Пятница

              Один зимний день… Хочется продолжить – « в сквозном проёме незадёрнутых гардин…» Но всё не так.
       Один маленький день из многочисленных будней российского малого бизнеса. 
       Непонятной  концентрацией не самых ожидаемых событий выбившийся  из  привычной череды рабочих движений, впечатлений  и обстоятельств.
       Я намеренно не стану описывать его во всех подробностях, оставив  без внимания массу звонков и не имеющих отношения к основному раскладу разговоров и пересудов.
       Про него и так есть что рассказать.
                *       *       *       *      *
              Кто бы чего ни говорил или ни думал про пятницу, она – день будничный. 
       Очень даже рабочий и порой – чрезмерно загонный.
       Иногда – сверх всякой меры.
       В ту пятницу – ну вообще.
       Несмотря на отсутствие напротив  неё  в календаре числа 13.
                *       *       *       *       *
              Ноутбук ещё только-только начал загружаться, я не успел даже первый утренний чай заварить…
       Они вошли тихо.
       Их лица выражали искреннюю доброжелательность и конкретную заинтересованность.
       Я, как всякий человек,  не понаслышке знакомый с реалиями российского предпринимательства, безошибочно определил в них ментов ( гражданская одежда не прикрывала...). ( Мой компаньон, зашедший минут через семь, после двух беглых взглядов, тоже недолго сомневался, и со свойственным ему житейским  юмором спросил –  ласты свои сразу заворачивать или подождать чуток?) 
       Бояться нам их, по большому счёту, повода не было, но ущербная в отношении к силовым структурам русская генетика и беспощадная тревожность, поселившаяся во мне с недавних пор  после ряда событий, идентифицировали сей визит как однозначную опасность и слегка окатили холодной волной неподконтрольной паники.
       Правда, всё тут же затихло. За исключением учащённого пульса и лёгкой волнительности, смешанной, как ни странно, с неким даже азартом.
       Но эти давно не принимались в расчёт.
       Мне немедля предъявили удостоверения и кратко объяснили политику власти в отношении контрафактных товаров. 
      Фирма наша оптовая,  возможность  подделывать  товарный подсолнечник исключена, и только я затеялся порадоваться и поделиться своей радостью с новыми знакомыми, как наши улыбчивые гости в ещё более вежливой форме возразили, что его (контрафакт) не обязательно производить  (чтобы поплатиться). Вполне хватит того, что мы им пользуемся.
      Они  без лишних слов  полезли в компьютеры.
      Три минуты на две машины и один бук.
      А я им как раз кофейку предложил. По-домашнему так, в рамках неудержимого гостеприимства.
      Они согласились, поблагодарили, приняли и сели пить кофе и строчить протокол. 
      Написали, вслух зачитали, предложили подписать.
      Всё – учтивее и вежливее, чем на элитных светских раутах.
      Я спросил – и на сколько там?
      Они сказали – года на полтора.
      Но условно.
  -  За что ж так жестоко?
  -  А за нанесение майкрософту ущерба в огромном размере.
  -  А вы разве на них работаете?
  -  Нет, мы бдим российское законодательство.
  -  А-а-а...
      Я попросил всех своих коллег выйти из комнаты, закрыл дверь  и, улыбнувшись, предложил решить вопрос как-то иначе.
      Стали писать цифры на листке.
      Они – по убывающей, я – по нарастающей.( Экспоненте.)
      Они убедительно мотивировали своё видение  заветного  числа, живописуя опечатку компьютеров с последующим их изъятием на хранение в отдел( до завершения расследования), вызовы к следователям, объяснения, допросы…
      Я – мучительно поднимал глаза к небу и, мобилизовав всё свое красноречие вкупе с артистизмом, вещал о катастрофических тяготах, лишениях и прочих невзгодах мелкого бизнеса в условиях затянувшегося  кризиса.
      Минут через 15 сошлись.
      Мне удалось отнять от их первоначальной цифры в несколько раз больше, чем им прибавить  к  отправной моей. Впрочем, я всё равно остался недоволен. 
      Попросил час, чтобы собрать сию, якобы фактически неподъёмную в нынешнем состоянии дел  сумму.
      Они соблаговолили и, на всякий случай,  посоветовали мне соблюсти договорённости, не выдумывать  неоговоренных скоропалительных решений  и не совершать лишних движений и звонков, дабы не усугубить и не нарваться.
     Железно!
     Они засобирались.
                *       *       *       *       *             
            Тут в дверь стал кто-то ломиться.
     Я раздражённо открыл.
     В коридоре стоял незнакомый мне,  пожилой  тщедушный мужичок  в кожаной кепочке, интеллигентных очках,  франтовском шарфике и светлом плаще.
     Заранее не договорившись с нами, обычно приходят либо по ошибке,  либо менты. 
     Последние уже были, так что я решил, что мужик ошибся.
     Но он назвал нашу фирму.
     Утвердительно кивнув и поинтересовавшись причиной визита, я с опаской отметил прям какое-то  засилье незнакомцев в офисе с утра пораньше.
     Мужичок обозначил желание побеседовать на тему подсолнечника. Тема тоже совпадала.
     Я попросил его подождать минут десять, однако мои вежливые гости сказали, что ждать ни к чему – они уже покидают нас, дабы не мешать плодотворному рабочему процессу.
     Низкий поклон вам, ребята, и куча благодарностей.
     Впрочем, они ещё на секунду задержались, попросив через обозначенный период времени принести заодно (с) копии нескольких договоров, по которым мы работаем и сертификатов на покупаемую-отгружаемую  продукцию.
     Непременно.
     Я вышел в коридор, пригласил нового гостя и позвал выдворенных в связи с приватной беседой  сослуживцев обратно к станкам.
     Гостю указал на кресло, присел напротив него и обозначил словами,  лицом и жестами безраздельное внимание и неподдельный интерес.
     Мужичок представился. Кто он и от кого.
     Я  опешил. Если день и без того уже томным не казался, то теперь он приобретал совершенно особенные черты.
     И, забыв даже язвительно поинтересоваться, какого ... сей посетитель у нас забыл, я попросил минуточку.
     Якобы всего лишь дать рабочие указания бухгалтеру.
     Их и на самом деле нужно было дать, но в большей степени мне требовалась пауза для соображения, как же себя с ним вести.
     Можно было бы просто выгнать, конечно.
     Мы имели на это полное право.
     Тем паче, в ближайший  час нужно было успеть и бумаги собрать и деньги отсчитать, да и позвонить кое-кому по всему этому поводу – вдруг получится сберечь средства фирмы для более полезного дела.
     Но любопытство пересиливало. Особенно по причине явленной нам наглости.
     За время общения с бухгалтером  мне,  всё ещё находившемуся под впечатлением от проверяющих, ничего путного в голову не пришло. 
     Слава Богу, в этот момент вернулся мой компаньон,и я тут же с превеликим удовольствием передоверил намечавшуюся интереснейшую беседу.
     Я специально смотрел своему товарищу в лицо, когда представлял ему ничего не подозревавшего (как впоследствии оказалось) и терпеливо ожидавшего нашей аудиенции второго за утро неожиданного гостя.
     Реакция, которая и предполагалась, даже превзошла мои ожидания.
     За секунду на лице моего импульсивного компаньона сменилось несколько времён года – от ураганно-промозглой осенней стужи через неприступную зимнюю твердь к весеннему возрождению интереса и полный спектр эмоций – от крайней степени возмущения до полнейшего недоумения – собственно, всё то же, чем чуть ранее переболел я сам, разве что на порядок нагляднее. 
     И закончилось подобным  -  осталось  безмерное  любопытство, подогретое предвкушением…
     А вот чего – остановимся отдельно.
                *       *       *       *       *
          Мужичка этого мы в глаза раньше не видели.
     Да и услышали о нём всего недели две назад. И вот по какому поводу.
     Мы целый год шаг за шагом, изо дня в день готовили себе  хороший контракт по оказанию долгосрочных и ну очень взаимовыгодных услуг  по своей специфике одному, ставшему за это время практически родным, банку.
     Этой теме зачастую была посвящена  львиная доля дней и рабочих,  и выходных.
     В ущерб делам текущим и отдыху. 
     С людьми из банка мы пришли к абсолютной открытости в отношениях – досконально разжевав им все большие и малые секреты нашего бизнеса, мы получили взамен полное доверие с предельной ясностью в договорённостях.
     Мы реально проделали приличный объём  как бумажной, так и переговорной работы. 
     Добились  утверждения  нашей программы и наших кандидатур в главном управлении банка, и начали потирать ручки, готовясь получить значительные средства на реализацию намеченного.
     Однако.
     Как метко выразился  Гребенщиков в одной своей песне – «До счастья было рукой подать, но всё испортили сепаратисты…».
     Один из банкиров, молодой да ранний, в последний месяц участвовавший во всех наших совместных совещаниях, без объявления войны, без извинений и даже без уведомлений в наш адрес, банально решил перетянуть одеяло на себя.
     Он перед головным начальством вдруг (это после долгих  согласований  и подтверждений ) подверг сомнению обоснованность нашего вознаграждения, во-первых, и, во-вторых, вообще необходимость нашего присутствия в этом деле, заявив, что может справиться с поставленной задачей своими силами, и с одним единственным помощником.
     Начальство охотно согласилось сэкономить, по причинам, о которых нам остаётся только догадываться, вняв популистским доводам  рьяно радеющего за экономику банка подчинённого.
     Хотя нам, естественно, было понятно стремление «молодого да раннего»  заполучить немалые средства в собственное распоряжение, дабы обеспечить себе неплохие дивиденды  -  только уже от своих  ставленников. 
     Он, говоря по-русски, попросту с****ил нашу идею, узнав за время переговоров  тонкости и хитрости дела, бесцеремонно нас отодвинул и подобрал себе человечка для осуществления задуманного.
     Этот человечек, в лице ранее описанного мужичка, и сидел сейчас в нашем офисе.
     Причём, прислал его к нам всё тот же «молодой да ранний».
     Но даже не из-за этого наши челюсти отпадали, а рты немели.
     А непосредственно по причине визита к нам этого «засланца».
     Мы, оказывается, должны были, ни много  ни мало - помочь этому мужичку выполнить программу банкира.
     Всё оказалось не так просто, как он предполагал, отодвигая нас от дел.
     Теперь же нас в дело как бы возвращали. Но уже на безвозмездной основе.
     То есть мы должны были бы выполнять  половину  той работы, о которой договаривались, но  денег за это не просить.
     Оставив их в пользу «молодого да раннего»...
                *       *       *       *       *
          Мне, к сожалению, не удалось стать свидетелем всей беседы моего компаньона с этим товарищем.
     Я выбегал из офиса, чтобы звонить близким знакомым из силовых ведомств, консультируясь по поводу стоимости отмаза от притязаний их коллег, нервно курил и собирал обещанные бумаги, потом относил обозначенную сумму, безуспешно попытавшись поторговаться ещё… 
     Зато довелось наблюдать финал этого разговора.
     Мужичок буквально стёк под стол, прижав подбородок к груди и, вперив взгляд в пол,  молчал.
     Мой компаньон, израсходовав значительную часть своего гнева, уже полу-вяло высказывал, по третьему или пятому кругу  суть наших претензий к руководству мужичка, и наше крайне нелицеприятное мнение о них обоих.
     Ну и, понятно, полный и беспрекословный отказ от какого бы  то ни было дальнейшего сотрудничества. 
     Никто из переговорщиков не знал, как завершить разговор.
     Мужику было стыдно просто взять и уйти, а нам (я тут уже присоединился)  стало  его  в некотором смысле даже жалко – банкир прислал его, не потрудившись объяснить ему, оказывается, кто мы и какое отношение имели к их (?) делу.
     Возникла тягостно-неопределенная пауза...
                *       *       *       *       * 
          Тут в офис с шумом ввалилась весёленькая группка в составе нашего  третьего компаньона  и двух  поставщиков. Все – пьяные. Причём, ещё со вчерашнего вечера.
     Поставщики прибыли к нам из соседней области для получения причитающихся им бонусов.
     Вчера мы всё оформили, но получить и раздать не успели. 
     Им пришлось  остаться ночевать.
     В связи с утренними событиями, у меня не было возможности довести их дело до конца.
     Всё отодвигалось на вечер.
     Не обращая внимания на посетителя, очередные гости  наперебой заголосили о своих ночных похождениях и подвигах в плане финансовых растрат.
     Наш морально побитенький  мужичок  не преминул сразу же воспользоваться значительно ослабевшим вниманием к его персоне и, тихо и скромно попрощавшись, покинул помещение.
     Мы не провожали. Мы опять встречали…
     Мне захотелось выпить.
     С этим проблем не было. 
     Новоприбывшие  как раз вываливали на стол закуску к изначально воздвигнутой там же початой бутыли марочной водки. 
     Я самолично, не распоряжаясь и не дожидаясь, принёс  стопки. 
     Налили, что-то сказали, выпили.
     Тёплая водка резанула по горлу и размазалась горечью где-то поглубже.
     Меня передёрнуло от отвращения, и мы тут же повторили.
     Вторая прошла значительно лучше.
     В голове сразу зашумело, и у меня, наконец-то, получилось улыбнуться искренне, не дежурно и не специально.
     Вобщем, отлегло чуток.
     Мы с полчасика  шумно и бурно пообсуждали   недавние впечатления, и я, приняв внутрь законную третью,  пошёл позаниматься накопившимися с утра текуще-насущными делами, надеясь что лёгкое опьянение позволит не возвращаться беспрестанно к предшествующим событиям.
     Остальные продолжили пить.
     Некоторое время я был с головою  погружен в свои цифры, письма, сверки и телефонные разговоры по части всевозможных предложений и требований.
     Отвлёкся, когда заурчало в животе. Водка и нервы – великие  аперитивы.
     Выяснилось, однако, что закуска у народа закончилась ещё  во время моего присутствия с ними за столом.
     Поступило предложение съездить пообедать.  Было начало третьего…   
     Компаньоны восприняли  инициативу на ура, один из поставщиков  поехал куда-то по своим делам,  второй – мирно спал на диванчике.
     Пока я находился в своём деловом мире он, как рассказали, успел проиграть из своего будущего вознаграждения одному нашему пятьдесят тысяч в нарды, положил мне (лично) пять тысяч на чай ( в прямом смысле этого слова – очень уж ему понравился чай, который  ему вчера заваривал), и несколько тысяч дал нашей девушке-бухгалтеру без объяснения причин.
     Так… За красивые глаза…
     Решили его не будить, чтобы нам однозначно не было стыдно за его состояние и, предположительно, поведение в том приличном кафе, куда мы и отправились  трапезничать.
     И невдомёк нам было в тот момент, какими мы оказались провидцами.
     Хотя… Ладно. Поехали дальше.
                *      *       *       *       *
         Уютно устроившись за привычным, почти закреплённым за нами столиком, заказав себе с голодухи кучу еды , мы решили, - надо добавить.
     Думаю, понятно чего.
     Добавили.
     Сначала под салатик, потом – под горяченькое, после – под мясо…
     Стало нам хорошо и спокойно, тепло и  радостно – в компании верных друзей-товарищей,  которые и в горе и в радости; не бросят, не продадут… И т.д., и т.п.
     Шла пятая сотня вискарика, мы отмечали всевозрастающий оптимизм и несокрушимую волю к нашим несомненным  победам  в чём бы то ни было.
     И жилось нам совсем уж  весело, когда вдруг третьему нашему компаньону позвонили из офиса.
     Мы продолжали смеяться, когда  тот  передал нам слова менеджера, чтобы  он « …срочно приехал в офис, поскольку его друг испражняется прямо на диван.»
     Надо ведь было такое определение подобрать ! – ржали мы.
     Недолго.
     Когда «дошло» - по-быстрому собрались и через десять минут были уже в конторе.
                *       *       *       *       *
           Наши настрадавшиеся с утра менеджер и бухгалтер стояли в коридоре.
     Она – с телефоном в руке, он – с какими-то бумагами.
     В комнату  без нас входить категорически отказывались.
     Первым пошёл я – сегодня так уж повелось…   
     В приличной  размерами с неприличным содержанием луже насыщенного жёлтого цвета,  широко разлившейся в пространстве меж гостевым диванчиком, шкафом и столом, топтался оставленный  без обеда поставщик.
     Он уставился на меня бескрайне удивлёнными и напрочь непонимающими глазами.
     Меня в клочья раздирали злость и смех – два вечных спутника, мягко говоря, пикантных ситуаций неэротического характера. 
     Смеяться я права не имел, дабы никоим образом не облегчить подмочившему свою репутацию поставщику осознание степени его  вины.
     Зато выражать злость у меня имелись все мыслимые основания.
     Для начала я выразил свои чувства жесточайшим из имевшихся в моём арсенале взглядом.
     Провинившийся, учащённо заморгав, в ответ недоуменно спросил – что?
     И тут меня прорвало по части этого «что»… 
     На мои крики вбежали скромно поотставшие сослуживцы...  И начали ржать.
     Я переключился на них, с их неуместным, по моему мнению, весельем.
     Особенно на третьего своего компаньона, чьим товарищем и являлся находившейся в центре неприглядного внимания наш горе-гость.
     Стоит только приоткрыть дверцу наружу томящейся внутри тебя злости, как она тут же превращается в буйство страстей. Потом её попробуй прикрой...
     В результате разгоревшейся перебранки  я потребовал увезти этого хрена подальше; что  получит он свой бонус уже, как минимум,  за вычетом стоимости дивана и транспортировки, а этот обоссанный предмет интерьера пусть забирает с собой, для начала начисто убрав следы своего пребывания в  нашем офисе.
     Виновник ответил мычанием, а мой коллега принялся его защищать, предлагая оставить наведения порядка уборщице, чем вообще ввёл меня в состояние бешенства.
     Я долго кричал про совесть, стыд, ответственность и прочие мало употребляемые в настоящее время в нашей стране понятия.
     Орал, что уберу всё сам, но мои услуги обойдутся во всю оставшуюся сумму  – я очень дорогая уборщица.
     Потом вытолкал их обоих в коридор, вынес  им одежду, оделся сам и пошёл в магазин покупать средства бытовой химии.
     Какое счастье, когда у нас есть возможность трансформировать свою злость во что-то полезное для общества и себя!
                *       *       *       *       *
         Я купил длиннющие многослойные  резиновые перчатки, штук пять разнообразных тряпок и несколько литров моющих жидкостей.
     Вообще, конечно, купленных средств хватило бы на полгода ежедневной уборки общественного привокзального туалета, но мне всё равно казалось, что и средства нужно было найти посильнее, и затариться ими поконкретнее.
     Хотя понятно - дело было не в физико-химическом составе загрязнений пола и дивана.
     Мне весь день с утра метили нагадить в душу. С разной степенью успешности…
     Отмыться хотелось ото всего.
     И от неприкрытого взяточничества, обрамлённого в гнилую  рамку борьбы с контрафактом.
     И от подлого лицемерия алчности, до язв разъедающей чистое тело доверчивости.
     И от  тухлого понтовства, разлившего мочой по полу моего офиса… 
     Пока меня не было, наш менеджер застелил мокрые места газетными страницами, чтобы облегчить уборку.
     Молодец.
     Мы вместе взялись за правое дело чистоты.
     Через полчаса всё засияло лучше нового. 
     Я, на всякий случай, вылил ещё полфлакона освежителя воздуха, потом досконально проветрил помещение, отпустил работников и …
     Вновь принял в гостеприимный наш офис  своих компаньонов  вместе с немного протрезвевшим зассанцем.
     Последний (по-прежнему заплетающимся языком) принялся утверждать, что он ничего не помнит, чем спровоцировал очередной приступ моего гнева.
     Захотелось порвать напрочь наши деловые отношения, потыкав его мордой в мусорный мешок с пропитанными газетными листами. Но опять что-то сдержало. 
     Довольствовался объявлением, что бонусы откладываются как минимум до понедельника  из-за  дефицита времени на их оформление раз, и в связи с вскрывшимися новыми накладными расходами на мебель и уборку территории, два.
     Решительности в моём резюме было хоть отбавляй, спорить никто не взялся.
     Компаньон-защитник пошёл провожать обратно в дальний путь  проссавшего  свой бонус поставщика и его, по большому счёту, ни за что пострадавшего коллегу. 
        Вернулся ли он в контору после проводов ,  не знаю – мне уже не хотелось задерживаться в офисе, да и стрелки часов давно перешагнули за середину вечера, - я уехал домой, проведя окончание дня на удивление спокойно и даже  умиротворённо…   
    Прошла неделя.
    Мы гордо пользуемся теперь исключительно лицензионными программами, обиженно отказываемся от любого сотрудничества с банком, без торжеств и оркестра отгрузили единственному претенденту наш многострадальный диванчик, а на вырученные средства заказали себе новый.
    Намного  лучше…