Такая жизнь. Глава 24

               
                Мог ли представить себе Иннокентий Валерьевич  еще месяц назад, что назначит свидание  своей ровеснице и  станет так волноваться, словно ему  шестнадцать лет? Все  его любовные связи  после смерти жены были короткими – набегами,  с женщинами моложе его и непременно замужними. Если кто-то из них и намеревался  совершить обмен нелюбимого супруга на незанятого симпатичного доктора Камышенко, то никто не осмелился даже намекнуть  на  свою мечту. Что-то было такое в нем, исключающее полное сближение.
                Да, Мария Денисовна нравилась ему давно, несмотря на полное ее равнодушие к  внешнему облику – к моде, макияжу,  прическе, то есть – к тому, что он как раз мог оценить.
                Когда он садился рядом с двумя подругами во время общих собраний, стараясь  оказаться под боком именно с Машей, то кроме стерильного запаха чистой одежды, его чуткий нос, привыкший к хорошим духам, не улавливал ничего. Ее белоснежная блузка с открытым воротом, выглаженная юбочка мышиного цвета  (или синего ) напоминали школьную форму. Приглаженные на висках волосы, которые все же иногда выбивались из пучка на затылке  –  крутым завитком, нарушая порядок,  были тронуты ранней сединой, но не старили ее. Лицо без морщин с живыми карими глазами притягивало взгляд – на него хотелось смотреть. Что Иннокентий Валерьевич и делал с большим удовольствием.
                От всегда оживленной, острой на язычок Дины Семеновны,  напротив, шел нежный аромат хороших духов, но ни этот запах, ни яркая внешность   доктора  Бессмертной не затмевали скромную прелесть ее подруги, рядом с которой он и оказывался.
Когда Дина Семеновна выдала возраст Марии Денисовне (скоро исполнится шестьдесят!), он испытал легкий шок, и если бы не уговоры  доктора Бессмертной помочь  «оживить» Марусечку , он бы отступил.
                А потом  было застолье у него дома, и о возрасте этой милой женщины он просто забыл. Обновленная Маша  выглядела моложе своей подруги. Что-то детское в ее облике тронуло Иннокентия, и он был озабочен не возрастом,  а тем, как  бы не пробудить   в этом обаятельном существе. опасные надежды. И напрасные.
                Как случилось, что созерцание звездного неба навело его на мысль трезвую – ничего не менять, а утро следующего дня он уже встретил с чувством надежды на что-то  хорошее, Иннокентий Валерьевич не понял. Процесс пошел как бы  в обход его ум ной головы, зацепив тот таинственный орган, который мы называем душой. Разлад между сердцем (душой?) и мозгом вызвал почему-то не смятение, а возбуждение… тела. Оно тоже запросило ласки.  И он бы подчинился порыву – получить свою долю  нежности – тогда, поднимая смущенную Марусечку из кресла. Момент был опасный,  но его остановило  смятение в  ее глазах, означающее неготовность …
                « С цветами идти или нет? – раздумывал  Иннокентий Валерьевич, подбирая рубашку к джинсам, подаренным Лерой. – Нет, они будут мешать. Лучше захвачу  вот эту штуковину, она может пригодиться».
                «Штуковина», то есть привезенная Лерой из Москвы шерстяная тонкая кофта на молнии (импорт, подарок!) легко втискивалась в  небольшую сумку на тонком ремне – через плечо.
                – Папа, выбрось свой портфель, – сказала ему Лера, вручая эту модную «штучку».
                – А бумаги где носить? Всякие документы?
                – Смотри! Она же раскладывается! Отстал ты от моды, папуля. Вот, теперь ты на иностранца похож!
                И первое, что он услышал, явившись в клинику с этой сумочкой, было восторженное:
                – Ой, Иннокентий Валерьич, вы же как иностранец! – Прямо поляк!
Молоденькая сестричка даже всплеснула ручками.
                – Почему – поляк?
                –Ну, прибалт! Как в кино. Они там все ходят с такими сумками.
                Живьем иностранцев девочка явно не видела, только   в кино.
                И Мария Денисовна,  опоздав минут на десять из-за  переполненного трамвая ( пропустила один, не могла влезть),  рассмотрев  у входа в парк фигуру  Иннокентия Валерьевича,  подумала испуганно: « Какой модник! Прямо иностранец! А я…»
                Но модник так улыбнулся ей навстречу, что страх исчез – осталось чувство радостного ожидания, которое и грело ее  все последние дни – наперекор трезвому решению не завязывать ничего, кроме дружбы.
«Бывает же дружба между мальчиками и девочками?» – насмешничая над собой, думала Мария Денисовна, собираясь на свидание.
                А сама перед зеркалом уже оживляла  тональным кремом лицо, которое считала бледным, подкрашивала губы. Дружба дружбой, а не станет же она являться перед очами кавалера пенсионеркой! Поправила челочку,  слегка сдув ее в сторону, расчесала щеткой волосы – словно были они своими, из молодости, густыми и волнистыми. И зачем она этот дурацкий пучок громоздила на затылке столько лет? И почему Дина раньше не говорила ей об этом?
                Все это были вопросы проходные, уже не требующие ответа или раздумья.
                Иннокентий Валерьевич взял ее за плечи и чмокнул в щечку, отчего Марии Денисовне стало совсем хорошо.
                – Привет, Марусечка.
                – Здрасьте…
                – Внук называет меня Кешей. Учтите. Просто и немножко смешно. Не стесняйтесь.
                Потом  они шли под руку, как и мечталось недавно Марии Денисовне, по аллее – в толпе, устремленной к мосту на Комсомольский остров, а там стояли, как и все, свесив головы вниз, чтобы лучше увидеть рыбу в прозрачной воде.  Все бросали кусочки хлеба с моста – поближе к острову, и глупая рыба чуть ли не выпрыгивала из воды в азарте охоты за дармовой добычей.
                Все скамейки были густо заселены гуляющими, так что пришлось им искать себе место  возле самой воды, слева от огромного памятника поэту Шевченко, на пенечках от срубленных  ив. Нашли, сели друг против друга, улыбнулись.
                – Устала? – спросил Иннокентий Валерьевич. – Надо было без каблуков туфли надевать.
                – Ну, какие это каблуки?
                – Мы прошлый раз не договорили. Рассказывай… о себе. А можно на «ты»?
                Она кивнула.
                – Только не о работе! Ты остановилась на  том, как вы оказались в коммуналке, когда сюда приехали… Я так понял: ты – воронежская, зачем же – сюда?
                – Мой отец похоронен на Братском кладбище. Видел такое,  на Октябрьской площади? Там еще вечный огонь…
                – А как же!
                – Мама разыскала. А потом брат старший помог с квартирой.
                – Я так понимаю: был  большой начальник? Партийный? Иначе – как?
                – Профсоюзный.
                Мария Денисовна так засмущалась, словно  произнесла ругательство.
                –  А я из буржуев,как говорили раньше соседи,  – вдруг  весело сказал Иннокентий Валерьевич.  – Квартира, которую ты видела, вся была наша. Потом мою бабушку-дворянку выдавили в комнату, где сейчас я живу, а пролетарий заселили в остальные. Семья была большая, это и спасло. Иначе нам бы досталась самая маленькая комната – для прислуги. Правда, деда это не спасло. Он был по натуре бунтарем. И хотя  революция его не угробила, но советская власть потом догнала и…  прикончила. В лагерях погиб.
                Мария Денисовна с таким ужасом смотрела на него, что Иннокентий Валерьевич  засмеялася:
                – Ма-аша, Марусечка, да твоя семья  не меньше  пережила! Что это я, дурак старый,  раскудахтался?! Хотел объяснить, как оказался в коммуналке, а получилось – жалуюсь на нашу замечательную, самую справедливую в мире советскую власть!
                Нет, избавиться от иронии он не смог. Или  не захотел. Иннокентий Валерьевич понимал, что Маша может оказаться человеком незрелым,  даже слепым. Но ему надо было знать ее отношение к происходящему в своей стране. Он терпеть не мог дураков в розовых очках. С глупой женщиной можно спать, но дружить и быть откровенным – нельзя.
                –  Я столько книг прочитала за свою жизнь, – вдруг по-детски  обиделась Мария Денисовна, – что уже могу различать, что такое хорошо, а что такое…
                Иннокентий Валерьевич живо вскочил со своего пенька и протянул руку:
                – Идем!
                Он оглянулся, поискал пенек пошире,  обнял Машу и так, в обнимку, оба опустились на него, прижавшись друг к другу щеками.
                – Нет, меня убить надо, – шепнул Иннокентий Валерьевич. – Так сколько книг ты прочитала? Сто? Двести? Тыщу? Это хорошо!
                Оба рассмеялись. Мария Денисовна, согретая теплом его тела, замерла в кольце его сильных рук. «Это сон? Как хорошо пахнет  его рубашка», – успела она подумать, прежде чем ощутила на своих губах его мягкие губы.
                Иннокентий Валерьевич, конечно, все понял, но  неопытность  Маши не испугала почему-то, а привела в умиление. «Какая смелая девочка, – с  нежностью думал Иннокентий Валерьевич,  делая осторожную попытку превратить это детское целование во взрослое,  искусительное.– Как она… старается!»
                – Кеша, – шепнула   Мария Денисовна, – меня что-то сзади…укусило. Давай встанем.
                «Хитрюга», – ласково подумал Иннокентий Валерьевич,   угадав, что Марусечка таким образом хочет приостановить его любовный натиск.
                – Это комарик куснул. Вода-то рядом, – успокоил он, поднимаясь на ноги.
                Только сейчас они увидели, сколько комарья вилось вокруг их голов с  угрожающим гудением, словно прогоняли с места!
                – Бежим! Ой, я у меня есть… не знаю, как это называется- пуловер или свитерок, или кофта… Забыл совсем. Это ты мои мозги затуманила!
                Возвращались они через мост в обнимку. Звезды  так щедро усыпали небосвод,  что почти все влюбленные, стоявшие на мосту, задрали головы вверх, любуясь.
                – На воду глянь, – шепнул Иннокентий Валерьевич. – И там небо… Красота какая! Смотри, это они нам подмигивают! Ребята, говорят, не унывайте, все у вас впереди…

продолжение  http://www.proza.ru/2012/06/30/899


Рецензии
Милые дамы! Вот тут я хочу присоединиться к беседе.
Вполне понятны сомнения Иннокентия. Он столько лет был один,
перебивался случайными связями, что ещё не готов был осознать,
что эта женщина может стать той самой единственной.
История очень интересная.
Напрасно её не читают.
В ней столько всего, а главная героиня - сама жизнь.
С уважением КАРИН

Карин Гур   10.01.2020 23:41     Заявить о нарушении
Ну, хоть Вы, Карин, правильно все поняли! А то у некоторых дам явные проблемы с логикой.

Людмила Волкова   11.01.2020 11:12   Заявить о нарушении
На это произведение написаны 3 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.