Возвращение. Глава 6

          ***

Вдох...выдох...удар сердца...ещё один...

«Она вернётся, обязательно вернётся», - твердила про себя Иринка, нервно оглядываясь по сторонам.

Иссушенные ветки деревьев напоминали скрюченные пальцы неведомых чудовищ, готовых схватить свою жертву и растерзать в клочья. Любая, лежащая на земле, палка воспринималась как ползущая змея, разумеется, очень ядовитая и злобная, потому как не может ядовитая живность быть по натуре пугливой и настороженной, но непременно – безжалостной, гадкой тварью, мечтающей убить всех и вся. В каждом шорохе слышался шёпот таинственных духов (как они выглядят в реальной жизни Иринка не знала, но исходя из всего услышанного, прочитанного и увиденного по телевизору, вырисовывался смешанный образ существа, схожего с пушкинским Черномором, гайдаровским Мальчишом-Плохишом и мультяшным привидением Каспером).

В любой момент дух мог выскочить из-за кустов и напугать до полусмерти или, того хуже, утащить под землю, где, по рассказам бабули, обитал рогатый дьявол, варивший в котлах грешников.

Невероятный ужас охватил всё существо девочки.

Поддавшись панике, она отчаянно бросается в самую гущу колючих кустов, и где трудом, а где и криком: «Мама!» - начинает прокладывать себе путь.

Ветки яростно царапали по лицу, жалили острыми шипами, цеплялись за платье и больно дёргали за волосы - казалось, Иринке уже никогда не выбраться из их цепких объятий.

Продираясь из последних сил сквозь колючий заслон, она вдруг услышала, раздавшийся совсем рядом насмешливый голос Елены:
- Скорее, Ирина, скорее! – подбадривала Елена, давясь от смеха. – Дух сейчас тебя схватит!

Выбравшись из жгучих объятий кустарника, Иринка продолжала по инерции бежать вперёд, не сразу разглядев на своём пути каменный столб, увитый виноградной лозой.

Мгновение – и камень звонко чмокнул детский лоб.

Лёжа на земле, Иринка ревела в три ручья: её несправедливо обидели, бросили одну среди страшных духов, в довершении всего, зло подшутили. Сейчас ей хотелось, как никогда, очутиться дома: напиться вволю вкусного компота, наесться до отвала, а, главное, поведать встревоженным родителям, изобилующую кровавыми подробностями, историю своего неудачного падения. Родители будут охать и ахать, может даже, отвезут дочь в районную больницу.

«Купят чего-нибудь сладенького», - всхлипнула Иринка, поднимаясь с земли.

Кто-то дотронулся до её плеча.

Иринка быстро обернулась – и оказалась лицом к лицу с  улыбающейся Еленой.

Было в её улыбке что-то фальшивое, надуманное, так бывает, когда человек, стараясь нарочно придать своему лицу толику доброжелательности, самозабвенно растягивает кончики губ, забывая при этом о выражении глаз.

В глазах Елены сквозило победоносное чувство собственного превосходства.

- Ну, как ты, нормально? – участливо обратилась она к Иринке, продолжая улыбаться своей фальшивой улыбкой.

Иринка, убрав чёлку со лба, продемонстрировала кровоточащую ссадину:
- Я голову ударила сильно, вот смотри, кровь идёт.

Елена перестала улыбаться:
- Хорошо бы зелёнкой или йодом помазать, а то инфекция может попасть в ранку.

- И что? – насторожилась Иринка.

Елена пожала плечами:
- Всякое бывает. Летальный исход, например.

- Чего? – Иринка с испугом уставилась на Елену.

- Исход летальный, - раздражённо повторила Елена. – Не понимаешь, что ли?

Лихорадочно покопавшись в памяти, Иринка решила, что «летальный» происходит от слова «летать» и, соответственно, бояться ей нечего, наоборот, было бы просто чудесно, владей она этой замечательной способностью.

- Да, летательный исход, - отвечая своим мыслям, произносит она вслух.

- Что? – настал черёд удивляться Елене.

- У меня будет летательный исход, - улыбнулась Иринка, поглядывая на небо. – Я буду летать, как ангел. Бабуля рассказывала – они на небе живут, вместе с Богом, - многозначительным тоном поясняет девочка, примеряя на себя роль всезнайки.

- Не летательный, а летальный исход, дура! – вспыхнула в раздражении Елена.

- Сама дура! – огрызнулась Иринка, готовая биться за свою идею «летательного исхода» до победного конца.

В глазах её было столько решимости, что Елена невольно отступает:
- Ладно, идём, а то – опоздаем.

- Идём, - соглашается Иринка, в душе которой всё ликовало.

Всю дорогу до кладбища они прошли молча.

...Оставив позади лабиринт бесконечных, симметрично разбитых, аллеек виноградника и перешагнув последний рубеж – земляной оросительный канал-траншею, - девочки ступили на территорию кладбища.

Чаще всего, первое, что непроизвольно бросается в глаза при входе на любое кладбище – это наличие свежих могил.

Среди потускневших, анемичных могил-старожилов, «новички» выделяются роскошным буйством красок, и это буйство и является тем страшным напоминанием о неизбежности надвигающегося забвения. Молоденькие могилки, словно хвастливо кричат: «Уж нас-то точно не забудут! Мы не станем такими, как вы!». Но проходит время – и их уже нельзя отличить от всех прочих...

Размягчённая солнцем кладбищенская земля в нужный момент разевала свою пасть и поглощала на веки вечные очередное человеческое тело, плюхавшееся вкусным десертом на дно земляной утробы. Насытившись вдосталь, она изрыгала (в зависимости от прижизненных качеств «продукта») либо прекрасный в своей гармонии цветок, осаждаемый пчёлами, либо чахлую в своей дисгармонии поганку, точимую червями, либо неприглядный, охочий до собственного благополучия, малоприметный сорняк - эдакий своеобразный привет живым от мёртвых.

Последний месяц земле доставался разве что шиш с маслом вместо привычного десерта: люди отчего-то не спешили умирать. Казалось, из-за жары сама Смерть ошалела и замедлила свой ход, устало волоча за собой затупленную косу.

Блуждая от могилы к могиле, девочки скоро и неизбежно наткнулись на Сашку, сидевшего неподалёку от колонки и занятого тем, что с силой ударял один камушек белого кварца о другой. Из-под рук Сашки красиво сыпались  жёлтые искры, которые тут же гасли, не успев долететь до мягкой, как пух, земли.

Заметив девочек, Сашка отбросил в сторону камушки и живо поднялся на ноги.

В том месте, где он сидел, дожидаясь Елену с Иринкой, валялись многочисленные обёртки от конфет и крошки от печенья. Все эти улики свидетельствовали о том, что Сашка даром времени не терял: проведя тщательную рекогносцировку местности, он нашёл оптимальный способ удовлетворения своих насущных потребностей, правда, не совсем чистоплотный с точки зрения морали.

Обведя глазами смятые фантики, Елена помрачнела:
- Это ты всё съел?

Довольный Сашка ухмыльнулся, демонстрируя язык, на котором таяла карамелька.
- Ты поступил подло, – твёрдо заявила Елена, отходя к колонке.

Сашка, чуть не поперхнувшись карамелькой, удивлённо заморгал глазами.

- Точно! – поддакнула, раскрасневшаяся от жары и долгой ходьбы, Иринка. – Всё сам сожрал, а с нами не поделился.

- Да не в этом дело! – зло выкрикнула Елена, поворачивая ручку крана несколько раз и подставляя руки под тёплую, нагретую солнцем, струйку воды.

Сашка, сконфуженный злым тоном Елены, растерянно перекатывал во рту конфету, не зная, как ему лучше поступить: выплюнуть её или проглотить.

- Ты же украл, понимаешь? – продолжала свою обличительную речь Елена, гневно сверкая глазами.- Неужели тебе не стыдно?

Подумав немного, Сашка понял, что ему совсем не стыдно и тайком проглотил карамельку.

Иринка тяжело вздохнула, кляня про себя Сашку, Елену, жару, пыль, фантики, впрочем, последние навевали обратные чувства – сожаления и ностальгической грусти.

- Всё, надо идти, а то не успеем, - решительно скомандовала Елена, желая поскорее покинуть пределы кладбища.

Напившись воды, друзья снова двинулись в путь.

Вскоре кладбище оказалось далеко позади, и они снова вышли к трассе.

Теперь первоначальный замысел похода к морю, растеряв былые радужные перспективы, стал казаться попросту идиотской затеей, так как жара продолжала усиливаться, а вокруг не было ни одного деревца, в тени которого можно было укрыться от палящих лучей.

Путники уныло брели вперёд, и с каждым шагом испарялась надежда на удачный исход.

Когда с губ Елены уже готово было сорваться постыдное предложение повернуть назад, а с губ Иринки – попрёки и жалобы, - Сашка неожиданно запел.

Безобразно фальшивя, он искренне старался приободрить девочек, умиравших со смеху, слыша его жалобное «Чао, бамбино, плачет синьорина».

Мужественно допев песню до конца, Сашка с новым пылом принялся тянуть следующую. В ней угадывался мотив всенародно любимой «Ламбады», но слова принадлежали исключительно Сашкиному воображению.

«Со-о-оре ми сифоль кея мио туро ни сора-а…», - орал на всю степь Сашка, наивно полагая, что чем громче, тем лучше.

- Не было там никакой «сифоли», - хохотала Иринка. - Правда, Лен? – обращалась она к впереди идущей Елене. Та смеялась в ответ, забывая даже привычно одёрнуть подругу по поводу своего имени...

В колеблющемся от жары воздухе, словно по волшебству, материализовались аккуратные,  белоснежные домики.

Немчиновка возникла на горизонте в тот самый момент, когда измученные зноем путники потеряли уже всякую надежду увидеть её.