Мертвецы

Выхожу я как-то утром из дома и вижу: вокруг меня все мёртвые ходят. Сперва даже не поверил собственному зрению, до того непривычно. Но потом пригляделся - и правда мёртвые. Натурально неживые! И признаки характерные на лицо: тела синие, пятнами все, зрачки крупные расширенные. Мухи опять же вокруг роятся.

Меня это обстоятельство сразу вывело из себя. Такой уж я человек, что меня даже комар может взбесить. Думаю, где это видано, чтобы мёртвые личности по улице разгуливали? Не дело это, непорядок и форменное нарушение законодательства. Главное, видно же, что у половины из них разрешения никакого нет! - а всё равно ходят, и глазами поводят, и запах распространяют характерный. И куда только наша полиция смотрит? Бардак, думаю, в стране как был, так и остался. Обыватель себя изживает, а власти ни слухом, ни духом не поведут!

Вижу, один стоит у подъезда - стоит, собака, и курит. На лице у него умственное выражение написано - аж кожа морщинами пошла. Нет, это же надо, вы только вдумайтесь, вы только посмотрите на него: скоро черви из глаз полезут - а он курит! Через минуту-другую смотрю, и точно, вылазит один. Вылез, осмотрелся по сторонам и пополз себе дальше.

Пошёл я осторожно вдоль дома. А там - дворник стоит, с метлой, в шляпе, и тоже хорош. Лицо рубероидом, шмотки в разные стороны. Смотрит на меня, рот разевает, как вроде сказать что-то хочет, - да не может, не способен-де выговорить живые-то слова мёртвым своим языком! Покривлялся он так, а потом вдруг как возьмёт в руки метлу, да как двинет на меня! Хотел было сначала пинка ему дать, но не стал, пожалел: чего, думаю, связываться с мёртвыми? В сторону прыгнул и оттуда гляжу дальше, что будет, наблюдаю. Не заметил, слава богу, мимо прошёл. К поребрику встал, сделал вид, что листья метёт. А сам одним глазом на меня посматривает.

А мне в тот день, как нарочно, собеседоваться надо было, на работу устраиваться. Идти пора, думаю, не целый же день на дворника любоваться. Впереди дорога маячит до организации: на автобусе, потом пешком. А времени минут час оставалось. Пошёл я тогда на остановку. Пошёл на остановку, сажусь в автобус, устраиваюсь к окну, готовлюсь любоваться видами и пейзажами городскими. По привычке всё сделал, подсознательно! Уже даже поехал, уже даже две остановки сделал. Как вдруг мне в голову ударяет: а водитель ведь тоже мертвый! Заглядываю в кабину: точно мертвый. Сидит и радио слушает. Ему транспортное средство вести надо, а он труп трупом и даже руль не держит!

Главное, пассажиры на меня многозначительно вылупились и смотрят. Не нравится им, видите ли, что я такое любопытство к водителю проявляю. Я тогда со всей ответственностью им в лицо: “Чего смотрите - живого что ли не видели?!”. А им как будто до лампочки. Как будто ни стыда ни совести у пассажиров. Мёртвые, что ещё сказать!

На ближайшей остановке, короче, вышел. На простор вышел, на свободу. Вглядываюсь вдаль, а там, в пыли на горизонте - затор транспортный виднеется, и поток не шелохнется со своей мёртвой точки. Думаю, хорошо ещё, что вышел, а то как бы я внутри автобуса и не двигался относительно пробки.

Пошёл потихоньку, озираясь и ожидая отовсюду подвоха. И замечаю при этом странные явления. Замечаю, что с городом - помимо омертвения его жителей - иных существенных изменений не приключилось. Видимости никакой совершенно. Вполне константно себе город живёт. Те же по улицам лужи, грязь, ямы местами и повсеместно, та же утренняя суета, ругань и узость мировоззрения; те же господа, олицетворяющие похмелье и слабоумие, - словом, всё в прежнем русле. Одна беда: мёртвые все.

Здесь вы не поймите меня неправильно, превратно: я вовсе не трус и даже, может быть, подвиг иногда какой-нибудь совершить могу. Но вы сами посудите: ведь исключительное это событие, ведь не часто с человеком такое случается, чтобы с утра все ему мёртвыми являлись! Со мной, во всяком случае, такое впервые. И понятно, с первого-то раза и труханул. Погода ещё подвела: бабье лето стояло. А я от кого-то слышал, что они в тепле плохо сохраняются.

Иду я, значит, дальше. А мне надо ещё пять остановок пройти. До организации, до собеседования. Далеко, но ничего, не страшно. Ходить полезно. Даже спорт есть такой. Прохожие, даром что мёртвые, не трогают за живое. Только молчат, как будто рыбы в рот поклали, а так вполне нормальные люди.

В общем, до учреждения дошёл без происшествий. Стоит, значит, передо мной такая высокая свечка - стеклянная и зеркальная. Вошёл. Охранник, усатый на вахте сидит. Уснул, не пускает через проходную. Хотел было его сначала побудить, да потом вспомнил, что мертвый он как и все, да и не стал. Так прошёл. Потом лифтом поднялся на этаж, нашёл кабинет нужный. А мне навстречу уже и секретарша ихняя выплывает. Выплывает секретарша, на медузу похожая. Метаболизм её почти целиком в скелет изъел: пиджак с брюками с костей свисает, внутренности высвечивает. Она мне жестом указывает, дескать, не изволите ли пройти, сесть, работодателя подождать. Прошёл, сел. Даже кофия предложила. Не отказался.

Сижу жду, нервно на часы стенные поглядываю. Делаю вид, что не волнуюсь. А у самого пот градом и удушливые явления от галстука. Даже кофий не помогает. Так в удушении до тридцати минут и прождал. Сразу я протестовать не решился: работодатель, думаю, человек деловой, совещается может или митингует, или просто кушать изволил.

Но час уже жду. Но два часа. Обеденное время подошло, в желудке стала портиться конъюнктура, а в голове назревал раскол. Собака, думаю, работодатель, если своему персоналу позволяет дожидаться до стольки часов.

Ещё час жду. Интеллигенция моя совсем к концу иссякла. Да и кофий тоже. Тогда решительно допрашиваю секретаршу; а она мне, представляете, в ответ: “А кто вы, дескать, вообще такой будете тут?” Забыла, дескать. Ну, вежливо разъяснил ей по полочкам ситуацию. Она, хоть и бесхребетная, отнеслась с пониманием и ушла вместе костями в соседнюю комнату.

Через пять минут выходит, наконец, работодатель. Менеджер ихний. Или директор. Короче, начальник. Недурной наружности, в пиджаке и при галстуке. Умный человек, сразу видно, интеллектуальный. Но мертвый, и давно уже.

Пожал я этому предпринимателю руку и хотел было уже вслух поприветствовать, но тут произошёл неприятный инцидент. Как только я приветственные выражения вложил в уста свои и вознамерился было произнесть, у меня в горле вдруг случился спазм - да такой силы, что речь сразу перестала подчиняется волевым усилиям и потеряла смысловую нагрузку. Одни нечленораздельные звуки изо рта сыпятся! Покашлял я для приличия, показал на горло - мол, связки перетянуло - а сам пошёл к кулеру воды искать. Выпил воды - не помогает. Тогда стал думать.

Тишина раздалась на тот момент страшная, неуютная: директор ведь тоже не в силах был произнести. Часы тикают на стене, да громко так, что в ушах стреляет. Прислушался я, и вдруг понимаю, что кроме часов-то ничего иного толком не тикает. Сердце не тикает, я имею в виду! Э-э-э, думаю, так это, выходит, и я тоже, выходит, однако, не вполне живой...

И знаете, что самое интересное? Как только понял этот факт, сразу успокоился. Даже перестал на часы смотреть. Ситуация, конечно, сами понимаете, не самая приятная и даже в некотором роде чрезвычайная; но если учитывать факт наличия вокруг меня индивидов не менее мёртвых, не так всё-таки стыдно.

Пытаемся мы с начальником друг другу сказать, но ничего у нас не выходит. Оба губами и ртами шевелим, но слов нужных отыскать не можем. А беседовать как-то надо, всё-таки собеседование. Размышляем, что же делать.

А там на столе компьютеры стоят. Обычные персональные. Он мне жестами и приглашает за клавиатуру. И сам садится. Сажусь я, и начинаем мы по клавишам синхронно набирать - коммуницировать посредством интернета. Беседа у нас сразу на лад пошла. Стали говорить мы о погоде, о политике, о промышленности, о науке, об экономическом кризисе и других современных духовных ценностях. Ничего не оставили в стороне, затронули даже дела семейные и государственные.

Из разговора я сразу же понял всю личность этого человека и даже познакомился с внутренней его душой. И, надо вам сказать, не простым оказался индивид! Мне сначала-то думалось, что все бизнесмены и директора суть обыватели первейшие и о высоком мыслить не умеют. А вышло наоборот: разговор выродился в материи настолько высокие и изысканные, что мне с трудом удавалось удержать нить повествования. Не собеседование, а целый дискурс у нас вышел.

Предприятие я покинул довольный и полный свежих идей. Даже попрощался с охранником. Не помню, как добрался домой, но как пришёл, тут же упал на кровать и уснул как убитый. Помнится, всю ночь мне тогда снились живые.

7 декабря 2011