Если веришь... Главы 44-45

                44. Он

  Если бы он знал, что она задумала, то мог бы просчитать на несколько ходов вперед и парировать ее выпады. Но он только предполагал и, не будучи уверенным, пока шел за ней. Она отказалась говорить с ним утром, ушла от разговора после завтрака. На море, он сам забылся от близости ее тела, от искреннего страха в глазах – только сильные люди могут преодолевать его так, хорошо помня недавний ужас. Но, раз поцеловав  соленые улыбающиеся губы, он не смог остановиться. Она сама льнула к нему, ее влажные руки обвились вокруг его шеи, как будто она снова  боялась утонуть, Никита чувствовал ее прохладные груди и с каждым прикосновением языка терял самообладание. Оторвавшись от нее, он глубоко вздохнул и нырнул в воду. Когда он вынырнул, Марина все еще стояла на том же месте, растерянно глядя ему  вслед.
  Возвратившись с пляжа, он уже не пытался начать разговор, уверенность в том, что она хочет использовать его в  мести своему новоиспеченному мужу, не покидала Никиту. С чего бы счастливой новобрачной сменить к нему гнев на милость? Чем этот смазливый щенок мог так досадить ей? Куда он делся из номера для молодоженов? И как он сам, такой опытный, не разглядел в ней такую вероломную дрянь? Она предложила посетить пати, что ж, он  подыграет ей.
  «Черт побери, как она может выглядеть так после трех дней  изматывающего жара», - Никита не хотел, но глядел на Марину, когда она отводила взгляд в сторону. Он бы хотел только изображать тягу к ней, но его тело в каждом новом танце стремилось прикоснуться к ее – это была утонченная пытка. Что же, эту ночь она запомнит на всю жизнь.
Как будто почувствовав его мысли, Марина притихла, в глазах появилась неуверенность и незащищенность. Если бы  сейчас она призналась ему в своих намерениях, он бы…, он бы простил ее, отговорил, сказав, что ни один мужик не стоит таких жертв. Но она, сославшись на усталость, попросила проводить ее в номер. Там, молча включив свет, она подошла к зеркалу, чтобы снять украшение с шеи, но тоненькая цепочка запуталась в волосах и она оглянулась на него, но почему-то не попросила помощи. Ах, мы гордые,  он шагнул к ней и Марина, приподняв волосы, повернулась к нему спиной: « Отцепи, пожалуйста». Он еще не коснулся ее шеи, а по ней побежали мурашки, приподнимая бесцветные волоски. Его руки дрогнули и вместо того, чтобы расстегнуть цепочку, он поцеловал хрупкую косточку позвоночника раз, другой, развернул ее за плечи и впился в губы. Он еще помнил, что хотел наказать ее, но она была такой мягкой и податливой, и отвечала так, как Никита когда-то хотел, что он забыл обо всем, кроме этих губ, тянущихся к нему. Руки сами нашли замочек и потянули платье вниз, открыв его взгляду напрягшиеся груди. Он прикрыл глаза, но губы уже обхватили затвердевший комочек плоти, дальше он помнит только горячее тело Марины, ее дрожащие ресницы и одно страстное желание остаться в ней навсегда.
 Под утро с моря повеял свежий ветер и остудил его голову. Молодая жена, он взглянул на спящую девушку – невинна как младенец. Через неделю после свадьбы с таким пылом наставить рога мужу. Нет, уж, увольте, он больше не женится, даже на такой горячей штучке. Посмотрев на часы, Никита решил, что оставаться больше незачем.
« Если захочешь еще раз отомстить своему мужу – звони!» - он придавил записку флаконом духов.
 
                45. Она

Лучше бы она не просыпалась. Марина сжалась, стараясь превратиться в маленький клубок, и закрыла лицо руками – такого стыда она не испытывала никогда. Зная, что он не способен на серьезные отношения, она поступилась своими принципами. И вместо того, чтобы молча тешить свое мужское самолюбие, он буквально уничтожил ее этой запиской.
Что она ему такого сделала? Вчера, когда он пытался начать разговор, она чувствовала, что он обязательно закончится ссорой – у них разные взгляды на жизнь, а ей не хотелось ничего доказывать. Она решила принять его правила игры: узнать, стоят ли такие отношения, испытываемых чувств.  Лучше бы  она утонула, но нет. В этом он весь, сначала спасти, чтобы потом медленно казнить. Но как можно быть таким нежным, ненавидя или презирая женщину? Она еще крепче прижала ладони к лицу, словно это могло избавить ее от воспоминаний о том, как она дрожащими руками расстегивала на нем рубашку, как гладила и целовала его загорелую грудь, а потом стонала от острого, почти непереносимого наслаждения. «Идем, идем со мной, капелька»,  - лицемер. Как он смел осудить ее, не зная, наверняка, что произошло. Его отношение к женщине – безнравственно, да он, наверное, и слова такого не знает. Она вычеркнет его из памяти, из жизни.
  Но сделать это было непросто. Она ездила на экскурсии, ходила на дискотеки, загорала, но сторонилась  мужчин, ей казалось, что все они преследуют одну и ту же цель. И резко осаждала тех, кто не понимал по взгляду, что она не хочет знакомиться. Она  ждала отъезда домой, пусть там осенняя слякоть, но есть мама и папа, которые умеют любить. Она с особой нежностью выбирала им подарки. И была так рада увидеть их в толпе встречающих, что как в детстве бросилась им на шею. В машине они наперебой рассказывали о том, кто и сколько раз звонил: Дима не оставлял надежды помириться с ней и просил сообщить рейс и время прибытия самолета; из бюро – появились новые заказы; Оля, которая ждала третьего ребенка – девочку. Несколько раз звонил Никита, но зачем, они не поняли. Марине хотелось сказать им, чтобы они больше никогда не упоминали его имя, но тогда бы пришлось рассказать, как он обошелся с ней. А она даже сейчас вспыхнула от пережитого стыда.
 Отоспавшись один день, Марина вышла на работу и ощутила маленькую гордость – заказчики хотели иметь дело именно с ней. Она с головой отдалась творческим задумкам: рисовала, делала компьютерные проекты, моделировала с цветом и формами, чтобы вечером донести голову до подушки и не вспоминать  ни о чем. Но ни родители, ни коллеги по работе не могли заставить ее пойти на корпоративные вечеринки. Лишь один раз она согласилась пойти на званый ужин, который давали хозяева дома, в котором она только что закончила оформление. И пожалела, потому, что в толпе гостей, возвышаясь над остальными, стоял Никита.