! Мы еще повоюем! Ну, что? Пойдем к военкому? Борь, я отлучусь на минутку?
  Это он второму особисту, а потом мне:
- Пойдем, лейтенант. Обрадуется майор! А то помощник его уже задолбал.
  Мы прошли в другое здание, кирпичное. Здесь было еще холоднее, но из труб уже курился дымок. Я полюбопытствовал у Ломоносова, размашисто шагавшего впереди:
- Миш, а чего так поздно печки растопляют? Вон какой колотун!
- Нет, просто истопник сегодня поздно пришел. Говорит, зараза, что всю ночь животом промаялся, заснул только под утро, вот и проспал. Врет, сразу видно, что с похмелья.
  Вскоре добрались до кабинета военкома. Ломоносов постучал, и мы вошли. За одним-единственным столом сидел усталый пожилой майор. Ломоносов торжественно произнес:
- Вот, Семенович. Твой новый заместитель!
  Майор посмотрел на меня внимательно, с прищуром:
- Ну-ну. Поглядим!
  Я представился по форме:
- Лейтенант Герасимов! Прибыл в ваше распоряжение, товарищ майор.
  Военком ничего не ответил. только взглянул на особиста:
- Тот самый? Пограничник?
  Ломоносов согласно кивнул. Мне стало ясно, что моя кандидатура здесь уже обсуждалась. Майор довольно сказал:
- Хорошо! Документы давай, лейтенант!
  А к Ломоносову обратился вполне по-приятельски:
- Спасибо, Миша! Магарыч за мной!
- Ну, я пошел, Семеныч?
- Иди, спасибо еще раз.
  Документы мои военком изучал недолго:
- Ага! Ты чего стоишь-то, лейтенант?
  И лишь потом протянул руку:
- Сергеев Панкрат Семенович. Прошу!
  Пожав ему руку, я уселся напротив, а майор громко постучал кулаком в стенку:
- Эй, Полупанов! Дуй сюда, етить твою!
  Из-за стенки раздался густой сочный бас:
- Сейчас, Панкрат Семеныч, иду!
  А военком обратился ко мне уже почти по-дружески:
- Если бы ты знал, лейтенант, как он меня замучил. Извел совсем своими рапортами, наконец-таки, избавлюсь от него. Сейчас придет!
  Я ожидал увидеть могучего, рослого человека, но вошел тщедушный юноша лет двадцати от роду. Он был необычайно худ, казалось, что обмундирование надето на гвоздь. Зато в петлицах у него три кубаря – старший лейтенант. Он мельком взглянул на мен и обратился к военкому:
- Вы что-то хотели, товарищ майор?
  Да, на военного он походил менее всего. Но прежде всего меня поразило, как такой голос может принадлежать этому человеку? С другой стороны, старший лейтенант добивается отправки на фронт. А это что-то, да значит! И его телосложение здесь совершенно ни при чем. Все это мигом пронеслось у меня в голове, а майор откинулся на спинку стула и довольно проговорил:
- Вот, Полупанов, знакомься. Это твой сменщик, лейтенант Герасимов, етить твою.
  В майорском заместителе произошла поразительная перемена. У него даже плечи откуда-то появились:
- Наконец-то!
  Но тут же он исправился:
- Старший лейтенант Василий Васильевич Полупанов!
- Лейтенант Герасимов, Виктор Владимирович!
  И рукопожатие у него оказалось довольно крепким. Военком тут же взял все в свои руки и распорядился:
- Значит так, етить твою! Ты, Полупанов, приводишь в порядок свои бумаги. А ты, Герасимов, сегодня будешь обустраиваться на новом месте службы. Жить тебе, как я понимаю, негде, етить твою?
  Особенностью военкома было то, что он к месту и не к месту вставлял свое любимое выражение – «етить твою». Что оно означало, похоже, никто не знал. Но было заметно. что без этого «етить твою» речь у майора не клеится. Тем временем военком продолжил:
- Значит так! Есть тут одна конура, етить твою. Можешь там пожить. Кровать, тумбочка и умывальник там есть. Потом подыщешь что-нибудь получше, етить твою.
  Я слушал молча, Полупанов уже ушел, а майор продолжал инструктировать меня:
- А сейчас дуй к Полупанову.
  Он кивнул головой на стенку:
- Он тебя поставит на довольствие, ну, выдаст аттестат и прочее, етить твою. И шапку зимнюю пусть выдаст, да и все зимнее пускай дает. Полушубок, валенки, перчатки, етить твою!
  И снова стукнул кулаком в стенку:
- Полупанов!!!
- Да, товарищ майор!
  Я, в очередной раз, поразился силе этого голоса, а военком продолжал кричать:
- Ты слышал распоряжение начальства, етить твою!
- Так точно, товарищ майор!
- Выполнять! Иди оформляйся!
  Это уже мне, я вышел, но снова услышал голос военкома:
- И конуру ему покажи, етить твою!
  Вероятно, это относилось к Полупанову. Его дверь находилась рядом, я постучал и зашел. В таком же маленьком кабинете стандартный набор казенной мебели. Полупанов жестом пригласил меня присесть, одновременно заполняя какие-то документы. Закончив с делами, он проводил меня до двери в мое новое жилище, дал ключ и пробасил:
- Вот, товарищ лейтенант. После обеда зайдете ко мне за зимним обмундированием.
  Полупанов развернулся и ушел, а я отомкнул огромный амбарный замок на двери своей новой «квартиры». Отворив дверь. Я застыл на пороге. Да. Зрелище впечатляющее - этакая гробница метра в три длиной с железной кроватью на которой лежал замызганный тюфяк и такая же подушка без наволочки, табуретка на трех ножках и рукомойник в углу. В торце имелось небольшое оконце, но выходило оно на какую-то глухую деревянную стенку. Да-а! Но что же, как говорится, за неимением гербовой пишем на простой. О, да тут все же не так уж и плохо, даже лампочка есть. Ладно, проживем пока! Только я успел зайти вовнутрь, как в дверь постучали и вошел Полупанов. Он как в воду глядел, принес постельное белье, солдатское одеяло и кусок хозяйственного мыла. Я поблагодарил, а он разъяснил мне, показывая на стенку, часть которой была кирпичной:
- Здесь печка находится. А топка в другой комнате. Там у нас солдатское помещение и топят они ближе к вечеру. Чтобы ночевать было потеплее. Это голландка, а там у них плита, можно чаю попить. Там и чайник есть. Ну, все! Устраивайтесь, товарищ лейтенант. После обеда прошу ко мне!
  Что же, жизнь налаживается. Я застелил постель, нашел в коридоре веник, все подмел. За кроватью нашел чистое ведро и принес воды, благо колонка находилась во дворе военкомата. Потом сходил в гарнизонную столовую. Она тоже находилась неподалеку, метрах в двухстах. После обеда я вообще все видел в розовом свете и с часок отдохнул. укрывшись шинелью. Потом получил зимнее и решил зайти к военкому. Похоже, он был неплохим мужиком. И искренне мне обрадовался:
- Ну что? Устроился, Герасимов, етить твою?
- Так точно. Товарищ майор!
- Ты вот что! У нас здесь не регулярная армия, так что обращайся ко мне по-простому. Запомнил, как меня зовут, етить твою?
- Так точно, Панкрат Семенович!
- Вот это другое дело, Витя!
  Он поднял вверх указательный палец:
- Но это так, между собой Вась-Вась! А если начальство какое заявится, то прошу по уставу, етить твою! Все, свободен. Сегодня отдыхай, а завтра принимай дела у Полупанова, а то он там уже извертелся весь, етить твою!
  Я решил осмотреться и обошел территорию военкомата, и ради любопытства отыскал свое окно. Оно выходило как раз на стенку дровяного сарая, а, заглянув туда, я увидел, что дрова в военкомате имеются.
  На улице повстречал Ломоносова, и тот, похоже, мне тоже обрадовался:
- Как дела, Витя? Устроился?
- Да, спасибо, Миш.
- Ну и хорошо, вечерком жди в гости.
- Какие гости, Миша, у меня же шаром покати!
  Но Ломоносов был непреклонен:
- А вот насчет этого не волнуйся. Ведь на самом-то деле это ты здесь в гостях. Верно?
  Мне пришлось согласиться:
- Вообще-то, да. Ну, вот и жди! А сейчас что будешь делать?
- Хотелось бы город посмотреть, мне сегодня Сергеев выходной устроил.
- Вот и хорошо. Пойдем вместе, мне как раз в райисполком надо по делам.
  На выходе, у ворот, Ломоносов предупредил часового:
- Запомни, боец. Вот этот лейтенант – новый заместитель военкома. Ясно?
- Так точно, товарищ лейтенант госбезопасности!
  Хотя ему было немного не по пути, но Ломоносов провел меня через небольшую площадь, центр городка, а потом попрощался:
- Ну, все, я побежал! А ты гуляй! Давай, до вечера!
  А мне уже порядком надоело болтаться по улице, и я решил сходить в госпиталь. Когда я зашел к Ваньке в палату, он меня опять не узнал. На этот раз я был в полушубке и в зимней шапке, но потом Ванька каким-то чутьем угадал, что это я. он порадовался за меня, когда я ему подробно все рассказал. Побыв еще немного, я пошел домой. Да – уже домой!
  После ужина, уже часов в семь, заявился Ломоносов. Принес бутылку водки и закуску, опять же домашнюю. Мы кое-как устроились и начали отмечать мое назначение. Я рассказал Мишке о своем пребывании в столичном госпитале, на что Ломоносов ответил:
- Я понял тебя, Витя! Там хорошо! Ну, вот и давай выпьем за то, чтобы туда никогда не попадать!
  Здесь я был с ним полностью согласен. Потом он поинтересовался. Когда же я собираюсь пойти к знахарке. Но я тоже был пока без понятия, что здесь за порядки, поэтому задал встречный вопрос:
- Скажи, Миша, а выходной тут имеется?
- Конечно, в воскресенье!
- Значит. Вот тогда и пойду. Завтра приму дела у Полупанова, а в воскресенье пойду лечиться.
- Вот и хорошо! Давай я тебе объясню, куда идти.
  Он быстро набросал мне схему на листке и кое-что пояснил на словах. А потом бутылка закончилась, и Ломоносов стал прощаться. Я немного проводил его, до выхода на улицу.
  Надо же, как хорошо стало, настроение бодрое. И к тому же, заметно потеплело в моей конуре. Солдаты, наверное, печку затопили, наконец-то. потом улегся на кровать поверх одеяла и задумался о своей судьбе.
  Да разве мог я предположить, пробираясь по вражескому тылу, что окажусь здесь, в мирном городке, где нет ни свиста пуль, ни разрывов бомб? А самое главное, что нет здесь этих поганых рож. Хотя, сейчас мне казалось, что не помешало бы встретить одного из них, чтобы превратить эту рожу в мочалку, хотя бы и одной рукой.
  В этот момент в дверь постучали, и осторожно вошел солдат:
- Добрый вечер, товарищ лейтенант. Чайку не желаете?
- Спасибо, боец, что-то не хочется.
- Понятно, но если передумаете, то милости просим. До свидания.
  И, тихо прикрыв дверь, боец ушел. Нет, не хочется мне что-то чая, лучше я уж лягу спать. Разделся и вытянулся на кровати. Завтра начинается новая жизнь.