Записки курсанта

Итак конец лета 1973. Казань. Закончились вступительные экзамены, я - курсант. Правда форму нам еще не дали. Точнее выдали какое-то дерьмо рваное, подменный фонд, так сказать. Жить мы продолжали в лагере танкового батальона обеспечения учебного процесса училища. Так это называлось. А работали по подготовке нашего же казарменного фонда к нашему же прибытию на зимние квартиры.


Попал я в 3 роту, к капитану Чурай. О нем несколько позже. А в тот момент я даже не думал о нем, так как в основном с нами занимались сержанты, которые поступали из армии. Ждали мы еще прибытия выпускников суворовских училищ, но они пока были на каникулах. В общем, офицеры занимались формированием отделений, взводов и рот, а мы - работали. Я попал в команду сержанта Стадийчук. Этакий хохол с чубом и усиками черного цвета. Симпатичный парень, я бы даже сказал, рубаха - парень, к которому благоволил наш ротный командир. Вот мы попали в команду, которая должна была подготовить жилое помещение нашей роты к нашему приезду и вселению. Нам надо было снести старую краску со стены, чтобы потом маляры покрасили стены в новый цвет свежей краской. Но это оказалось очень проблематичным. Старая краска никак не хотела отскабливаться. Даже при применении лопат. В общем, нанеся несколько царапин стене я вспомнил, что когда-то наши соседи делали тоже самое и, чтобы старая краска сошла без лишних усилий, они ее обжигали паяльной лампой. Я предложил этот метод. Сержант согласился, мы стырили лампу где-то и стали ее разжагать. Но она не поддавалась. Я прокачал ее рычагом, мы поднесли спичку и в это время лампа "плюнула:" бензином, сделала дорожку на полу и зажглась. естественно зажегся и пол. Мы бросились тушить. После этого направили огонь лампы на стену. НО огонь у нас шел какими-то урывками и в общем, вместо отжига получился этакий веселый пожар. Поэтому опыт с лампой пришлось прекратит. К обеду приехал командир роты, увидел нашу "работу" и стал орать на нас благим матом, да еще таким отборным, что у меня уши сложились в трубочку. По истечение поолучасового крика он успокоился (оказывается это у него метода такая, а так мужик он был, как я понял позже, совсем неплохой) и приказал нам ехать в лагерь. Так закончился один из моих первых курсантских дней.

Потм были другие разнообразные работы, особенно с бетоном на стрельбище, где я впревые поднял руками носилки с бетоном и подумал, что руки у меня выйдут из зацепов с плечами. Это было запредельно тяжело - таскать носилки, полные бетона. НО и это было позади. И вот наконец настал день, когда нас привезли в училище, выдали нормальную форму, одели, обули и мы стали готовится к занятиям.

Курс молодого бойца.
Брюки оказались мне шире моей далеко не маленькой задницы. Это увидел наш командир батальона.  Полковник подозвал меня и старшину торы и приказал ушить мне об мундирование, если оно велико. Есть такое понянтие в армии - подгонка обминдирования, Вот мне оно нужно было.

Еще когда я собирался поступать в военное училище, папа говорил мне, что приказ в армии - это закон, а не выполнение последнего - преступление. Я так был воспитан. И когда услышал приказ полковника, я обрадовался: буду хоть в нормальной одежде ходить. Но не тут-то было. Вот здесь я узнал, что не всегда выполняются приказы, те кто отдал и те, кто получил, могут об этом просто забыть. Ну те, кто отдал - понятно, люди занятые, мало ли кто чего кому приказал (забегая вперед скажу, что сам я никогда о своих приказах не забывал, это вот еще та, курсантская закалка сказывается.). В общем , никуда старшина меня не повел и ничего не сделал. Так и остался я на целый год ходить в широченных штанах.

Целый день в августе 1973 мы занимались строевой подготовкой и изучением уставов. Это была просто шагистика. На строевом плацу, который был расчерчен на квадраты, мы ходили по нийм, отрабатывая строевой шаг. На счет раз поднял ногу, держишь, пока начальник не сказал: два. Так каждый день: раз-два,раз-два, отмашка рук, рука вверх на уровень пряжки ремня, вниз - назад до отказа, с каблука на пятку не переступать, горох. В общем, к концу месяца мы уже ходили, как заправские офицеры, нона - как струна, грудь колесом вперед, голова вверх подбородком. Гордость за себя, защитника Родины, гордость за страну, доверившую тебе покой своих граждан. К концу месяца от следов наших сапог при интенсивной строевой подготовке посреди квадратов были черные полосы. Комбат был доволен. Потом уставы, мы учили их наизусть. Не вдаваясь в эту в общем не совсем интересную "науку" могу сказать, что и сейчас знаю все, что учил тогда, наизусть. И думаю, что это нормально, я ведь профессиональный военный. И еще была физическая подготовка. Для меня это был кошмар. Я не умел ничего. Подтянутся на перекладине не мог ни разу. В общем, за год мне предстояло всему научится. А ока - кошмаром для начала стала полоса препятствий. Она была этим для меня всю мою службу. Полоса специальная - танковая. Первы шаг - ров, в котором надо перетащить яшик со снарядами в 60 кг с одонго кррая на другой. Потом вылезаешь изо рва и бежишьк разрушенному мосту - два метра от земли, надо преодолеть его, а он шатается и ноги тоже. В общем, это страх перед высотой, преследующий меня всю жизнь. А потом надо перепрыгнуть (перелезть, перекарабкаться) через стенку высотой два метра, лабиринт (это самое легкое) и так далее, до конца. И сразу предупредили нас, кто не сдает норматив - будет сдавать его за счет своего отпуска. Пока не сдаст. У меня все упало, я понял, что мой отпуск и мечта поехать домой к родителям под большим вопросом до конца учебы. Полосу я никогда не пробегу. А тут еще каждый выходной день - кросс 3 км. По пересеченке. В лесу. Погода - жара, а ты бежишь. Если это можно назвать бегом, конечно. Для меня это был кошмар, особенно последний километр, когда бежишь по прямой по полосе, где справа и слева от тебя посадка деревьев и в начале этой полосы ты видишь финишь, а он не приближается. Все , сдох, больше не можешь. Это сейчас я знаю, что у меня порок сердца, плохо закрываются клапана и я не могу бежать быстрее определенной скорости. А тогда - покажи результат. Умри, иначе не поедешь в отпуск.

Но нам до отпуска еще далеко. Нам бы присягу принять. И назначено это на 2 сентября, в выходной.