Про плохие дни Джона Ватсона. с феста однострочник

- У меня бывали плохие дни, - брошенная будто бы в шутку фраза вгрызется в подсознание и услужливая память виток за витком тут же начинает раскручивать то, что давно надо было бы забыть.
«Плохие дни» - это когда твое сердце разрывается от ужаса и сострадания, когда глаза уже не в силах просто смотреть на то, что одни люди могут сделать с другими людьми, не принадлежащими к их избранной касте правоверных. И когда руки уже просто на автомате делают то, что должны делать – режут плоть, чтобы добраться до зловредного осколка, сшивают края ран, отрезают размозженные в хлам конечности. И еще – внимательно ищут пульс, в надежде уловить хоть малейшее биение жизни, и набрасывают простыню на лица тех, кому уже помочь не в состоянии.
«Плохие дни» - это когда ты оказываешься лицом к лицу с тем, кто несет ответственность за весь виденный тобой ужас, когда в глазах темнеет от ярости, а руки и тут почти автоматически делают то, что должны делать – сжимаются на горле противника и душат, душат его…
- Джон… - голос извне с трудом проникает сквозь темно-багровую пелену ненависти – нет, он не может знать твоего имени, но он зовет, зовет, и какой знакомый голос…
- О, боже, Шерлок! – осознание непоправимости всего уже случившегося разрывает застилающую глаза пелену и взрывается в прояснившемся сознании ярким дневным светом. Джон разжимает руки и опускается на колени перед рухнувшим к его ногам, хватающим открытым ртом воздух и отчаянно кашляющим другом.
Невозможно поднять ставшие вдруг тяжелыми руки, невозможно произнести ни слова – губы движутся, беззвучно повторяя только одно:
- Прости…
Уже слегка отдышавшийся Шерлок ощупывает горло и, внимательно посмотрев на Джона, кивает ему:
- И ты тоже прости меня, Джон.