Изгнание

Часть четвертая. Иван-да-Марья.

Чеченский аул встретил Наталью дружелюбно. Простой народ мало что ведает в вопросах политики и живет,  ностальгируя по былым временам, когда человек человеку был друг, товарищ и брат. Но быт и культура показались ей настолько отличными от Чернянских лугов, что она ощутила себя на другой планете и невольно сжала в руке букетик Иван-чая.
Воистину,  где родился, там и пригодился.
Чеченцы жили прежде в горах и только в начале прошлого столетия появились на плоскости. В преданиях  говорится, что на плоскости Чечни господствовали разновременно ногайцы, русские и калмыки. Летописи эти темны, сбивчивы и часто противоречивы, так что нужно много проницательности, чтобы постичь их истинный смысл.
Более прочих замечательно предание о нартах. Говорят, что Чечнею завладели неведомые до того времени чеченцам пришельцы, которых они называли нартами . Повествование говорит, что они были керестанами(христианами), имели исполинский рост. Часто представляют их одноокими, одетыми с головы до ног в железную броню; вооружение их составляли галкан или пхуниш*,  тур* и чонкур*. Малочисленные керастане, завладели страною, грабили жителей, убивали и теснили их, насиловали жен и дочерей или силою брали их себе в жены. Народ страшился их появления, и чувство этого страха перешло и в предание. Не одни чеченцы, но почти все горские племена говорят о них ; адыгейские народы ближе всех знакомы с ними, они зовут их поименно и сложили песни про их дела. Известный ключ в Кисловодске — нарт-сана* * получил название от нартов.
Народные сказки чеченцев тоже ничего не разъясняют о происхождении нации. Все они говорят о нартах, калмыках, татарах и русских, т. е. о тех народах, которые были сильнее чеченцев и коих они боялись. Сами же они играют в сказаниях страдательную роль.
Какая-то необъяснимая сила, необъятная и поглощающая, охватила мысли Натальи, и у неё нестерпимо засосало под ложечкой. Во взгляде появилась тоска и жгучее желание бежать отсюда без оглядки, но не одной, а вместе с сыном.
Но тут она увидела Ивана, и слёзы бесконечным потоком хлынули из её потерявших былой блеск глаз.
А когда он попросил: «Называй меня Саид»,- беззвучные всхлипы вылились в ничем не сдерживаемые рыдания.  Иван растерялся, но на помощь пришла его спутница, красавица-чеченка, с огромными, как небо, глазами, мотыльками-ресницами и пронзающим взглядом.  Она гортанным голоском, словно певчая птичка, позвала Наталью идти домой.
Имя её, Марьям, околдовало Наталью с первой же минуты, оно чем-то напомнило ей свое родное, Чернянское, Мария.
Иван-да-Марья невольно подумала она, но эта мысль тут же её оставила, и она вновь почувствовала запах родного кипрея, столь желанного, что захотелось крикнуть от боли.
Путь был недолог, но бесконечные переживания и дорога вымотали её так, что она валилась с ног.
Иван любил мать, но не приветил,  материнское же сердце все простит.
"Иван-чай… иван-чай ", - едва слышно шепнула она.

*   щит, меч и булава
** нарзан