О военном искусстве и завоеваниях... М. Иванин

М. И. ИВАНИН

О ВОЕННОМ ИСКУССТВЕ И ЗАВОЕВАНИЯХ МОНГОЛО-ТАТАР И СРЕДНЕАЗИАТСКИХ НАРОДОВ
ПРИ ЧИНГИС-ХАНЕ и ТАМЕРЛАНЕ
                * * *
                ЗАКЛЮЧЕНИЕ.
После неудавшегося похода 1839—1840-го годов в Хиву, я предпринял исследование военного искусства монголо-татар и среднеазиатских народов при Чингисхане и Тамерлане. Полагаю, что из этого краткого очерка их военных учреждений и главнейших походов, уже можно понять причину исполинских успехов монголо-татар и убедиться, что предубеждение наше, будто они были обязаны своими успехами только многочисленности и дикой храбрости своих войск, ни на чем не было основано.
Из этого краткого очерка походов их уже видно, что в Азии можно вести войны с большими силами, но надобно только узнать ее хорошо и уметь приготовить войска для походов в эту часть света. И я полагаю, что у монголо-татар нам надобно бы изучать, в случае войн в Азии, искусство с малым числом людей водить за войсками и прикрывать табуны лошадей, верблюдов, стада порционного скота и заимствовать у них правило иметь для походов в Азии преимущественно степных лошадей, который были бы приучены довольствоваться подножным кормом даже зимою, и не требовали бы постоянной дачи сухого фуража, для которого необходимы значительные перевозочные способы. Для дальних походов в Азии полезно было бы также перенять от кочевых народов искусство совершать походы в виде перекочевок и самым движением делать лошадей более способными для перенесения военных трудностей. И так, на случай азиатских войн, нам надо бы озаботиться о размножении на наших южных и юго-восточных степях: верблюдов, для перевозки обоза, пехоты и запасов по обширным, маловодным и песчаным степям Азии, где нет устроенных дорог и где, следовательно, самая удобная перевозка должна производиться на вьюках, — и о размножении лошадей для ремонтировки конницы, и скота для продовольствия людей. На наших южных и юго-восточных степях эти животные всегда хорошо водились и надо только постараться о том, чтобы верблюд стал необходимым животным в домашнем быту тамошнего населения. 1
Независимо от этого надобно бы иметь в готовности, хотя немного войск на верблюдах, приученных к степным походам, и для этого в виде опыта сформировать, хотя небольшие отряды пехоты на верблюдах, как для действий, так и для перевозки запасов и вьючной артиллерии на верблюдах же, чтобы потом приступить к дальнейшим преобразованиям по мере надобности и указанию опыта. Наконец, для знания Азии в военном отношении следовало бы издавать постоянно Азиатский журнал, под покровительством правительства, для помещения в нем сведений об этой части света, преимущественно важных в военном отношении. Для поощрения же, особенно военных писателей, к сообщению в этот журнал сочинений, знакомящих с Азией, надобно бы положить достаточное вознаграждение за труд, а заслуживающие внимание сочинения об Азии печатать на казенный счет. Сверх того, чтобы приготовить людей, которые были бы знакомы с этою частью света и в военном отношении, полезно было бы преподавать в Николаевской академии генерального штаба главнейшие походы Чингисхана, Тамерлана, Шаха-Надира и других великих полководцев Азии, и обучать хотя нескольких офицеров главнейшим азиатским языкам.
Положение наших юго-восточных пределов, прилегающих к среднеазиатским степям, удобных для верблюдоводства и коневодства и вдоль которых идут поселения разных наименований казаков — войска, преимущественно способного для степных походов, — а также множество степей в этих пределах представляют полную возможность осуществить предположение относительно верблюдоводства, заведения степных лошадей и учреждения отрядов на верблюдах. И я полагаю, что настало время приступить к осуществлению этого предположения, потому что на юге Азии Англия исполинскими шагами расширяет свое могущество и может, увлекшись ложною политикой, начать действовать противно выгодам России.
В 1830-х году сер Джон Малькольм, в речи своей к Ост-Индской компании, между прочим, сказал: И «так вы видите, что в вашей власти уничтожить торговлю России, остановить её успехи в Европе, и эта власть слишком очевидна, чтобы не понять ее. 2
Но согласен ли с здравою и честною политикой совет препятствовать развитию могущественного союзного государства, народ которого не раз доказывал, что он не лишен энергии и настойчивости? Не вызовут ли вредные для нас меры Англии на противодействие с нашей стороны? Тогда можно ли ручаться, что меры, принятые с той и с другой стороны, не поведут к таким вредным для обеих сторон действиям, которых теперь и предусмотреть трудно. Я полагаю, что нам надобно согласиться с Англией о дружном и основанном на обоюдных выгодах действии в Средней Азии, чтобы держать ее, в политическом отношении, в настоящем её состоянии, в виду общей опасности от могущего последовать взрыва мусульманского фанатизма, при которому если явится гениальный вождь, подобный Чингисхану или Тамерлану, Индия едва ли от такого взрыва не пострадает более, нежели Россия.
Я полагаю, что достаточно ясно обрисовал этих двух исполинов Средней Азии в полном их вооружении, со всеми их средствами для завоеваний и с их стремлениями к всемирному преобладанию, — доказавших, что и среди народов в полудиком состоянии могут являться гениальные люди, которые сумеют, подчинит своему влиянию и своей воле миллионы диких пастухов, образовать из них грозные армии и направит их для завоевательных целей. Такие люди очень хорошо поймут, так точно, как поняли Чингисхан и Тамерлан, быт и свойства пастушеских народов, которые, кочуя на скудных землях, от разных несчастий беднеют и образуют многочисленный пролетариат, привыкший ко всем лишениям и невзгодам. Существуя одним незначительным скотоводством, такие кочевники не могут этим промыслом удовлетворять своих ограниченных потребностей. Указав им, как цель войны, приобретение хороших пастбищ и добычи, их легко увлечь для завоеваний, а по свойствам их, истекающим из их кочевого быта, легко сделать из них превосходных, дисциплинированных воинов. И тогда стоит только образовать среди таких народов одно крупное общество — и все прочие мелкие общества притянутся к нему, и когда таким образом в малодоступных степях их образуется из них могучий народ, то уже легко можно будет выделять из него армии для завоеваний.
Предводительствуя такими грозными силами, Чингисхан и Тамерлан, эти гении истребления, ниспосланные провидением для выполнения непостижимых его определений, изучали преимущественно военное искусство, помышляли только о войне и, ослепленные успехами своих побед, создали слепой, необузданный деспотизм, который, в руках неспособных потомков их, обратился в орудие быстрого разрушения того, что этими двумя гениями было создано.
Но предстоять вопросы может ли человечество избавиться от подобных завоевателей? Будущее в руках Провидения, и в близком будущем завоеватели, подобные Чингисхану и Тамерлану, по видимому, пока невозможны. Средняя Азия находится во владении или под влиянием двух сильных держав, которые имеют средства не допускать её народов до соединения в одно целое общество. Искусная и хитрая политика Китая держит восточную часть Средней Азии в своих руках (судя по новым преобразованиям в Китае и устройству там регулярных войск, есть надежда, что Китай справится с внутренними восстаниями). Другая часть Средней Азии находится частью в нашей власти, частью под нашим влиянием; если эти два государства будут руководствоваться здравой политикой и дружно действовать для подавления завоевательных замыслов между среднеазиатскими владетелями, то Азия может надолго быть обеспечена от кровавых потрясений. Англия, действуя с юга, может точно так же принимать в этом участие, и как Индия всегда составляла лакомую приманку для завоевателей, то собственные выгоды Англии должны указать ей на необходимость не допускать образования в Средней Азии сильного туземного государства, а для отвращения этого не следует снабжать среднеазиатских народов новейшими усовершенствованным оружием. Война в Абиссинии и война с ашантиями (?5) показали, сколько лишних затруднений пришлось бы преодолевать для успешного окончания этих войн, если бы оба означенные народа имели наше усовершенствованное оружие, а может быть пришлось бы даже испытать в этих войнах и полную неудачу.
Но всегда ли человек руководствуется своим здравым умом и здравой политикой? Мы видим из истории, как часто государства или партии в ожесточенной борьбе увлекаются страстями и, действуя наперекор здравой политики и рассудка, призывают к себе на помощь таких союзников, которые вскоре, почувствовав свои силы, обращаются из союзников в повелителей. Мы не знаем, на чем остановятся последние усовершенствования огнестрельного оружия и не сделается ли оно по дешевизне доступным и для небогатых народов, и тогда к чему поведет так называемая нами цивилизация Средней Азии? Мы видим из истории, что некоторая степень цивилизации монголов, сообщенная им, вероятно, выходцами с запада, христиан-несториан, а потом китайцами, при полной религиозной терпимости, дала возможность такому гениальному человеку, как Чингисхан, в течение сорока или пятидесяти лет, создать могущественную империю, которой в то время ни один народ не мог противостоять.
Полтора века спустя, при той же полуобразованности среднеазиатских народов, явился другой гениальный человек, Тимур-бек или Тамерлан, который для своих завоевательных видов избрал противоположный Чингисхановой политике элемент — силу мусульманского фанатизма и, вероятно под давлением этого фанатизма, все христианские общины Средней Азии были или принуждены принять магометанскую веру, или истреблены, а при содействии этого фанатизма, созданная этим военным гением армия в течении 35-ти лет подчинила влиянию Тамерлана три четверти завоеваний Чингисидов.
Словом — предугадывать в будущем возможность или невозможность подобных описанным потрясений, исходящих из Средней Азии на остальную часть Азии и Европу — выше пределов человеческого предусмотрения. Трудность предвидеть образование впоследствии из незначительного общества — могущественного государства доказывается примером Рима, Англии и нашего отечества. Как, например, скрытно, как постепенно, как незаметно для глаз бывших грозных властелинов наших, ханов Золотой орды, московские князья, при самых по видимому ничтожных средствах, сумели положить основу для образования могущественного государства, какова ныне Россия! Но этот предмет еще мало исследован и требует особого разбора.
Для счастья и пользы человечества мы должны желать, чтобы эпохи завоеваний, подобные вышеизложенным, были невозможны.
......................................
1. Ост-Индская компания, по уверению графа Биёрншерна (?), имеет особые заводы, на которых содержится до 8,000 слонов и до 40,000 верблюдов; китайцы также имели большие заводы этих последних животных. — См. Русский Вестник 1841 г. Т. 8, стр. 629.
В Русском Вестнике 1841 г. Т. 8 и в статистическом обозрении Джунгарии, в нынешнем её состоянии, сказано:
Стр. 629. Тарбагатайский округ. Второй по земледелии предмет, озабочивающий правительство, заключался в снабжении конницы лошадьми, а земледельцев рабочим скотом. Для этого заведено казенное скотоводство, к чему обширные пустыни представляю большую удобность. Для этого закуплено было: овец 140,000, рогатого скота 11,845, лошадей 28,569, верблюдов 4,171.
От них положено получать приплода:
От 10-ти овец в каждое лето 3-х ягнят, следовательно всего приплода 42,000.
От рогатого скота приплода в 4 года - 9,477.
От 3-х лошадей в течении 3-х лет одного жеребенка - 9,524.
От верблюдов в течении 5-ти лет - 1,672.
Скот этот пасут Элюты и Чахары.
(Из статьи о Пекинском дворцовом правлении в Русской Беседе Ч.2.)
Пастбища императора
Севернее г. Калгана (по-китайски кр. Цзюй-юн, см. карту № 2-й) 40 гуртов крупного и 140 мелкого рогатого скота.
В гурте крупного 300, а мелкого 100, итого крупного скота 12,000, а мелкого 14,000 голов.
К востоку по р. До-лин-хэ 20 табунов кобылиц и 10 табунов меринов; при Дабсу-норее 111 табунов кобылиц, 41 табун меринов, 17 табунов кладевых верблюдов; при Долон-норе 74 табуна кобылиц, 48 табунов верблюдов. Каждый конский табун содержит от 400 до 500, а верблюжий до 300 голов.
Итого на императорских пастбищах: кобылиц бoлее 82,000, меринов более 20,400, верблюдов 19,500.
В войсках, составляющих маньчжурские гарнизоны в Китае, содержать лошадей только половину, а на остальную половину выдают деньгами. И так во все» гарнизонах империи только 116,252 лош., из них на русской границе 31,854.
Китайской конницы, расположенной внутри Китая 115,460 лош., из них только половина содержатся, а на другую половину видаются деньги.
Для китайских войск или для зеленого знамени имеются табуны в Лян-чжеу, Си-нин и Су-чжеу, по одному заводу. На заводе 5 табунов, в табуне 200 кобылиц и 40 жеребцов.
В Баркюле есть тоже табуны; на верблюжьих заводах табун состоит из 200 верблюдов и верблюдиц.
Краткое сведение о заводах находится в путешествии Тимковского, 1 части стр. 238—239: по его уверению, в землях восточных суннитов находится до 20,000 верблюдов, принадлежащих китайскому императору. Далее к западу пасутся верблюды и лошади, собираемые в виде подати с владельцев суннитских и халхасских; они держатся на случай войны, для перевозки казенных тяжестей. Казенные верблюды употребляются и в мирное время для перевозки провианта в гарнизоны Уля-сугайские из Или и Гобдо. Ревизия казенному скоту бывает чрез 6 лет; взрослые самцы отгоняются к цахарам (пастушескому народу), ближе к великой стене. Жалованья получают: простые пастухи 24 рубля серебром, а чиновники более. На табун или 300 верблюдов полагается 6 пастухов и один начальник их.
2. Tabl. poL et st. de l’Emp. Brit, dans l’Inde, Biornst. p. 305.

             ПРИМЕЧАНИЯ.
1) К стр. 12-й. Чтобы дать хоть приблизительное понятие о построениях и действии оружием китайцев и о состоянии у них этой части военного искусства во второй половине прошлого столетия, я  сделал здесь краткую выписку из сведений пекинских миссионеров, к сожалению довольно сбивчивых. (1) Войска, назначенные на ученья, собираются в определенном месте и строятся, смотря по числу войск, в несколько шеренг: две сотни в восемь, три в двенадцать, четыре в шестнадцать шеренг. Приказания отдаются посредством труб, литавр и других звуковых инструментов, и посредством знамён шести цветов: желтого, белого, зеленого, голубого, красного и черного; музыканты и знаменщики собираются близь главного начальника обучающихся войск.
Обучение состоит в действии оружием в перемещении воинов в разные положения, например: каждых 5-ти человек одного за другим или в кучки (что в командовании выражается китайцами так: пять тигров готовы выйти из лесу, чтобы бросится на добычу) (2); или каждых 10-ти человек в треугольники, которых основание состоит из 4-х человек Каре строят в одну шеренгу, причем, если во фронте 100 человек, то в каждом фасе становятся по 20-ти рядов, а остальные 20 помещаются в середине каре при начальнике. Из каре перестраиваются в круг, из одного круга переходят в пять или десять меньших кругов или кучек, который располагаются или в шахматном порядке, или образуя прямую линию, или большой круг, или штерншанец и другие сложные построения, нисколько сходные, с построениями времен тридцатилетней войны. (3).
При соединении войск разного оружия вместе, было принято следующее содержало частей их: на 40 рот отряда полагается 6 рот конницы, 8 рот арбалетчиков или сайгашников, 5 рот вооруженных саблями и щитами, 5 рот копейщиков, 12 рот ружейников и 4 роты пушкарей. Войска с ружьями строятся в три шеренги: 1-я, выстрелив, отходить за 3-ю; 2-я, после выстрела, становится за 1-ю и так далее одна шеренга сменяется другою. Войска каждого рода оружия действуют или по очереди, или располагаются одни между другими, для взаимной обороны, в изложенных выше построениях. В сражениях сначала действуют из пушек, потом из ружей, затем из луков и наконец, вступать в рукопашный бой. Ружья у китайцев с фитилями и на подставках. Китайцы имеют также ружья, заряжаемые с казенной части. (4)
2) К стр. 22-й. Нельзя верить рассказу, передаваемому некоторыми историками и принятому Д’Оссоном за истинный, будто Чингисхан истребил все татарское племя, во-первых - потому, что многолюдные племена нелегко истребляются: сколько раз принимались истреблять евреев, а между тем это племя распространилось по всему свету; во-вторых, если татары действительно были истреблены, то, как мы объясним сохранение их имен, не только в Китае, по соседству которого они кочевали, но и в западной Азии и в Европе, где о них до нашествия монголов не было слышно? Свойство завоевателей — истреблять только тех, которые им сопротивляются; но в многолюдном племени и особенно богатом разделенном между собою на разные партии, состоявшем из 70,000 кибиток и более, каковы были татары, не возможно предполагать такого единодушия, чтобы все татары согласились лучше быть истребленными, нежели покориться Чингисхану (5), и нет сомнения, что Чингисхан покорив их, истребил только тех, от которых не ожидал покорности, остальных же умел сделать полезными орудиями для своих целей. Например: Кутуку, сражавшийся против Джелал-уд-дина близь г. Бамиана и который начальствовал 30 000-ми конницы, был татарин и любимец Чингисхана. Если Чингисхан вверял татарину такие значительные силы, то можно ли предполагать, чтоб он не имел у себя войск татарского племени? И эти-то войска, без сомнения, и сделалась известными в западной Азии и Европе. Чтоб объяснить это, надобно припомнить, что в западной Азии европейцев вообще называли франками, без сомнения от того, что Карл Мартел и войска, разбивши арабов и остановившие их победы, были франки; что Карл Великий, имевший сношения с Гарун-ал-Рашидом и основавший могущественную империю, был франк; наконец, что во время крестовых походов франки были и храбрее, и многочисленнее прочих войск крестоносцев. Подобным же образом можно объяснить и происхождение имени татар в Европе.
Постоянное правило Чингисхана было сберегать своих монголов и употреблять в сражениях и осадах преимущественно покоренные народы; поэтому весьма вероятно, что для ослабления неприязненного ему племени татар, часть их была послана к Каспийскому морю с полководцами Чжебе и Субутаем, для преследования хоразмскаго султана Мухаммеда, что полководцы эти, перейдя от р. Аму всю Персию, повернули к северу и чрез Кавказский перешеек пришли к Азовскому морю и потом дошли до Днепра, и наведя на Западную Азию и Россию ужас победами, мужеством, опустошениями и бесчеловечием, повернули назад. Во время этого смелого движения, войска Чжебе и Субутая имели частые сражения и должны были уменьшиться в числе, что заставило этих полководцев набирать войска из покорившихся им на пути племен, поэтому к ним во время похода вероятно присоединилось множество туркменов или турок, почему наши летописцы и называют войско, разбившее русских при Балке, татарами и таурменами (туркменами): это название "татар" и должно было удержаться при последующем нашествии полчищ монголов. При нашествии Батыя татары должны были также составлять значительную часть его войск.
Д`Оссон пишет, что Октай имел намерение послать китайские войска для завоевания запада (6), а магометанские для покорения Китая. Первый министр его, Елю-Чусай, отклонил Октая от этого намерения, представив ему, что войска эти неминуемо погибнут от дальности переходов и от перемены климата и рода пищи; но для кочевых народов эти причины не были сильны; поэтому, при подозрительной политике Октая, для покорения запада преимущественно долженствовали быть назначены татары, потому что они составляли сильное племя и кочевали на превосходных землях, прилегавших к Манчжурии и Монголии. Монголам, увеличившимся в народонаселении от множества приобретенных рабов и умножившим свои стада, собственная их земля должна была казаться тесною и они без сомнения старались завладеть частью земель покоренных народов. Отправление татарского племени для завоевания запада представило монголам самый благовидный предлог к завладению их превосходными пастбищами. Так как в войсках Батыя было всего только 4,000 природных монголов, то войска его, в составе которых было иного татар, известных уже в Европе со времени похода Чжебе и Субутая, и вообще все его полчища могли получить общее название татар. (7)
Но так как потом Батый, идя на завоевание запада, увеличивал по пути свои войска турецкими племенами, обитавшими там, где ныне кочуют киргизы, и составившими главное племя Золотой орды, то татары и монголы слились с ним и заимствовали у них турецкий язык. Завоевания Чингисхана, потомков его и Тамерлана в вероятно административные меры их так перемешали многие из завоёванных ими народов и племен, что ныне остались только имена их в разных местах средней и северной Азии, в названиях городов и киргизских и туркменских племен, например: в племени Узбеков, в Хиве, Кокане и Бухаре, Унг (вероятно не покорившиеся Чингисхану потомки Унг-хана), Джи-лаир, Кунград (Кункурат), Нагай, Найман, Кипчак, Уйрат, Калмак, Канглы (канкалы, вероятно туркмены), Унгут (Онгут), Кирент, Муркут (меркиты), Уйгур, Татар, Чагатай, Карлык и проч. Узбеки наружностью напоминают монгольское происхождение. Вероятно, что часть нынешних горских (кавказских) народов происходят от монголо-татар, например: кумыки. Теленгуты, славившиеся при Чингисxaне лечением болезней и ран, вероятно сначала употреблялись как домашние и походные лекаря и состояли при ханах и вельможах в виде домашних врачей; но после потомки их мало по малу, или сделались ламами, или, забыв искусство предков, были обращены в придворных людей ханов и в домашнюю прислугу. Теленгуты — калмыцкого или монгольского племени. Сибирский Вестник 1820 года, кн. 9-я, сентябрь, стр. 80-я и 87-я. Буряты сами себя называют Барга и вероятно потомки чингисхановых Бургутов или Баргутов. Кераиты были христиане, но вероятно, такие как нынешние киргизы — магометане. От прежнего вероисповедания у кераитов осталось только в их тамге изображение креста.  У наших, киргизов-китайцев в тамге тоже крест.
3) К стр. 32 и 85-й. Учрежденные Чингисханом пути в разные части его обширной империи не должны были быть постоянными; они шли от ставки или орды хана в ставкам начальников пограничных войск, и как ханы со своими кочевыми подданными перекочевывали, то вместе с тем должны были перемещаться, по мере возможности, и станы, учрежденные на путях. Нет сомнения, что эти пути и станы были учреждены, по крайней мере, большею частью, на местах, имевших в изобилии воду и траву. По этим путям должны были проезжать не только посланные по делам службы, но и путешественники, посланники, отправляемые к ханам, и торговые караваны. Поэтому, для определения направления торговых караванов в наше время полезно было бы знать, по каким местам и, как учреждены, были эти пути. К сожалению, мы о них не можем сказать ничего положительного.
Из путей, шедших от Волги в Монголию, я полагаю главных было два: один из них, северный или летний, должен был идти близь нынешнего почтового пути, пролегающего от Самары к Оренбургу; оттуда, перейдя Урал, путь этот мог пролегать близь нынешней северной части Оренбургской линии, далее на рр. Тобол и Ишим, по южную сторону озера Зайсана и потом нисколько севернее Чугучака  в Монголию. — Другой путь был южный или зимний, по которому ехал Плано-Карпини. Рассмотрим, как он должен был направляться. Плано-Карпини, отправясь 4-го февраля 1246-го года из Киева, ехал довольно долго берегом Днепра, потом переехав нынешнюю херсонскую степь, он ехал северным берегом Азовского моря, оттуда поднялся вверх по Дону, потом близ переволоки (где Дон сближается с Волгой) направился к Волге и, спустившись вниз по ней, прибыл 4-го апреля в орду Батыя, который, по причине зимнего времени, должен был кочевать близь камышей Каспийского моря.
Итак, расстояние до 2,500 верст Плано-Карпини проехал в два месяца, что составить от 30-ти до 40-ка вёрст в сутки. Из орды Батыя Плано-Карпини выехал после Пасхи, 8-го апреля, и ехал южною частью киргизской степи до названной их земли бесерменов, на низовьях р. Сырдарьи, где видел множество разрушенных монголами городов. И так он выехал севернее Аральского моря на р. Сырдарью, по которой почти все существование при хорезмском султане Мухаммед города были разрушены монголами. На р. Сырдарью он прибыль к Вознесению, следовательно, расстояние около 1,200 верст проехал в 40 дней, что составить в сутки около 30-ти верст, несмотря на затруднения при переправе рек и трудность пути по солонцеватой местности во время весенней распутицы. Далее, следуя по р. Сырдарье и потом, вероятно повернув к северу на Ташкент и следуя вдоль хребта Алатау, он прибыль к озеру или, как он выражается, к небольшому морю, наполненному островами, на берегу которого, по словам Плано-Карпини, была небольшая гора, имевшая отверстье, из которого зимою выходили столь жестокие бури, что едва можно было, и то с великою опасностью, проезжать тем местом; летом же всегда было слышно там бушевание ветров, но из отверстия они выходили несильно (8). Сведения о подобной же горе сообщил Гумбольдту Генс (9). Татарин, рассказывавший Генсу об этой горе, выражался так: «на пути из Семипалатинска в Яркенд, прибыв к озеру Ала-кулу, видели мы весьма высокую гору, извергавшую прежде пламя. Гора эта, в виде небольшого острова возвышающаяся среди моря, причиняет и поныне жестоки бури, гибельным дли караванов, почему при проезде приносят этому древнему вулкану несколько овец в жертву». Казанский татарин Муртаза-Фейзюллин, ездивший, в начале нынешнего столетия, несколько раз из Семипалатинска в Кульджу, Кокан, Кашгар, рассказывает об этой горе следующее: «на озере Ала-кул есть острая гора, называемая Яман-тау, о которой в народе говорят много чудесного, что будто прежде на ней пылал огонь и выбрасывалась камня, ныне же из котловины дуют такие бури, что сваливает людей, лошадей и срывает кибитки. Мы приблизились к ней со страхом и молитвами и, по обычаю киргизов, резали баранов». — Из этих рассказов можно заключить, что виденная Плано-Карпини гора есть та самая, которая находится на озере Ала-кул, и что поэтому он ехал мимо этого озера, имея его влеве [левее, слева]. Но рассказы о горе, из которой по временам дует сильный ветер, принадлежать к народному вымыслу; ныне известно, что против озера Ала-кул лежит теснина Каптагай, через которую по временам проходят сильные ураганы, поднимающие на воздух крупный песок и даже гальку. От озера Ала-кула Плано-Карпини направился в землю найманов, куда прибыл 28-го июня; здесь он выехал на северный путь, по которому и прибыль в Монголию 22-го июля, следовательно расстояние до 3,000 верст проехал в 66 дней (в сутки до 45-ти верст).
Кроме этих двух путей, есть еще дорога от низовьев Волги и Урала чрез Усть-Урт в Хиву. Все эти три пути называются ныне киргизами и пограничными казаками —нагайскими, но почему не татарскими или монгольскими, это — вопрос, который еще не разрешен.
Что касается путей, шедших из родового улуса Чингисхана в Китай, то их было несколько: торговые или кратчайшие проходили во многих местах к разным входам в Китай; но военных, удобных для движения значительного числа войск, было два. Восточный шел сначала вдоль р. Керулыни, далее мимо озера Войр-нор и по западному склону Хинганского хребта, и пролегал по местам, обильным кормами и водою, до самого Китая. — Западный направлялся от вершин р. Керулыни на р. Толу в оттуда на Харатху, р. Онгин-усу и вдоль восточной отлогости хребта Арбан-Хаир до пределов Китая. Путь этот так же удобен для движения войск, как и первый. Оба эти пути в ныне служат для движения по ним войск, как и в прежнее время (о путях этих мне сообщено монахом Иакинфом).
4) К стр. 39-й. Способ убивать животных по закону Чингисхана состоял в том, чтобы, разрезав грудь или брюхо животного, давить сердце. Несколько сходный способ убоя животных в 1840-х годах был введен в Лондоне (Отечественный записки 1845 г., ноябрь, смесь, стр. 63). «Для этого там берут два бычачьи или свиные пузыря, наполняют их воздухом и в отверстия вставляют костяные трубочки с краном. Сделав надрез между 4-м или 5-м ребрами, вставляют трубочки в отверстия, пускают воздух в легкое и животное падает, как убитое громом. Выгоды от этого способа убоя животных следующие мясо на 7 и даже на 10 процентов делается тяжелее, долее держится свежим, питательнее и вкуснее (?), бывает сочнее, нежнее и приятнее, а белое — краснее». Но у монголов процесс убоя животных был проще.
5) К стр. 182. Страсть к садам дошла в Китае до крайних пределов и повела к необыкновенной роскоши. Императоры старались превзойти друг друга великолепием и редкостью растений в своих садах и истощали на это сокровища империи. Император Ути, из династии Гинь, распространивший свои владения до Каспийского моря и Индии, имел сад в 200 верст в окружности, в котором было построено множество дворцов, беседок, домиков, гротов и других украшений; 30,000 невольников были заняты обработкой сада. Вся империя посылала туда самые редкие растения, цветы, кустарники и деревья. Вельможи подражали императору, от чего эта роскошь отнимала много земли, истощала сокровища и привела народ в нищету. Страсть к садам до того овладела китайцами, что когда монголы завоевали северную половину Китая и приближались к южной столице, сопровождая шествие свое разорением, убийствами и грабежами, то китайцы заботились спасать и увозить в отдаленные земля редкости своих садов и помещали в капитуляции, чтобы воины, которым предоставляли житницы, сокровища и целые города, щадили сады и цветники. Это условие впрочем послужило для гибели самих завоевателей — монголов. Они в свою очередь до того пристрастились к неге и роскоши в садах, сохраненных капитуляциями, что потеряли свою воинственность и в то время, когда язва, голод, бунты опустошали Китай, они занимались украшением своих садов, устройством фонтанов и проч. и дали повод составиться восстанию, изгнавшему династию Чингисхана из Китая (Mem. des Chinois, Т. YIII, р. 313—315).
6) К стр. 183-й. У Чингисхана без сомнения был еще административный способ для слияния покоряемых им кочевых народов и для ослабления покоренных сильных племен, а именно: при наборе войск делали наряд, назначая из семейств или кибиток по одному, по два человека или более с каждого десятка кибиток, так что из сотни кибиток выставлялись только один или два десятка воинов, из 10,000 кибиток одна или две тысячи, чрез что не очень многочисленные племена могли выставлять тысячу или около того воинов. Но как набираемых воинов распределяли еще в легкие и тяжелые войска, то естественно, что в тысячные и особенно десятитысячные отряды поступали люди из нескольких племен. Вероятно, многочисленные племена еще более раздробляли по разным отделам или отрядам войск, чрез что в этих отрядах не могли составляться племенные союзы для бегства из армии, для заговоров или измены. Так как Чингисхан вел почти постоянно войну, и войну успешную, доставлявшую войскам славу и значительную добычу, то естественно, что между племенами, служившими в одних сотнях или тысячах, подвергавшимися общей опасности, разделявшими общие труды и славу, рождалось братство по оружию, которое мало-помалу ослабляло племенные связи. И как потом, по смерти Чингисхана, из его обширных завоеваний образовались четыре империи пли ханства, в состав которых вошли вероятно части сильных племен, который сочтено нужным ослабить, то чрез такие административные меры племена эти могли до того уменьшиться в числе, что об отделении или освобождении от монгольской зависимости они не могли и думать. Вероятно вследствие такой политики крупные народности или племена до того раздробились, что бывшие при Чингисхан сильные племена найманов, уйгуров, кункуратов и проч.  исчезли и имена их остались только в названиях незначительных племен или городов.
= ==================== =
1. Mem. des Chinois, Т. VII, с. 322-360, Т. VIII, с. 353.
2. Слова: тигры, драконы, облака, ветры, планеты, звезды и проч. постоянно встречаются в названиях их построений и наименований частей войск.
3. Смотр. Воинский устав или учение о хитростях ратного строя пехотных людей, повелением царя Алексея Михайловича, 1647 г.
4. М. Иакинф также сообщил некоторые сведения о нынешнем состоянии ратного дела у китайцев не совсем впрочем, сходные с переданными нам пекинскими миссионерами. С. К. И. ч. I. стр. 248—271.
5. Сибирские татары, напр. якуты, может бить потомки тех татар, которые успели укрыться в леса Сибири от преследований Чингисхана.
6. В том числе без сомнения, полагались и войска народов, кочевавших в степях близь Монголии.
7.  D’Ohsson, Т. I, с. 22—94—427—429, Т. 2, с. 5, 6, 62.
8. Плано-Карпини стр. 25—31.
9. Путешествие Гумбольдта по Сибири и к Каспийскому морю, 1829 г. Перев. Н. Неронов?, 1837 г., стр. 19—20.
                * * * *
1875 С.-ПЕТЕРБУРГЪ.
ТИПОГРАФИЯ ТОВАРИЩЕСТВА «ОБЩЕСТВЕННАЯ ПОЛЬЗА»