XI - Одна из тысячи

                XI

    Никак нельзя без внимания оставить то, что в юности меня шокировало саму.
    При поступлении в медучилище химия не была основным предметом для медсестринского отделения. В школе преподавателей не хватало. И очень часто вместо химии к нам приходила студентка пединститута – комсорг  школы, и читала про Шерлока Холмса и доктора Ватсона.
А в редкие занятия химию надо было зубрить, это именно то, чего я делать не любила, следовательно, за два года обучения мои знания были нулевыми, хотя опять же, каким-то чудом мне сначала удавалось,  что-то понимать, правда без особого интереса. И тем не менее я получала стабильную четвёрку.
    Что-то как-то некрасиво получается. Все предметы не учила, а без троек окончила восемь лет учёбы в школе.
    В первый класс поступила неподготовленной. Читать и писать не умела, тогда это считалось нормальным. Это мои дети – сын знал алфавит уже в два года и складывал по слогам. А дочь стала читать сразу бегло по слогам в четыре с половиной года, перескочив период, когда выучила алфавит весь. Просто они с братом погодки. Сын любил книжки смотреть и пытаться их читать. А дочь сразу начинала, что-нибудь начеркать, из-за чего была у них бесконечная война. Но я отвлеклась, как бы показывая, что со мной не всё так запущенно.
И так начальные годы учёбы давались мне не просто. Иногда помогал и подсказывал старший брат, он на пять лет был меня старше.
    После третьего класса я значительно подтянулась и школьную программу знала не плохо. Четвёрки и пятёрки были честные, обходилась без троек в четвертях. Но после общения с классным руководителем, и параллельно учителем истории, у меня стал вырабатываться инстинкт отвращения к устным предметам. Увидев неправильную систему оценивания знаний, я потихоньку стала уходить в тень, отвечать реже, а затем и учить не настолько тщательно.
Правда надо отметить, что в способности улавливать новый материал мне не было равных, особенно по алгебре, в то время как геометрию не любила совсем.
Ну вот, чуть-чуть стало полегче, а то уж слишком бестолковой себя рисовала перед этим. Хотя чего скрывать, не будь я такой обидчивой и излишне гордой, в знаниях пробелов таких не было бы. Но, что случилось, то случилось.
    Первый курс медучилища. Села на первую парту с желанием стать отличницей. Все предметы показали сначала, что это возможно. Однако химия, и немецкий язык со второго урока дали серьёзные погрешности. О немецком, я уже рассказала, а вот то, что стало происходить на химии всё пытаюсь, да никак не начну. Ну, да ладно. Время пришло.
В кабинете химии моя первая парта стояла рядом с учительским столом. Кабинет был не большой, тесный. Проходы между рядами были очень узкими. И вот вызвали как-то к доске девочку, которая в журнале стояла по списку следующей после меня.
В одном и рассказов я сказала, что моя фамилия Комарова, пусть будет так, так и останусь ей. Тогда девочка будет Аллой Ласточкиной. И вот, отвечает Алла не плохо. Преподаватель Светлана Михайловна довольна. Говорит: «Хорошо, садись четыре».
    В это время она потянулась к журналу, а я смотрю на неё и думаю, почти умоляю. «Ошибись клеткой, ну что тебе стоит», и так жалостливо. А между нами расстояние вытянутой руки.  Ведь если меня спросит, пара обеспечена. Контрольные и самостоятельные списывала у соседке по парте, она в химии разбиралась не плохо. Но устно рассказать и отвечать на вопросы без подсказки не смогла б.
На следующие уроки, вновь вызывают Ласточкину. И опять четыре, и опять мои мысли с мольбой: «Ну, ошибись на клеточку».
Так пролетел семестр, и как-то староста в укромном уголке дала нам заглянуть в журнал. О чудо, все Алкины четвёрки красуются у меня, хотя та, бедная, едва не каждый урок отвечает у доски.
    Наплыву моих эмоций не было границ. Ни о гипнозе, ни о телепатии тогда никто всерьёз и говорить не хотел, а достать книги и объяснить произошедшее, просто нереально. Все твердили одно: совпадение, ошибка, случайность.
Результат радовал не только решением проблемы с положительной оценкой, но и тем, что мои воздействия не вымысел, а непонятная ещё для меня реальность. Мне тогда было всего пятнадцать лет.
    Но, что же с химией? На следующий семестр, успокоившись и расслабившись, не ожидая подвоха, с первых же уроков, меня Светочка застала врасплох. Какого же было её удивление. Однако за семестр как-то выкрутилась. И с горем пополам получила трояк. Если бы только это, предстоял экзамен, на котором меня торжественно пообещали завалить.
    Отсутствие знаний, неминуемость происходящего, и тоска от безысходности и собственного бессилия, были моими сопровождающими. Я вошла в кабинет, по дороге прихватив себе три чужих шпаргалки. Еле держась на ногах от страха и волнения, робко вытащила билет, не слыша себя, назвала его номер, и села на указанную парту. А парта была первой, по правую руку от моего тирана. Светлана Михайловна вела себя спокойно. Надо сказать, удача меня не покинула. Из трёх шпаргалок одна была нужной. Глядя прямо в лицо моему деспоту, я рукой рылась в кармане. Светочка, что-то записывала, опустив голову вниз и смотря себе в тетрадь. Толи делая вид, что ничего не видит, толи и в самом деле была погружена в свои мысли. В любом случае я почти на глазах у неё достала тетрадную страничку подложила себе под листик и стала почти демонстративно переписывать, предполагая, что та всё  видит. У меня не было выбора. Я знала, что ничего не знаю, более того, знала, что и преподаватель мой знает, что я полный баран в химии.
    Нельзя сказать, что я отличалась наглостью, скорее всегда была тихоней, про которых говорят: «в тихом омуте черти водятся». Дописывая последний вопрос, и слегка успокоившись, думая, что мой педагог смягчилась и решила меня не казнить. Я услышала почти истошный крик: «Ты, что делаешь?»  Подняв голову я увидела глаза, и без того крупные, смотрящие в мою сторону. Она почти онемела от удивления, то ли наглости. Шпаргалка лежала почти рядом, прикрываемая моей левой рукой, а правой я старалась как можно быстрее всё переписать.
Напрасно я ожидала амнистии, казнь приблизилась. Моё сердце опустилось в пятки. С одной стороны из-за внутренней гордыни, с другой стороны я вообще плохо переношу критику, и ругань. А ещё и зная, что сто процентов на мне вина. Мои руки упали, всё потеряло смысл. Спорить, оправдываться нет смысла. Мне пришлось отдаться в руки судьбы и плыть по течению.
    Ожидаемая буря вдруг сорвалась, в кабинет зашла другая преподаватель, что-то шепнула Светлане Михайловне, из чего было слышно только: «…срочно…». После этого они поменялись местами. Светочка спокойным шагом вышла из кабинета, а та, вызвала отвечать следующего, кто готов. Очередь была моя. Ещё не отойдя от представленного, предвкушающего меня позора, я пересела на другой стол, и начала читать. Ожидая, что в любую секунду откроется дверь, и картина Репина: «Приплыли»* нарисуется во всех красках.
    Экзаменатор, не слушая, перебила меня: «Что у тебя было по химии в первом семестре?».
«Четыре», – прошептала  еле живая я. «Всё иди, четыре».
    Я не пошла, а не ощущая ног вылетела с кабинета, и постаралась побыстрее убраться с этого коридора, ещё не веря, что это  не сон.
    Так я получила в диплом четыре по химии. Больше мы со Светланой Михайловной в училище не виделись.  Правда уже лет пять спустя, идя с мужем домой,  увидела её гуляющей по аллейке
с коляской. И меня не видела. Да и смогла ли бы она вспомнить, одну из тысячи, если не больше, лоботряску. 


    *- картина Репина: «Приплыли»* - наша частая поговорка, обозначающая провал, разоблачение и т.д, и т.п.