Лики Несвободы

                ДГ06-5 Лики Несвободы

                Я вернулся домой, прошел мимо завтракавшего Макса, мимо надевавшего плащ Арканда, мимо Натакруны с охапкой дров, с трудом поднялся в спальню, и упал на кровать. Не помню, как уснул, а от этого сны всегда еще более яркие и реальные.

                Я увидел арену. На ней дрались два человекоподобных существа. Лицо одного было скрыто маской, зато лицо второго было без маски, и все в пыли. То, что я увидел, было трудно назвать лицом, ибо там не было привычных черт, зато были глаза.
Этот второй бросился на того, что в маске, и ударил его чем-то вроде копья. Раздался треск, и существо в маске, не успев отскочить, упало, и лежало на земле без движения. Человекоподобный без маски подошел, и стоял так над побежденным несколько секунд. В его глазах я увидел не радость победы, а тоску и отчаяние.
                - Ари! Опять ты смотришь трансляции этих жутких боев! Ты прекрасно знаешь, что они не рабы, они сражаются за деньги! – Сзади подполз клубок щупальцев, с «лицом», выступавшим над щупальцами.
                - Они сражаются за деньги, потому что у них нет выбора, господин Леот! Прошло более ста тысяч лет, а мы не изменились! Деньги все также правят миром, и те, у кого они есть – свободны, а те, у кого их нет – рабы!
                - Ари, чего тебе не хватает? – Лицо Леота пошло рябью.
                Я не знал, чего мне не хватает. Вскочив, я выбежал в коридор. Три поворота и еще один коридор вывели меня на площадку, где стоял летательный аппарат. Я зашел внутрь, сел перед экраном, сосредоточился, и аппарат взлетел. На экране промелькнули огни базы, и после – темнота и далекие звезды, мерцавшие отрешенно и недостижимо.
                Я несся вперед все быстрее и быстрее без какой-либо цели. Единственным желанием было заглушить боль, наполнить чем-то гулкую пустоту в душе. Ощущение полета было, как всегда, прекрасным, и ни с чем не сравнимым, но я знал, что оно не будет длиться вечно. В мысли ворвался голос с экрана.
                - Управление полетами базы «Каристаль». Арилеот 14, у вас все в порядке? – На экране появилось лицо молодого человека.
                - Сай, ты был одним из тех, кто улетел со мной в «Зеленый Фронт», потому что мы оба верили в свободу. Почему ты вернулся?
                - Там мне предложили очень низкую позицию. Мне нужно кормить семью, капитан.
                - А если бы тебе не нужны были деньги, чем бы ты занимался? Хотел бы ты свободы тогда?
                - Я думаю, что нет никакой свободы. То, к чему вы все время стремитесь, недостижимо. Возвращайтесь быстрее. У нас сейчас будет передача с пульсара. Не грустите, капитан. Мы едем на водопады Глизы на уикенд. Господин Леот выделит нам носитель. Хотите с нами?
                Я не ответил. Коснулся экрана, и он погас. Людям ничего не надо. Они вполне довольны своими маленькими, серыми жизнями. Почему я все время пытаюсь спасти их от самих себя?
                Сон оборвался, и следующий за ним был совершенно не связан с моей жизнью. Он был душным и кошмарным. Я увидел женщину, бредущую в темноте. Она спотыкалась, падала, вставала, но шла дальше. Из темноты доносились шорохи, вскрики, один раз даже – протяжный вой.
                Женщина сжималась от страха, но шла вперед в поисках чего-то. Она выкрикивала имя, но ей отзывалась тишина. Она кричала снова и снова, прислушивалась, но ответа не было. А тот, кого она искала, сидел невдалеке, и молился, чтобы она его не нашла. Самым кошмарным в этом сне была не тьма, окружавшая женщину, а сама эта женщина. Она внушала страх намного больше только что раздавшегося воя.
                - Домиарн! – Надо мной стоял Арканд с жестким выражением лица. – Вставай!
                Что он мне все время приказывает? Я с трудом сел на кровати. За его спиной стояла женщина из моего кошмара. Я вздрогнул. Она была хорошо одета, и прекрасно владела собой, но, увидев, что я проснулся, она выскочила из-за спины Бальтонари, и внезапно бросилась мне в ноги.
                - Я пришел просить за эту женщину. – Сказал Арканд, четко выговаривая каждое слово, наверное, чтобы до меня быстрее дошло. – Ее сын по имени Нериум томится в твоем подземелье. Можешь ли ты его отпустить?
                - Нет.
                - Потому что ты – кровожадное чудовище без сердца?
                - Нет. Потому что он забаррикадировался изнутри. А если вам так надо – то идите, и сами уговаривайте его выйти.
                Женщина зашлась рыданиями. Арканд бросил на меня злобный взгляд, поднял ее с пола, и они ушли.
                Бедный Нериум. С тех пор, как он явился ко мне, умоляя о смерти, видения о его жизни не отпускали меня. Они были тяжелыми и мучительными, эти видения. Я не увидел у него над головой сардарана, и поэтому не хотел его принимать, но он проскользнул мимо меня, как затравленный волчонок, и заперся в одной из камер в подземелье. Я даже не представлял, что изнутри камеры было чем подпереть дверь так, что Литтирен не смог ее открыть.
                Он бежал всю жизнь. Но теперь этот маленький волчонок бесконечно убегал от чего-то в моем сознании.  Он бежал через свет и тьму, через восход и пламя, через розовые облака чьих-то мечтаний, через вихрь красных листьев чьей-то осени, по камням чьих-то сожалений, перепрыгивал через упавшие румяные плоды чьих-то трудов, на ходу выпутываясь из чьих-то развевающихся одежд, он бежал через чужие жизни, не имея права на свою.
                И все это время за ним кто-то гнался, и не зависимо от того, как быстро убегал волчонок, его все равно находили, и настигали. Случилось так, что он убегал даже на фоне оранжевых предзакатных разводов неба в день своей свадьбы.
                Потому что в тот день он понял, что даже это не принесет ему свободы. Мама решила, что ее волчонку нужна невеста. И мама невесту нашла, и все организовала, ему оставалось только положить выбранную мамой невесту в постеленную мамой кровать в доме мамы, под присмотром мамы, готовой в любой момент вбежать в спальню, чтобы любовно и бережно подвинуть невесту так, чтобы сынуле было удобно.
                Сынуле-волчонку было пятьдесят три года. Но, когда он промчался мимо меня в подземелье в тот памятный день, он выглядел максимум на восемнадцать. У него никогда не было женщины, у него никогда не было никакого опыта за пределами маминого дома, и у него никогда не было той свободы выбора, от которой женщина наполняется зрелостью, а мужчина мужает. Он не возмужал, потому что мама слишком сильно любила своего волчонка, и ей не нужен был волк.
                Я спустился по гулким ступеням так тихо, как мог. Постоял какое-то время, прислушиваясь. И тут в леденящей тишине раздался зов из моего кошмара:
                - Нериум... милый мой мальчик... Отзовись!
                Снова, снова и снова. Без ответа.
                Я не выдержал, и подошел к ним. Арканд держал свечу, в то время как мать Нериума то барабанила кулаками в дверь камеры, а то тихо плакала, уткнувшись в старые, разъеденные червями доски двери.
                - Вот видишь, сколько страданий ты причиняешь совершенно невинным людям! – Бальтонари указал свечой в сторону женщины, и она, тут же перестав плакать, согласно кивнула.
                Я жестом попросил их обоих посторониться, сконцентрировал энергию, и вломился в камеру с огромной силой.
                - Нериум, простите. Бегство окончено. Они не оставили мне выбора.
                - Так значит ты мог открыть дверь все это время? – Арканд ворвался в камеру следом за мной.
                Мать Нериума издала жуткий крик, взглянув мне в глаза.
                - Не пугайтесь! – Арканд махнул на меня рукой, и подошел к лежавшему на полу худому, изможденному человеку. – У него светятся глаза, когда он поднимает уровень своей дьявольской энергии. Это называется «три точки невозвращения». Не прикасайтесь к нему. Он в таком состоянии смертоносно опасен. Мгновенная остановка сердца, или что-то в этом роде. Вобщем, берите вашего сына, и пойдемте отсюда.
                Нериум пристально взглянул на меня, потом на Арканда, помедлил с секунду, соображая, и, когда Бальтонари уже взял его за руку, вдруг вырвался, и бросился на меня из последних сил. Я не успел отскочить. Его бездыханное тело сползло по моему на каменный пол.
                Что было потом? Из негативного - Арканд, который поливал меня ругательствами и презрением недели две. Мать Нериума, которая прокляла меня раз десять в ряд. И не знаю, что было хуже – это, или слухи о моей исключительной жестокости и беспощадности, пущенные ею по городу, из-за которых начался новый виток нападок на меня неутомимого папаши.
                А из позитивного был Нериум, который сидел на моей постели, и смеялся до слез. Эти слезы поблескивали в лунном свете, а он пытался смахивать их с лица, но всякий раз рука проходила прямиком сквозь его голову. И тогда мы смеялись уже вместе.