Ora pro nobis

Режь меня, режь меня. Я ведь знаю тебя, я слышу тебя.
Помню, как ты улыбалась, когда было страшно и как за стенами пряталась от градусников и ртути по венам. Одевала свой жемчуг и умирала смехом продавленным за креслом, задушенной взбитой подушкой. Выбросить, полюбить, переиграть. Взяла на пушку, понарошку. Не нужно сцен и наигранности. Отравленные сны, приливы нежности, на перебой с желчью в глазах и потерянными окнами нашего дома.
Изыди дымом. Избыток мира. Перевернутыми смайлами, файлами и фресками.
Как будто не было, как будто выдумали и прокляли.
Испачкали чернилами и потом клыками пронзили внутренности. Смехом на 220 вольт в розетке. Пламенем выжжена на костях и подсознании, на кирпичах и бетоне, на всех кроватях и всех одеялах. Смеешься и подкрадываешься немыми ожиданиями вечности на гранях прочности. Капсулами и сосудами замотана в ребусы и лабиринтами исчерпана. Кожей на извне или наружу. Прожектором на каждый миллиметр лжи и заусеницы. Чтоб было видно зрачки, объективы все ближе и со скрипом на повторы и круги. Впечатанными восьмидесятыми на пожелтевших страницах, на разных койках по дозам черпать море из ракушек, чтобы было, что вспоминать. Расплавиться горячей гирляндой и пониманием завершения улыбок съезжать вниз по мертвым крыльям. Я не знаю тебя, я не помню тебя.