Идет Война народная 18

  Васильевщина.
  -Фронт стабилизировался. Эти слова мы слышали на протяжении месяца. Это означало, что
наше наступление прекратилось. Наше-все, что происходило и о чем говорилось, делилось на
Наши и немцы. Эта грань, как день и ночь,разделяла всю нашу жизнь.
 Когда заговорили о прифронтовой зоне, о ее укреплении, это уже и о нашей судьбе. Ведь в
ней-то мы и жили, а впереди никого. Мы подлежали эвакуации.

 На нашу долю досталась деревня Васильевщина. Немцы не успели ее сжечь.
Вот в нее и привезли нас:бабушку, Галю и  меня. Мама, тетя Варя и ребята остались дошивать
военные формы.
 
 Васильевщина осталась в памяти,как время голода и тревоги.
Галя работала в колхозе ,ей было 15 лет. Наравне со взрослыми работала в поле- пахала землю.
Женщины пахали на коровах и на себе. Пахать было не  только трудно, но и страшно. Оружия вокруг много, и немецкого, и нашего, особенно мин. Говорили, что при освобождении саперы
прошли деревню и дороги, понаходили мин, обезвредили их. Сколько их еще оставалось повсюду:луга, поля, опушки леса так и оставались со смертельной начинкой.

 Добровольцы подростки с миноискателями проходили поля перед пахотой. Если находили что-
то подозрительное, ставили знаки. Саперы обезвреживали мины, благо их часть находилась
рядом.
 Слава Богу, никто из землепашцев не пострадал, только две коровы подорвались на минах.

 На трудодни ничего не давали. Бабушка как-то пыталась кормить нас. Еды было совсем
мало,только, чтобы не умереть с голоду. Есть хотелось постоянно.
 Вместе с соседскими мальчишками, я целыми днями разыскивала еду: старую вымороженую
картошку, из нее пекли "тошнотики". щевель.

 А еще- глушили рыбу.
Из куска тола и взрывателя делали "заряд" и глушили рыбу. Конец шнура поджигался и
бросался в воду.  Взрыв,рыба всплывала кверху брюхом. Скорее в воду- ловить, пока не
уплыла. Глушить не просто: рано бросишь- утонет без взрыва, поздно-беда!
Тола было много, а взрывателей мало.Вот их и нужно было находить.
 Приспособились отвинчивать головки снарядов и делать "взрывашки".
До процеса отвинчивания меня не допускали. Я отыскивала снаряды, держала инструменты,
иногда сидела на снаряде, чтобы не вертелся.

 В тот раз снаряд попался упорный:никак не хотел отвинчиваться. Ребята послали меня за
каким-то инструментом в избу.
 Отчетливо помню: избу пошатнуло и взрыв. Заложило уши. Ноги стали ватными,никак не
могу выйти из избы. Еле доплелась: Вместо снаряда глубокая воронка. Ребят нет.
Вокруг воронки что-то валялось. Все завертелось вокруг меня, а в голове- что это,
что это? И...пусто...

 Говорят, что без сознания я была несколько дней, потом долго была " не в себе".
Бабушка все умывала меня и что-то шептала.