Сродни

Встреча назревала не из приятных. Встреча со старым другом, братом, с кем "где поврозь земля и небо - посередине мы", с человеком "мне милым до слёз умиленья", с необыкновенным художником, с Андреем. Идиотская у нас назревала встреча. Меня ему в новом качестве решилась представить Вика, моя невеста, в качестве жениха его же и дочери. Взять наше развесёлое трио - и логично сие и абсурдно. Логично то, что мы всегда были вместе, у нас одни интересы, и такая ситуация, хоть и не наверняка, но произойти могла, что, собственно, и случилось. Абсурдно то, что отец невесты - мой ровесник и друг, а век сейчас не восемнадцатый, к тому же званий , регалий на этот случай я не приберёг, и он любит меня как шантропу, как такого,кто он сам, но дочь...Дети художников художниками часто рисуются не в художественной семье, а очень даже наоборот.Чтоб потом разочарованный отец - художник выбросил свои художественные кисти, и художественно послал своего зятя на те буквы, с которых непосредственно начинается и само "художество", сказав при этом: "Ну-у как вы живёте?! Мещанство, вещизм. Никакого художества!" - и эдак пальцы врастопырку превознося к челу с колена, как обрез, где с мозгами навылет стремится чёртова мысль о том, что не повезло дочери в браке...
Итак, сижу перед взором на меня Андрея сквозь ноль семь (он попятился губами к огурцу без вилки на блюдо) и думаю: "Сразу влепит в морду или, как интеллигентный человек, сначала нотацию выдаст. А начинать надо мне...а в горле - то пересохло...Клюнул стопарь - многогранник маленький, и всё - равно не разговаривается. Посидел, долго подумал, пображился в его болтовне, созрел.
"Андрео,- начал по латино - панибратски,- мы тут стихи сочиняем, рисуем, а (в горле комок) в мире знаешь что происходит? (кошу глазами на Вику, кошу, бледнея донельзя.К делу пора переходить.)
"К делу!" - читает он мои мысли.
- Так вот! Беда случилась!
- Как? Прям так вот совершенная?
- Бедствие, бедствие!
- Полное?
- Круглое...Когда говорят "Круглый осёл" - это нимб над оным?
- Осёл - он и в Никарагуа осёл, и...
- Не перебивай!
- Пей!
- Пью...Продолжаю...(Кивнул стопку. Пауза). Я не знаю что тебе сказать!
- Это хорошо!
Вика остроносой своею туфелькой пинает меня в костяшку ноги за мою нерешительность, и я пытаюсь вспомнить: эта ли кость называется лучевой...или лучезарной...или сияющей. В любом случае нога загорелась, и синяк будет.
- Что хорошо, Андрей?
- Не знаешь что сказать!
- Да...Так вот...Ты, наверное, дашь мне в морду!
- Обижа-аешь,- протянул Андрей, друг мой, брат мой, - водка хорошая, нашемагазинная. Это с твоей патошной на китайке мозг и сердце в обнимку.А эта хорошая!..Вот попробуй! -
Он вдруг так оживился, будто я сроду кроме материнского молока внове ничего не алкал.
Останавливаю его трёхвосклицательным "Нет!", как мужик на плакате, и требую внимания.
- Ты целый вечер,- говорит он,- требуешь от меня внимания, а я, как застыну, слышу одно: "Не знаю что сказать!" Говори уже.
Наступил очередной момент моего витиеватого откровения, и я опять начал долго думать. Вика молчала, дожидаясь от меня мужества.Я понимал, но медлил.Медлил и, как водится, ушёл в свои мысли, оставив компанию родных мне людей без себя, в то же время только о них и думая, но думая, что говорится, в форточку, лицом на природу, на сквер, где дворник мимоходом подмёл огромный тополь, который с ботинками залез ему в нос, вызвал чих и поэтому умер. Я глядел в окно на отсутствующих дворника и дерево и всех остальных, ибо, как уже сказал, думал долго: дерево распилили, увезли, народ разошёлся по домам, вышла луна, скрылась за домом напротив, вышла опять и сказала: "Давай, кто кого переглядит!"
- Давай!..Давай-давай! Как раз осталось по сто.
- Нет! - я опять ответил, как мужик на плакате.
Так о чём я?..Мне сорок три года.Ей двадцать один.Она моложе моей дочери.Я ей гожусь в отцы.Её отец ей тоже годится в отцы.И мы с ним друзья.Я никогда первым не коснулся бы и мысли о том, что она и я - это мы, мы, которые вместе.Но так вышло.Я сидел на берегу с удочкой, ждал карася и пенсию, а она подошла и сказала: "Эту жизнь я хочу потратить с тобой!"
"Ты хочешь сказать, что берёшься закрыть мне глаза!"- сперва усмехнулся.
- Нет,- она была серьёзна,- я хочу родить тебе детей.
И...я не мог устоять.Я люблю детей!Люблю свою дочь, люблю Вику, тех, кого Вика решила нам с нею родить. Дети - моя слабость! И я сказал: "Бери меня. Я твой!"
...А про Андрея подумал потом...
Прошло ещё несколько времени с тех пор, как луна скатилась вниз по дуге, и мой друг перестал быть пьяным. Вика давно переделала кучу ненужных дел, а мы сидели друг против друга, два старых перца, и думали оба. Андрей прикурил фильтр, потряс головой, постучал пальцами по столу и, уставившись прямо в меня, первым нарушил тишину:
- Прости. Ты, вижу, уже всё знаешь. Но я ничего не могу поделать!
- Что "поделать"?..что "знаешь"?
- Я и твоя дочь...мы...