блуждая в мольбах

.
На край моей кровати садится кто-то призрачный, и я ощущаю, как под его тяжестью она прогибается . Присутствующий ведёт себя тихо, но ощутимо. Когда бездействие становится невыносимым, я протягиваю ноги, пытаюсь упираться в того, кто призрачен и прозрачен. Убедившись, что моя постель ни кем, кроме меня, необитаема, я встаю, окончательно утратив попытки сна, бесстрашно включаю свет и прогуливаюсь по квартире. Не обнаружив привидений, утрачиваю страх, вплотную подкативший к горлу, и спокойно, как доктор, ссылаюсь на нервный срыв, который сильнее меня. Я боюсь вещей необъяснимых и непобедимых.
Когда-то в школе меня хотели побить девчонки, поджидая, когда я останусь одна на пути домой. Я нарочно задерживалась до бесконечности долго или шла другим путём, унимая подлый страх и предательское биение сердца, колотившиеся через мои уши на всю округу. Я не боялась боли, я представляла , как они увалят меня на пол и растерзают в пыль. Я так сильно этого боялась в своём одиночестве (никому не рассказывала, потому что стыдилась самого предположения такой картины), что однажды мне этот сюжет безобразный приснился в сопровождении высокого жара и спасительной болезни, после чего всё прошло.
Зато я знала, что меня никогда не разлюбит и не оставит любимый человек, который был один во всём свете, и ему никакая другая не подошла бы… но разрыв случился в одно утро, что смущало меня больше всего. Если бы это затеяла я, то я непременно объявила о расставании с вечера, чтоб было время для отчуждения…
Теперь события моей смешной и непутёвой жизни совсем становятся необъяснимыми и таинственными. Так случилось, что высокие мужи должны решить исход моей тупиковой ситуации. Каждый из них назначают мне встречи всегда через время, чтоб я не подумала, что , кроме меня, у них нет забот. Потом идут вежливые беседы: я принаряжаюсь и очень слежу за речью, чем только затрудняю ясность своей же простой мысли: дайте работу…
Добрые чиновники участвуют в моей судьбе: и вот я уже не встаю по ночам, а жду обещанного … и, уже не волнуясь, вхожу в кабинет для заключительного решения в пользу просящей и встречаю мистическое «нет вакансий» . Словно оттолкнувши огромный кубик для детской игры, я отталкиваю саму идею просить работу здесь, где меня знают… Окаменелость чувств и всех членов тела выглядят достойнее, чем слёзы и мольбы, бесполезные и назойливые…
И я решила встать под знамя гордой и честной, одинокой и обиженной, и найти себе новое место, простое и учительское: там я много чего умею!
А когда я умею, я не боюсь никого и того, кто сейчас приходит и смело садится на край моей необитаемой кровати.