Однажды..

   Этот день показался необычайно долгим. Множество встреч, бесед и прочих событий причудливо чередовались меж собой, и всякий раз уносили меня далеко от моих туманных, но приятных переживаний прошлого. Было наверно около пяти, солнце по-прежнему стояло высоко и плавило под собой толпы людей безмятежно прогуливающихся в парке, в котором я случайно оказался из-за того что пришлось ждать изготовления ключей от конторы для моего напарника по работе. Медленно прогулявшись взад вперёд между шумными парами, я решил присесть на недавно освободившуюся лавку, торцы которой были выполнены в виде двух черных чугунных тюльпанов с массивными стеблями и ажурными листками. Удобно устроившись на плотно подогнанных деревянных рейках, я достал книгу некоего Рязанцева, описывающего древние ритуалы одного из сибирских народов, и погрузился в  чтение. Не помню, сколько прошло времени, но одолев довольно много страниц, я поразился внезапно возникшей тишине. Подняв голову от книги я обнаружил, что вокруг никого нет. Только небольшие облачка пыли и множество следов, говорили, что здесь недавно было много людей. Повернувшись направо, я заметил на дальней скамье, почти у ограды парка одиноко сидящую фигуру. Пронаблюдав за ней некоторое время, я не заметил никакого движения, и от этого и от внезапного опустения стало немного жутко, какой-то липкий страх заполз ко мне голову и неугомонно стал твердить о том, чтобы я ушел, как можно быстрей и как можно дальше. Но здравый смысл и солнечный свет дали мне уверенности и я решил подойти к сидящему и спросить о причине ухода всех гуляющих. Неуверенно встав, я сделал несколько шагов, но это была не моя походка, исчезла легкость и скорость, я передвигался так, как будто был глубоко стар. Туфли шаркали, поднимая серую пыль, и звуки этих немощных шагов, многократно отражаясь от деревьев, изгороди, от беседок неслись вслед за мной как свора рассерженных диких псов. Наконец, поравнявшись с неподвижным незнакомцем я увидел, что это старая дама с пугающе правильными чертами лица, облаченная в чопорное зеленое длинное платье очень плотно облегающее её сухую, но довольно стройную фигуру. Она сидела все также неподвижно и, прикрыв глаза, смотрела куда-то вдаль. Я обернулся, чтобы проследить за ее взглядом, но увидел только куцый куст сирени с уже давно  увядшими цветами, но еще излучающими какой-то упаднически смердящий сладкий аромат. Спросив старуху об исчезновении, я не получил никакого ответа, на что я сделал непростительное, сам не знаю что на меня нашло тогда, я подошел ближе и тихонько похлопал её по плечу, чтобы отвлечь её от созерцания сирени и получить свой ответ. Но в тот же момент как я к ней прикоснулся, она рассыпалась в пыль. Облако взметнулось вверх, и я, отступив в испуге, невольно вдохнул его часть, после чего зашелся в долгих чиханьях. У меня сильно закружилась голова, и я упал подле лавки в беспамятстве.
   Очнулся я в свой квартире все также заваленной коробками, до сих пор не разобранными после переезда. Как я узнал позже, мой коллега не найдя меня на условном месте стал разыскивать в округе и нашел меня лежащим в парке, после чего доставил домой.
   Казалось бы, что это не совсем приятное происшествие можно было бы благополучно забыть, но, увы, с тех пор как только я прищурюсь, в какое время бы это не происходило и в каком бы месте я не был, то постоянно вижу её, её строгое с пугающе правильными чертами лицо и стройную сухую фигуру, облаченную в длинное зеленой бархатное платье.