Зигзаги судьбы россиянина - роман - глава 41

Глава 41

Цены на продукты и товары первой необходимости начинали осторожно кусаться, пока ещё стесняясь распустить волчьи зубы бизнеса. Но мировой экономический кризис на спад двигаться не спешил, принуждая семью всё чаще отказывать себе в том или ином направлении покупок.
Удивительно, что именно Америка явилась автором глобального кризиса 2008 года, зацепив своим всепроникающим долларом практически все страны. Понятно, что в торговых вопросах доллары были основной обменной валютой. Евро оценивался выше доллара, но его хождение было не таким значительным. Сами страны в Европе, пожелав жить слишком роскошно, не рассчитали свой аппетит одинаково. Германия, стесняясь своего прошлого, работала практически  на себя и на те страны, которым было непривычно так вкалывать.

В этой сложной, международной обстановке Россия была не последним звеном. Освободившись от груза в виде пятнадцати Социалистических Республик, Россия теперь всячески пыталась объединить эти свободные Государства вновь вокруг себя. Россия никак не могла отделить себя от слова "социализм". Капитализм в чистом виде Правительству России принять никак не получалось, потому что появилась огромная армия бездомных, нищих, ограбленных "новыми русскими".
Среди этих "новых русских" самих русских и не ночевало. Просто все говорили на русском языке, разрез глаз и цвет волос уже не имели значения.

В это непростое время художники были как нельзя близко от их развёрнутого звания - "худо жить". Выставочные залы практически пустовали. Редкие ценители искусства почти солдатским шагом маршировали мимо живописных полотен, задерживаясь перед особенно эффектным полотном несколько секунд.

Роман учился уже на последнем курсе. Как-то так получилось, что в эту последнюю зиму успехи его задержались на уровне третьего курса. Живописный цвет постановок стал монохромным, потому что парень не успевал довести начатое до полного завершения. Было у Вики ощущение, что Роман страдал тем же недостатком, что и отец его - Дмитрий Игоревич. Вика смотрела на четвёрки и тройки сына по живописи, прикусив нижнюю губу. В её глазах начинали искриться слезинки. Только это черчение, ненавистное для неё, давалось легко её сыну.
По этому предмету в зачётке Романа всегда была цифра - пять. Ещё и за рисунок Роман ни разу не получил оценки ниже пяти баллов. Конечно, Вика и сама уже не могла хвалиться особым продвижением в мастерстве наложения мазков на холст. Задники в театре она, разумеется, выполняла добротно, но для выставочных произведений эта работа давала мало навыков.
А рисовать для выставок времени уже не оставалось. Ведь Роман вырос, и требовалось для него всё больше одежды, продуктов питания, да и для знакомства с девушкой тоже что-то требовалось выделить.
Бывший муж Вики совсем забыл и о ней, и о сыне. Вика уже окончательно рассталась с надеждой получить Диму обратно если не в мужья, то хотя бы - в редкого любовника. На поездки в Алматы денег выделить было практически невозможно. Да и эти спектакли в театре так часто менялись из-за низких сборов, что пейзажи на задниках приходилось всё время перемазывать.

Один раз Вика всё же позвонила в Талгар. Она попала на городской номер в доме Риты.
Трубку взяла Наталья Семёновна.
-Алло, мне бы Риту! - поспешила сказать она.
-Сейчас, - равнодушно пообещала мать Риты.
-Я слушаю, - спустя минуту ответила Рита.
-Здравствуй, Рита! Я - Вика. Не могла бы ты послать мне немного денег! Я очень нуждаюсь.

В трубке было долгое молчание.
-Алло! - испуганно воскликнула Вика.
-Да-да. Я думаю, - отозвалась Рита. - Я поговорю с Димой, хорошо?
-Хорошо, - прошептала Вика. Рука её безвольно опустила трубку на рычаг телефона.
Вся эта глупость завещания отца Вики выглядела сейчас в ярком цвете. Что могла Вика требовать? Ведь и Рита, и Дима были ей сегодня - никто. Борейко Борис Олегович оставил свою фамилию только ей. Сама Рита тотчас отказалась и от фамилии отца, став Алтынсаровой, и национальность свою поменяла на материнскую.

Если ей подать в суд заявление в Казахстане, кто будет её, украинку, слушать там, в чужой стране? Оставалась квартира. Но сын ещё не достиг совершеннолетия, и не мог потребовать от отца оформления документов на него. Оставалось ждать. Но сможет ли сын
выцарапать у Димы эту квартиру? К тому же, чтобы её продать, в неё нужно сначала прописаться.
Все эти мысли так напрягли Вику, что она уже решила карабкаться из этого безденежья своими силами. Ей было лучше не знать о жизни Димы и Риты сегодня ничего. Но если бы она узнала, сколько денег проходит через руки её бывшего мужа, слёзы её стали бы солёней воды любого океана! О таких суммах Вике оставалось только вспоминать.

Её мать, научившись за всю свою жизнь, кроме живописи, только готовить вкусности на кухне, готова была пойти работать поваром в какую-либо столовую. Правда, для этого ей не хватало диплома об окончании кулинарного техникума. Прекрасные натюрморты ещё бодрой старушки готовы были купить иногда за смешную цену редкие доброхоты, что, естественно, оскорбляло Людмилу Александровну до глубины души. Всему виной был глобальный, мировой  кризис, которому, казалось, не будет конца.

Осторожные высказывания комментаторов, что в мире голодает не меньше миллиарда населения, Людмиле Александровне казались выдумкой. Она, конечно же, не только не голодала, но и могла, плюнув на гордость, продавать множество своих скопившихся произведений живописи по скромной цене.
Иногда она звонила Вике в Екатеринбург, робким голосом интересовалась её и Романа успехами, и получала всегда неизменный ответ, в котором звучало мало бодрых нот.

Часто во сне перед её взором всплывал образ неблагодарного Димы, ехидно и нагло смотревшего на неё, отчего Людмила Александровна в испуге открывала глаза и обнаруживала, что утро уже отодвинуло власть ночи. Лицо Димы каким-то непостижимым образом ещё продолжало смотреть на впечатлительную старушку из самого тёмного угла её спальни.
Людмила Александровна обнаруживала, что весь её лоб покрылся испариной. Она поспешно вытерла лоб полотенцем, которое висело у изголовья на спинке кровати. Димин образ исчез  в ту же секунду, но Людмила Александровна долго думала, к  чему бы это наваждение приурочить. Так и не поняв значения сна, такого реального, она встала, подошла к окну.

Рассвет ещё только начинался. За окном в Астане она видела множество башенных  кранов, растущих стен строящихся зданий. Степь, которую много лет Людмила Александровна видела за окном своей квартиры, поспешно отодвигалась от её окон. Астана торопилась превратиться в столицу Казахстана, будто и сама понимала, что Президент Назарбаев не вечен и, не ровен час, будущее начальство вернётся в обжитый рай - Алматы.

А в это время Вике удалось выполнить случайный заказ госпожи из высшего общества, которой вздумалось повесить на кухне натюрморт с южными фруктами, чтобы повысить свой аппетит во время завтрака или обеда. Художница быстро сообразила, что к чему, и пересадила Романа на копирование натюрморта из произведений великих мастеров прошлого. А следующими пошли пейзажи. Завершать эти копии картин, выполненные сыном, Вика стала сама, придавая им не только точность, но и изысканность и некоторую современность. Копии пошли нарасхват.

Семья Вики не только стала жить в достатке, но и матери кое-что посылать в Астану.
Выписывая подробно лепестки, узоры ткани тщательным образом, Вика уже не рвалась к хлёстким мазкам, на которые не было спроса. В результате этой погони за куском хлеба с маслом явились робкие пятёрки по живописи у сына Вики. Мир художественный завоёвывался Викой и её Романом почти с чёрного входа. Сама Вика уже считалась мастером исполнения театральных фонов, а Роман в Художественном Училище пятёрками по всем предметам стал окончательно гарантировать себе продолжение учёбы в Художественной Академии.

Конец первой части

Продолжение - http://www.proza.ru/2012/09/30/654

Ижевск, 2006-2009 г.